Белый пиджак

Но Басану с лихвой хватило и такого эрзаца. Главное заключалось в том, что в наркотической эйфории он чувствовал себя почти освобожденным от оков материи, и это создавало иллюзию приближения к Нирване, как он ее наивно понимал. Басан не осознавал, что ощущение абсолютной, хотя и временной, отрешенности от внешнего мира являлось лишь профанацией того состояния, которого только считанные единицы могли достичь путем многолетних медитаций и практики духовного самосовершенствования. Но, тем не менее, оно давало ему основание самонадеянно причислять себя к числу Избранных. Молодому, плохо образованному юноше трудно было понять, что Абсолют, поисками которого многие безуспешно посвящают всю свою жизнь, не может быть достигнут введением в вену двух-трех кубов «ханки»…

Через некоторое, не такое уж продолжительное время, Басан почувствовал, что для получения кайфа необходимо повысить дозу наркотика; прежняя уже не вызывала должного эффекта. Но увеличивать ее до бесконечности было нельзя. Во-первых, это было очень накладно в денежном отношении; во-вторых, существовала опасность «передоза» - передозировки, что грозило верной смертью. Поэтому, он, на жаргоне наркоманов, несколько раз «омолаживался», снижал дозу, для чего приходилось ложиться в наркологический диспансер. Иначе не перенесешь «ломки».

Эти ужасные «ломки», которые начинались после вынужденного отказа от наркотика или от его отсутствия! «Ломки» появились у Басана почти сразу с возникновением наркотической зависимости. В отличие от алкогольной абстиненции, которая теряла свою остроту с каждым днем, наркотические «ломки» усиливались по нарастающей. Уже в первые сутки возникали нестерпимые боли в мышцах, суставах и животе, которые достигали пика на третьи – четвертые сутки. Все тело казалось одним комком дикой, непрекращающейся боли. Открывался безобразный понос. Глаза слезились, из носа непрерывным потоком текли сопли. И тяга, практически непреодолимая тяга к зелью. Человек все готов отдать, хоть продать душу Дьяволу, лишь бы уколоться! Бессонница на протяжении многих суток, выматывающая, изнуряющая, не дающая отдохнуть мозгу. Без медицинской помощи перенести такое очень трудно, если не невозможно. Лишь к концу второй недели эти симптомы постепенно угасали.

Наркоманы со стажем колют наркотик уже не для кайфа, а для предупреждения «ломок». Кайф их уже не навещает, доза только приводит в относительно нормальное состояние, и в этот период они внешне почти не отличаются от обычных людей. Они прекрасно осознают, что глубоко больны и, что с наркотой как-то надо завязывать. Недаром в их среде ходит совсем не смешной анекдот:

«Когда поутру несколько наркоманов встречаются вместе, то они разговаривают о том, как достать дозу. Когда доза принята, они обсуждают вопрос, как с этим делом завязать».

Тесное сближение с «людьми из тени» не вызвало особого воодушевления у Басана. Он никогда не встречал столько лжи, подлости, предательства, мерзости и отчужденности, как в этой компашке. За дозу во время «ломки» почти каждый мог слить любую информацию ментам, и, как любил повторять сам Басан, маму родную готов был зарезать. Тогда он еще не понимал, что эти несчастные не появились изначально на свет столь порочными. Их психику сформировали и деформировали наркотики, все их поведенческие установки тоже зависели от пагубного пристрастия. А они были его рабами.

Истинной, бескорыстной дружбы он здесь не увидел. Даже в банде существовало подобие братства, правда, при полном соблюдении правил – «понятий». Тут же преобладал меркантильный подход: ты мне, я – тебе. Могли, конечно, и одолжить дозу, но с обязательным возвратом. Халява, как у презираемых «наркошами» алкашей, явно не приветствовалась.

Контингент был разношерстный. Попадались молодые люди из хороших, обеспеченных и даже богатых семей. Им было гораздо легче приобретать наркотики, потому что у них водились деньги. И они дистанцировались от «черной» публики, имея свои определенные места сбора для приема «дряни».

