Белый слон

Уайт пробежался по столбикам таблички, но писать ничего не стал.

– Это график моих выходных, – сказал он. – Все эти дни я отдыхал дома.

– Никуда не выходили и свидетелей этому нет? – уточнил Кёнинг.

– Мне об этом неизвестно.

Сидящий напротив него Маркус, точно фокусник достал из-под стола крохотную фигурку белого слона в пакете для вещдоков и поставил её поближе к себе, чтобы Бишоп не смог дотянуться.

– Знаете что это? – спросил детектив.

– Статуэтка слона.

– Она такая одна?

– Чушь какую-то спрашиваете, извините, – не вытерпел Уайт. – Мне почём знать, сколько таких сделали?

– Именно эта вам знакома? – продолжать Маркус. – Держали её в руках?

Помрачневший священник мотнул головой. До него, наконец, начало доходить, что в задержании не было никакой ошибки, и его в чём-то подозревают.

– Вы ведь арендуете склад в Синистре? – вдруг сменил тему Кёнинг.

– Небольшой бокс, – подтвердил Бишоп.

– Значит, и вот этот стоящий внутри сейф вам знаком? – уточнил детектив, демонстрируя фото пыльного чёрного сейфа с механическим замком.

Задержанный подтвердил.

– Хотите сказать, что до сих пор не понимаете, к чему я тут вам всё это показываю? – Маркус предложил Уайту самому начать рассказ.

Тот снова помотал головой. Дверь открылась, и в комнату вернулся тот полицейский, что забирал ворсинку из сутаны Уайта. Он положил на край стола тонкую синюю папку, после чего снова вышел. Маркус приоткрыл её и удовлетворительно хмыкнул.

– Ладно, в таком случае, раз даже после такого количества подсказок вы отказываетесь сотрудничать со следствием и заявлять о явке с повинной, я вынужден зачитать вам пару строк из вот этого документа, – предупредил Кёнинг, демонстрируя листок с гербом и печатью. – Точно требуются мои пояснения? Ну как хотите, видите, ставлю подпись при вас. Итак, теперь это официально. Бишоп Патрик Уайт, на данный момент вы являетесь подозреваемым в совершении шести эпизодов убийств с особой жестокостью, материалы по ещё двум собираются. Все ваши слова фиксируются и могут быть использованы в суде в качестве доказательства, по этой причине рекомендую вам говорить обдуманно и желательно в присутствии адвоката, а если его у вас нет, штат Рош-Аинд его вам предоставит. Но главное, рекомендую вам говорить правду, поскольку дача ложной информации повлечёт за собой дополнительную ответственность. Причина вашего нахождения здесь вам ясна?

– Что за глупости? – возмутился Уайт. – Я – уважаемый человек! Это что, розыгрыш?

– Прежде, чем мы с вами сможем побеседовать, процедура требует от меня прояснить вопрос с адвокатом, – отрезал Маркус.

– Да не нужен мне адвокат! – бросил Бишоп. – Господь мой свидетель, я ничего не совершал.

– Вы отказываетесь от защитника и будете представлять свои интересы самостоятельно?

– Отказываюсь.

– В таком случае ставьте свою подпись здесь, – Кёнинг подсунул ему новый документ. – Предупреждаю, что изменить решение после подписи вы сможете лишь по удовлетворению ходатайства судьёй.

Уайт размашисто подписал отказ от защитника. Последнюю закорючку он вывел настолько нервно, что сломал карандаш.

– Итак, мистер Уайт, я продемонстрировал вам снимки жертв…

– О Боже… Они мертвы?

– Они истерзаны, мистер Уайт, и вы написали их имена в обратной последовательности убийств от последнего к первому. Никто вам не подсказывал.

– Не держите меня за идиота, совпадение ничего не доказывает, – отмёл доводы Кёнинга священник.

– Верно, этого было бы мало для подозрений, – согласился Маркус и показал первую улику. – Этот слон с вашими отпечатками пальцев нашли в доме убитого посредством утопления Ноя Кенли.

– Я никогда не был у него дома…

– Подскажете, почему в вашем розарии сорок семь бусин, а не пятьдесят? – спросил Маркус.

– Их в любых чётках пятьдесят.

