Бен Гурион

Бен-Гурион неохотно говорит о внешней политике и погружается в редактирование своих мемуаров. Не обращая никакого внимания на текущие события, он мысленно возвращается к далекому прошлому, к делу первопоселенцев, к своим замыслам и поступкам того времени, когда он был молодым иммигрантом в Сежере или студентом-зубрилой в Константинополе. Он вспоминает, как кипела работа в «Гистадрут» и того активиста, который привел рабочее движение к победе над Сионистской организацией. Бесшумно, почти тайком «задира и ворчун» умирает. Он протягивает руку бывшим врагам, забывает старые обиды, скрывает еще открытые раны. Теперь он в прекрасных отношениях со своим давним врагом Менахемом Бегином и пишет ему: «Моя Паула всегда была вашей почитательницей». Он начинает дружить с Лаковом Шанирой, который его самого клеймил за «подлость», а его сторонников называл «неофашистами». Он даже сделал его исполнителем своего завещания. После стольких скандалов он мирится с Голдой Меир, хотя раны, которые они нанесли друг другу, еще не зарубцевались. Он не держит зла на Иесера Хареля, который, вольно или невольно, способствовал его отставке в 1963 году. Напротив, он состоит в одной с ним группе «Государственный список» и целый год до своего ухода от общественной жизни заседает рядом с ним в парламенте. Он даже проявляет терпимость к Лавону.

В последние годы своей жизни Бен-Гурион, живущий в Сде Бокер, уже не лев в клетке, не разгневанный пророк, не военачальник. Это просто старый, приветливый, очень мирный и снисходительный человек. Став «Отцом нации», он уже не критикует и не отчитывает своих последователей, а наблюдает за их поступками, подбадривает и вдохновляет. Разрушительное действие времени становится все заметнее. Изо всех сил он пытается отсрочить его проявления, но это война арьергарда, грустная и болезненная. Он страдает частыми провалами памяти, путает имена, события и даты. Здоровье его становится все хуже, он принимает физиотерапевтические процедуры и все чаще обращается к врачам. Готовясь к скорому концу, он распоряжается выстроить себе могильный памятник перед зданием академии в Сде Бокере. Паула уходит из жизни раньше него, в январе 1968 года: «Я всегда думал, что умру первым, но внезапно Паула умерла и оставила меня». В 70-х годах его мучают сильные боли в правой руке, что не только не дает ему возможности писать, но и просто пожать руку посетителям.

Вся страна праздновала 85-летие Бен-Гуриона. Правительство, возглавляемое Голдой Меир, приезжает в Сде Бокер, а Кнессет принимает постановление, разрешающее Старику выступить еще раз: он говорит о будущем израильского народа на обретенной земле и представители всех партий стоя аплодируют ему. Многие из присутствующих отметили, что он часто упоминал религию и совесть. На закате жизни он стал искренне верить в существование Бога.

В этом году он совершает последнюю в своей жизни поездку — в Брюссель, для участия в конференции по вопросам выезда евреев из СССР. Дневник заброшен. В этом же году один из членов киббуца Сде Бокер испытывает глубокую грусть, когда во время ежедневной прогулки Бен-Гурион поворачивается к нему и спокойно говорит: «Пойдем назад». Ему все хуже, но он проживет достаточно долго, чтобы познать горький опыт войны Кипур. Он совершенно один в своем доме в Тель-Авиве, силы его на исходе, но ум по-прежнему остается ясным и живым.

Через несколько недель у него случается инсульт, но он не сдается. Он все еще борец и будет бороться до конца. Две недели в полном сознании он проводит в больнице. Инсульт вызвал частичный паралич, и Старик потерял речь. Он узнает посетителей, жмет им руку и смотрит им в глаза полным мудрости взглядом. В его взоре нет ни отчаяния, ни страха. Он спокоен, безмятежен. Ничто не говорит о том, что он умирает. Вся страна проводит параллель между двумя сражениями, развернувшимися в эти мрачные дни осени 1973 года: битва Бен-Гуриона со смертью и борьба Израиля за выживание. Одна из вечерних газет пишет:

«Даже если израильский народ с головой погрузится в войну Йом Кипура со всеми ее ошибками и победами, даже если он начнет оплакивать своих погибших сынов, он не сможет забыть о мучительной борьбе Бен-Гуриона за свою жизнь. Нельзя не увидеть исторического сходства между Бен-Гурионом и эпохой, с которой так тесно связано его имя; оба они вовлечены в героическую битву за выживание».

1 декабря 1973 года Бен-Гуриона не стало. Его похоронили рядом с женой, в Сде Бокере. Согласно его последней воле, траурная церемония проходит в полном молчании, которое впечатляет больше, чем любой панегирик. Его могила возвышается над бессмертным пейзажем Зин, откуда три тысячи лет назад вышел народ Бен-Гуриона, чтобы направиться в Ханаан, и откуда началась борьба еврейского народа за землю Израилеву.

Эпилог Столетие

Бен-Гурион завладел сионистским движением; в самый разгар войны, когда в июне 1942 года убедил 603 делегатов американской Сионистской конференции принять Билтморскую программу. Эта программа наметила новую цель сионизма: немедленное создание еврейского государства в Палестине.