Остальным приходилось тяжелее. Добывали средства для покупки наркоты по-разному: тащили из дома все, что под руку попадется, воровали, грабили одиноких прохожих, перепродавали зелье, имея от этого право на определенную его часть. Наиболее активные ездили в районы республики в сезон расцвета конопли, заготавливали ее впрок. Другие даже совершали поездки в соседние области для скупки маковой соломки. Эти предприятия были рискованными, часть «путешественников» задерживалась милицией и попадала под суд. Встречались и такие экземпляры, что доходили до «маклей» - снимали с себя дорогую, модную одежду в обмен на наркотики. Девушки в основном занимались проституцией. Большинство из них были фригидны, то есть, холодны в половом отношении, словно бесчувственные колоды. Но, ради денег они могли изобразить такую страсть и выделывать такие выкрутасы, которые даже порно-звездам, виртуозным профессионалкам, и во сне не снились.

Некоторые молоденькие девчонки – наркоманки, чтобы заработать на спасительный «дозняк», бежали с утра пораньше к ипподрому, где с ранья уже стояли грузовики со строительными материалами. Там прямо в кабине, быстренько, по-деловому, отстрочив водителям, любителям орального секса, они получали за это дело свои 50 рублей и убегали за дозой наркотика.

Басан перепробовал почти все, что могла предложить местная сырьевая база: «ханку» - из опия сырца или маковой соломки, «химку» - из конопли, «мочевину» - из кондитерского мака, «колеса» - наркосодержащие таблетки. Анаша хоть и была давно пройденным этапом, но он в тяжелые минуты не брезговал и ей. Единственное, чего он никогда не употреблял, так это кокаин (слишком дорог, дефицитен, «элитарен») и «стекло» - медицинские ампулированые наркотики. Да и грибы прошли мимо его интереса.

Один знакомый парнишка на полном серьезе утверждал, что лучше бледных поганок ничего нет:

«От них такие галюники, как цветные мультики, закачаешься!»

Он только не знал, сколько народу загнулось от этих ядовитых грибов.

Наконец, когда у Басана появилась возможность без «квитухи» - рецепта приобретать через дальнюю родственницу, аптечного работника, «солутан», он окончательно перешел на «винт». «Винт» стал его хлебом, воздухом, смыслом жизни и …проклятием.

В результате регулярных внутривенных иньекций у Басана развился тромбофлебит вен на руках – воспаление кровеносных сосудов с появлением тромбов (на жаргоне наркоманов – «флегмон»). Руки опухли, будто колотушки, по ходу спавшихся сосудов появились гнойные нарывы, и даже в летнюю жару он вынужден был носить рубашки с длинными рукавами. Пришлось колоть наркотики в пах, но и там скоро появились абсцессы, которые осложнились свищами, постоянно источающими гной. Он от безысходности кололся в голени и даже в виски и шею. Еще немного, и у Басана началось бы общее заражение крови. Этот процесс самоуничтожения вовремя, хотя и временно, был прерван помещением в психиатрическую больницу – «дурку». Там Басан спрыгнул с высокой дозы – «омолодился», да и вены привел хоть в какой-то порядок.

За время пребывания среди «людей из тени» Басан твердо усвоил три истины.

Первая, что не существует не «паленых» притонов, все они находятся под контролем милиции.

Вторая: нельзя верить абсолютно никому. Обманут обязательно, и преподлейшим образом. Лучше все тайное и сокровенное держать в себе.

Третья - развеяла сложившийся в его воображении миф, будто в «келдымах», помимо поглощения наркоты, происходят разнузданные сексуальные оргии. Это было совершенно не так. К девушкам – наркоманкам никто не проявлял интереса, как к женщинам, и не посягал на их давно утраченное целомудрие. Они здесь были совершенно бесполыми существами, рядовыми потребителями, которые могли ходить по квартире совсем голыми, не возбуждая своей наготой никого на эротический лад. Сексуальные услады не входили в приоритеты у «шировых» - сидящих на игле.

И вот на этой грязной помойке чудом расцвел цветок-мутант, хилый и уродливый, но все же цветок. У Басана пробудилось чувство, похожее на любовь, к русской, почти девчонке – наркоманке по имени Маша. Машу «посадила на иглу» соседка, гораздо старше возрастом, имеющая двух детей неизвестно от кого. Чтобы прокормить ребятишек и полуслепую мать-старуху, да еще иметь деньги на покупку «дряни», соседка промышляла, как водится, проституцией и топталась каждый вечер в поисках клиентов у гостиницы в центре города. Ей позарез нужна была напарница: и за детьми иной раз присмотреть, да и для того, чтобы порой «поработать» вдвоем. Находились клиенты, предпочитавшие, чтобы их обслуживали одновременно две девушки. Так юная голубоглазая Маша влезла сразу в два болота: стала «платной девочкой» и наркоманкой.