Детектив пододвинул пакет к рукам священника.

– Кроме ваших, пересчитайте, – сказал он. – А пока вы это делаете, я напомню, что три от него после разрыва лески так и остались лежать в гараже насильственно повешенного на человеческих волосах Горация Ромеля.

– На волосах?.. – сморщился непонимающий ничего Уайт.

– Да, на волосах Ванессы Руж, – подтвердил Маркус и открыл только принесённую голубую папку. – Теперь идея связывать друг с другом убийства таким образом уже не выглядит хорошей, правда? А вот здесь результат анализа материала вашего облачения и фрагмента шерсти из-под ногтя Ромеля. Стопроцентное совпадение. Выходит, перед смертью он боролся с кем-то именно в вашей сутане. Кто же это мог быть, не подскажете? Может, у кого-то имеется доступ к вашему облачению?..

– Да у кого… Вы издеваетесь?! – вскрикнул Уайт, хлопая ладонями по столешнице. – Всё, я больше ничего не скажу без адвоката!

Маркус откинулся на спинку стула и показал на несколько камер.

– Тут всё записано, а за зеркалом дюжина свидетелей, – сказал он. – Вот в этом документе ваша подпись, которой вы самолично отказались от адвоката. Я предупреждал, что отменить эту подпись может только судья.

– Я невиновен!

– Возможно, это не мне решать, а судье, – пожал плечами Маркус. – Но занятно как-то выходит, что в вашем сейфе на арендованном складе лежали вот эти снимки.

С этими словами Маркус извлёк из своей папки стопку фотографий жертв, сделанных убийцей. И шлёпнул ими об стол. Карточки разъехались в стороны, являя Бишопу ужасающую картину расправ. Старик вскрикнул, попытался закрыть лицо руками, но прикованные к столешнице наручники лишь звонко брякнули о металлический держатель. Тогда, плотно зажмурившись, священник отвернулся и начал нашёптывать себе под нос молитвы.

– Пожалуй, на этом сегодня остановимся, – невозмутимо проговорил Маркус и принялся собирать обратно в папку документы, фотокарточки и улики. – Дежурный, можете уводить подозреваемого в камеру.

4. Запись из личного блокнота детектива Маркуса Йенса Кёнинга

Заметка за период с 21.06.2010 по 27.06.2010

Бишоп Уайт – странный убийца. Его поведение совершенно не соответствует тому, что он совершил. Подобным образом до последнего, моля и проклиная, обычно упираются те, кто убил случайно или в приступе аффекта. Серийные убийцы, тем более способные продумать наперёд несколько расправ, скорее гордятся содеянным, даже если молчат, чем отрицают его.

И вроде бы есть все улики против Уайта – отпечатки в комнате первого убитого; добытые пятой жертвой в борьбе с убийцей доказательства; отсутствие алиби в дни всех убийств; личное, пусть и разного уровня, знакомство со всеми жертвами; спрятанные в тайнике фотографии всех шести трупов, которые могли быть сделаны лишь убийцей сразу после расправ.

Однако, как и во всех нескладывающихся в единую картину случаях, начинаются «но». Их много. При этом ответов нет даже на самые поверхностные. Почему отпечатки были лишь на одной фигурке? По какой причине их не было на фотографиях с мест убийств? Зачем было начинать серию, точно адресное послание мне, но при этом убивать совершенно ничем не связанных со мной кроме общей профессии людей? Почему я, как последняя и главная жертва, в отличие от остальных с ним не знаком? Да и в конце концов, каким образом, пусть и активный для своего возраста, но всё же недостаточно физически крепкий старик мог расправиться с молодыми копами, а в особенности с целым командиром отряда спецназа?

Сейчас всё выглядит так, будто Бишоп либо прекрасный актёр, либо по какой-то причине (будь то деменция, провалы в памяти или раздвоение личности) забыл о содеянном, либо же изначально ничего не совершал.

Конечно, нельзя сбрасывать со счетов, что ему выгодно было попасться к нам в руки, ведь так он сумеет подобраться ко мне максимально близко. Но с умом Белого Слона рассчитывать на то, что после ареста ему что-то удастся сделать, было бы глупо. Задержание для него равнялось бы краху всех планов.