Впервые сионистское движение официально определило независимость как конечную: цель, Несомненно, что и другие лидеры уже пытались размахивать этим знаменем: Хаим Арлозоров, большая надежда сионистского движения 30-х годов, и Зеев (Владимир) Жаботинский, авторитарный руководитель ревизионистского диссидентства. Хаим Вейцман считал нужным переждать 10–15 лет и высмеивал Билтморскую программу в своих статьях и письмах.

Решающим вкладом Бен-Гуриона в дело независимости стала его предвидение будущего. Он единственный нанял, что вторая мировая война дала евреям уникальную, возможность создать свое государством Он был убежден, что как только наступит мир, великие державы не захотят подвергаться опасности, угрожая хрупкому равновесию сил на Среднем Востоке установлением там еврейского государства. Но в трагической реальности войны, когда гибли империи и на их месте возникали новые, когда границы стирались с карт и заменялись другими, он понял, что еврейский народ должен «сегодня или никогда» отстоять свое право на собственное государство. «Государственный деятель творить не может, — писал Бисмарк, — он может только дожидаться момента, когда раздастся эхо шагов Господних; вот тогда он должен сорваться с места и схватиться за край его одеяния». На той, ныне забытой конференции в отеле «Билтмор», Бен-Гурион действительно ухватил Господа за край одежды.

Создание еврейского государства стало главным делом Бен-Гуриона. В бурное послевоенное время он сумел придать сионизму нужное ему направление. Он сочетал в себе качества дальновидного государственного деятеля, холодного наблюдателя, харизматического лидера и военачальника.

Несмотря ка свою приверженность идее великого Израиля, государственный деятель Бен-Гурион сумел согласиться с разделом 1946 года, зная, что этой ценой он оплачивает поддержку со стороны США. Трезво смотря на ситуацию на Среднем Востоке, он отверг полные оптимизма доклады экспертов «Хаганы» об ограниченном сопротивлении палестинских группировок. Напротив, он сумел предугадать настоящую войну со всеми соседними арабскими странами и отразить эту угрозу. Он лично взял на себя всю ответственность в вопросах обороны, разослал по всему миру своих людей на закупки вооружения и сделал из тайной организации «Хагана» зародыш регулярной армии, способной противостоять вторжению арабов.

Его харизматическое правление сформировалось в тяжелые месяцы отчаяния, предшествовавшие созданию государства, в момент, когда решимость многих первых лиц еврейской общины в Палестине провозгласить независимость сильно пошатнулась от смертельных ударов, наносимых арабами. Вдохновленный почти мессианским чувством, он переубеждает одних своих противников, навязывает свою волю другим и, как и хотел, провозглашает государство Израиль. Он проявляет себя уникальным военачальником. Этот никогда не воевавший шестидесятидвухлетний человек лучше своих генералов понимает стратегию войны за независимость и умеет добиваться поставленных целей: отбить атаку арабских войск и отвоевать пространство Eretz Israel, значительно превышающее то, которое ООН выделила евреям.

Создание государства было для Бен-Гуриона началом, а не концом. Будучи премьер-министром, он хотел смоделировать новую республику согласно своим представлениям и идеалам. Его первой заботой было по капле внедрить в сознание своего народа принцип mamlakhtiout — суверенного государства. Ему надо было заставить народ, потерявший независимость две тысячи лет назад, осознать, что понятие «правительство» является уже не синонимом иностранного господства, а воплощением его, народа, самостоятельности. Он должен был заменить неправительственные структуры, как бы эффективны они ни были при британском правлении, на государственные учреждения. Так, пока на всей территории Израиля еще шли бои, он устранил неофициальные военные организации «Иргун» и «Лехи». Таким же образом он отменил сепаратистское командование элитных подразделений «Пальмах». Он ввел в действие законы об образовании, о труде и о молодежи. Эти инициативы Бен-Гуриона принесли ему немало врагов; многие политические деятели отказались за здорово живешь передать под контроль государства организации, созданные ими самими или их партиями.

«Государственный суверенитет» был для него лишь инструментом для воплощения собственного видения будущего страны, которое он описывал со свойственным ему пылом еще в то время, когда война за независимость была в самом разгаре. В 1948 году он ясно и четко провозгласил новую задачу: за четыре года увеличить численность населения Израиля вдвое и наводнить страну небывалым количеством иммигрантов. Он отметал возражения некоторых своих коллег, которые настоятельно рекомендовали организовать «селективную» иммиграцию, ограничившись приемом молодых и здоровых. Подталкиваемый чувством, что действовать надо срочно, он настежь распахивает двери в страну, прекрасно зная, что массовая иммиграция вызовет почти непреодолимые экономические и социальные трудности. Действуя таким образом, он бросал нации невероятный вызов: освобождение земли Израилевой; возвращение изгнанников; всеобщее обучение ивриту (молодых и старых); покорение пустыни; превращение еврейского народа в нацию рабочих и крестьян; короче говоря, доведение Израиля до уровня «избранного народа и светоча наций».