Белый ворон

– Кури, сколько влезет.

Затянувшись несколько раз, гашу “Пэлл-Мэлл” и жалобным тоном спрашиваю:

– Надеюсь, этот штрих моего поведения в полном соответствии?

– Точно. Но особенно хороша твоя идея с Костей. Он, как я понимаю, лишний раз доказал, у кого трудится. Правильно, в отдельной палате не порезвился бы. Ты все верно рассчитал. Только мне кажется, он бы и в отдельной…

– Не скажи, Сережа. Так быстро – вряд ли. Я всегда знал: если создать человеку подходящие условия – он тут же максимально проявит свои способности. В способностях Кости сомневаться не приходится.

– Это точно. Кононенко на ушах стоял… Ты как?

– Как прежде. От многочисленных покушений отойти не могу. Дурь мелю, срываюсь, от встречи с губернатором отказался.

– Причину обосновал?

– Еще бы. Ко мне в офис повадились психиатры, по важным документам скачут бумажные человечки…

– Смотри, он может обидеться. Придется нам потом…

– Мне, Сережа… Он не обидится, потому что умный. Наверняка, понял: я до того напуган, аж боюсь лишний раз подойти к дому, где чуть было не погиб. Тем более, мы с Котей провели весьма содержательную беседу. Словом, доктор на больных не обижается…

– Это точно. Тем более, тебя такие доктора обследовали… У меня даже есть их медицинское заключение.

Я с ходу прикурил сигарету, пододвинул к себе поближе пепельницу и глубокомысленно заметил:

– Мне кажется, ты что-то путаешь.

Рябов усмехнулся и взял в руки листок бумаги, сиротливо лежащий на краешке стола.

– Ты же сам о психиатрах говорил… Петрович твой портрет заказывал. Не художнику, а этим самым психиатрам-аналитикам. Они отдельные факты, анализы разговоров, характеристики – словом, всю мозаику в картину сложили.

– Не общаясь со мной?

– Вот именно. Уровень, сам говорил. Потому тебя обследовали не в клинике, а заочно.

– Интересно, – пробормотал я.

– Самому было интересно. Не ошиблась медицина – портрет точный.

– Ты, Сережка, не выступай. Попробуй на меня сейчас перевернуть ведро мусора с помощью этих аналитиков… И вообще, их рассказы имеют значение для тех, кто к гадалкам бегает…

– Не скажи. Они в точку попали.

– Приведи хоть один пример. Самый поверхностный, – стряхиваю серебристую горку сгоревшего табака в пепельницу.

– Без проблем. Кто сегодня рискнет назвать свою фирму “Козерог”? Даже если учитывать знак Зодиака хозяина? Никто. Но и этот знак твоему рождению не соответствует. Человек вроде бы сам нарывается… Легко догадаться, как такую фирму станут называть за глаза. Выбор для насмешек и оскорблений богатый. И рогатый, и козел, потом от козла можно дальше идти. Вплоть до петуха опущенного. Но… Почему-то о фирме и ее хозяине таких слухов не ходит. Название дурацкое, быть может, руководитель “Козерога” сам такой?

– Полегче, Сережа.

– Нет, не такой, – проигнорировал мое предупреждение коммерческий директор. – Фирма крепко стоит на ногах. Директор пользуется уважением у самых разных людей. И не только потому, что щедрый, успешно занимается бизнесом. Он – веселый человек, любит розыгрыши, коллектив… гм, да… но это тоже учитывалось. К тому же – известный филантроп. Однако Осипов, в отличие от этих психоаналитиков, знал немного о тебе и с другой стороны. Потому сделал собственный вывод. Он понял все. Только нос не задирай…

– Даже не пытаюсь, – пробормотал я, гася сигарету.

– Правильно, – поддержал меня Рябов. – Потому что в этом виновен не ты, а природа.

– То есть? – напрягся я, ожидая какой-то мелкой пакости. Если Рябов ее произнесет, для дальнейшей атаки отмазка есть: это не я виноват, а та самая природа, о которой он распространяется.

– Возьмем абстрактного человека, – Рябов с ходу доказал, что изучил меня гораздо лучше всех аналитиков вместе взятых. – Умного, толкового. Он блестяще занимается, заканчивает самый престижный вуз. Продолжает обучение в каком-то Кембридже, возвращается сюда и… Несмотря на все его знания, бизнес не идет. Почему, казалось бы? Природа. Зато другого, например, тебя, не нужно никуда посылать учиться. Пусть даже у тебя пять классов образования.

– Ты, что, с ума сошел? – возмущаюсь в ответ на такой комплимент, – я даже подсчитал: за пять лет находил в университет ровно тридцать два дня.

– Про то и говорю. Даже если бы ты и в эти дни мимо вуза проходил, ничего бы не изменилось. Такого, как ты, безо всяких образований можно высадить голого в джунглях. Через какое-то время он выскочит с противоположной стороны. Мало что живой, так еще и с миллионом долларов. Природа. Ты здесь ни при чем.

– Другими словами…

– Другими словами, если грубо, ты просто не мог не найти микрофоны. Или проиграть Арлекино. А значит, вполне сможешь справиться с таким же фартовым. Продолжать?

– Слушай, что за бумажку ты перед собой вертишь? Сережка, если тебе срочно нужно в сортир, я подожду.

Рябов одарил меня таким взглядом, словно я взял на себя основные обязанности начальника отдела снабжения фирмы. Вместо того, чтобы побежать из кабинета в помещение, обклеенное ценными банковскими бумагами и Почетными грамотами, Сережа стал зачитывать вслух: “Люди, по жизни склонные к неумеренному риску, в буквальном смысле, сделаны из другого теста. Биохимический состав активных веществ в их мозге отличается от нормы, что позволяет любителям острых ощущений испытывать от чувства опасности не страх, а эйфорию. Причем, чем больше ставки, тем выше состояние блаженства. Кора головного мозга у любителей риска отличается повышенной выносливостью, так что простым смертным, вознамерься они подражать таким людям, можно лишь посочувствовать. Это именно они при виде роковой дамы пик пускают себе пулю в лоб…” Словом, против тебя даже очень интересные часики не действуют. Петрович в этом убедился.

– Они еще как подействовали, – откровенно признаюсь, вспоминая леденящий ужас, проникавший в душу.

– Тем лучше. Ты смог выпутаться даже из такой ситуации. Еще один плюс. Ты не интеллектуал, который исключительно кабинетная крыса. В отличие от подавляющего числа так называемых игроков. Подтверждения тому были получены.

– А, вот ты чего таким добрым оказался, – назло Рябову снова занимаюсь курением в его присутствии. – Только попробуй открыть окно. Я-то все думал, отчего он, вместо того, чтобы на дыбы вставать, меня к Пороху подвел, позволил отметить день рождения Гарика.

– Сам говорил, мы как бы поменялись ролями, – и не думает оправдываться Сережа. – К тому же… Ну сказал бы я: “Не смей этого делать” – разве бы ты послушал?

– Зато ты, как понимаю, наслушался. С Вершигорой шушукался, пока я свою кровь мешками проливал…

– … в кои веки радуясь, – продолжил Рябов. – Тому, что никто не говорит: не делай этого.

– …в больнице, спасая беременную женщину… – продолжаю свою мысль.

– Вот, – перебил меня Сережа. – Может с ходу найти выход из любой ситуации. Тоже подтвердил, особенно в случае с Ландой. Целиком себя проявил.