Белый крест

– Эх вы, язычники, – вздохнул раб Божий Федор. – Ну какой я тебе сильный человек? Это ж цифирь обыкновенная. Из буковок слова нужные слагаются, из циферок – чиселки. Понимаешь?

– Понимаю, понимаю, – силясь уразуметь, закивал японец. – Ты хозяин над циферами, так?

– Ничего ты не понимаешь, темная твоя душа. Ну при чем тут вообще я? Числа всегонавсего низший элемент природы, им ли не быть в покорности у людей? Еще большей, чем животные, которых Бог дал нам в служение. Ну вот у тебя есть скотина какая ни то? Нету? А вот если б была, слушалась бы тебя, знала б голос твой и повадки все твои.

– Открой тайну, – попросил господин Хиронага, заискивающе улыбаясь и хватая раба Божия за рукав.

Крестоносец почесал в голове.

– Тайну, говоришь? – и усмехнулся. – А за тайну, мил человек, твоя очередь платить.

Господин Хиронага щелкнул пальцами своему помощнику, и тот подтащил к рабу Божию тяжело нагруженный монетами поднос.

– Бери! – щедро сказал японец.

Раб Божий на поднос и не взглянул.

– Нет. Зачем мне деньги? Числа дадут их мне, когда нужно. – Усмешка перешла в улыбку. – А отдайка ты мне за мою тайну блудниц своих!

Господин Хиронага моргнул.

– Что такое блудниц?

Распорядитель подвинулся к нему и зашептал на ухо.

– Они ведь тебе принадлежат? – спросил раб Божий. – Ты им хозяин, как у вас, у язычников, заведено?

– Хозяин, я хозяин, – закивал господин Хиронага.

– Ну вот и отдай их мне.

– Всехвсех? – жадничал японец.

– Всех. Двенадцать душ, ни одной меньше.

Господин Хиронага подумал. Посмотрел на помощника, на подслушивающих официанток, на выпотрошенный автомат. И махнул рукой.

– Бери! Давай тайну!

– Ну, значит, так, – сказал Крестоносец и обратился к распорядителю: – Пока я тут говорю с твоим хозяином, чтоб все девицы собрали свои пожитки и ждали меня у выхода. И составь мне список с именами. На все даю пятнадцать минут.

Худышка коротышка с каменным выражением лица поклонился и ушмыгнул прочь. Хиронага потянул раба Божия из ресторации в свой кабинет.

Пробыли они там действительно не больше пятнадцати минут.

Раб Божий вышел из кабинета один. Взвалил снова торбу на спину и, провожаемый сердитым взглядом распорядителя, двинулся к выходу. Там у дверей жались кучкой женщины с вытянутыми от непонимания личиками. Свои расфуфыренные платья они сменили на простые широкие штаны и блузы, подпоясанные кушаками. Сверху были надеты короткие кафтанчики на меху. За спиной у каждой болтался рюкзачок и длинный меч в ножнах.

Раб Божий Федор оглядел всю честную компанию и сказал краткое наставительное слово:

– Ну, барышни, теперь вы свободные женщины. Покамест будете под моим приглядом, потом уж как выйдет. Буду я с вами строг, но справедлив. Железяки ваши нам ни к чему, но если они вам дороги, разрешаю оставить при себе. Только не махать ими почем зря.

Японец распорядитель сунул ему в руку список, напоследок косо зыркнул на уже неподвластных ему гейш и убрался восвояси.

Раб Божий развернул бумажку и начал читать:

– Сумико. Танабе. Нобуки. Ихиро…

Девушки по одной выходили вперед, отзываясь на имя.

– …Сэцуко. Есико. Юми. Тэцу. Миеко. Митио. Хурико. Ега.

Раб Божий Федор особенно внимательно посмотрел на последнюю девушку.

– И кто ж тебя так назвалто, девонька? Вроде не страшная, а Ягой кличешься.

Ега потупила глаза и не ответила.

– Ну, за мной, барышни.

Крестоносец вышел на улицу.

– С тех пор хозяин не выходит из своих комнат, – грустно закончил повествование молодой японец. – Сначала еду ему приносил Югурисан. Никого другого хозяин не впускал. А потом Югурисан уехал на Хонсю, и теперь я оставляю еду для хозяина под дверью. Больше некому.

– А ты знаешь, что за тайну сказал твоему хозяину тот человек? – спросил Мурманцев, изнывая от внутреннего смеха.

– Это очень страшная тайна! – Парень сделал круглые глаза. – Хозяин никому ничего не сказал, но я немножко слышал. Потом, когда Югурисан уехал. Хозяин ходит по комнатам и говорит так, – японец насупил брови, набычился и придал голосу мрачную таинственность: – «Трройка, семмерка, тусс! Трройка, семмерка, тусс!» Хозяин призывает духов, господинсан, – объяснил он Мурманцеву, который едва сдерживал рвущийся наружу хохот. – Их имена назвал ему сэнсей. А еще хозяин отказывается прикасаться к деньгам и женщинам, это говорил Югурисан. Так велел ему сэнсей. Еще Кисукисан приказал вынести из его комнат все оружие. Даже свой любимый меч хозяин ни разу не взял в руки с тех пор. Наверное, это может отпугнуть духов, которые сделают его хозяином цифер и сильным человеком.

Мурманцев загнал смех поглубже внутрь и перешел к делу:

– Значит, пятнадцать дней твой хозяин был в затворе и никуда не выходил?

– Не выходил. Совсем.

– А этот, Югури, когда уехал?

– Десять дней назад.

Мурманцев вынул из бумажника снимок убитого, сделанный несколько часов назад полицейским фотографом.

– Это человек тебе не знаком?

Парень присмотрелся и уверенно сказал:

– Это мертвый человек.

– Мертвый, – согласился Мурманцев. – А ты не видел его живым?

Японец замотал головой.

– Не видел.

– А вот этот?

Он сунул под нос парню вырванную по дороге сюда страницу из журнала. На ней был снимок наследника престола на торжественном приеме в Измайловском императорском дворце. Мурманцев внимательно наблюдал за лицом японца. Но в нем не было ни следа узнавания.

– Не видел, господинсан. Я заработал деньги? – Парень покосился на трехрублевую купюру, лежащую на столе.

– Последний вопрос. Такуро Касигава. Ты знал его?

Это было имя свихнувшегося японца, который уничтожил аннигилятором ограду.

Парень кивнул.

– Такуро совсем плохой. В дурдоме живет. Арестованный. Он был… – японец подвигал бровями, – рукой Югурисан.

– Правой рукой?

– Да, да. Третьей рукой. Он спал с ума. Так сказали.

– А ты не знаешь, изза чего?

– Не знаю. Югурисан сердился, когда Такуро арестовали. Очень злой ходил.

Мурманцев подвинул к нему купюру и встал.

– Благодарю, господинсан, – поклонился японец.

– Возможно, здесь скоро будет полиция, – сказал Мурманцев. – Так что твоего хозяина непременно извлекут из затвора.

И не исключено, отправят вслед за Касигавой. Но этого он говорить не стал. Только представил себе, как обрадуется господин Хиронага появлению призываемых им духов в белых халатах.

Японец проводил его растерянным взглядом. «Что хозяина извлекут из затвора – это хорошо. Но зачем опять полиция?» – говорил его вид.