Бенджамин Дизраэли, или История одной невероятной карьеры

Сэр Френсис и леди Сайкс

Целеустремленный и честолюбивый Дизраэли был настолько захвачен страстью, что игнорировал ущерб, причиняемый его поведением собственной репутации, и на какое-то мгновение готов был принести в жертву чувству свои честолюбивые планы. В это время он начал работу над романом «Генриетта Темпл», название которого весьма многозначительно. Первые главы явно автобиографичны и отражают мысли и чувства самого автора. Он «готов немедленно, во имя этой великой цели (т. е. любви) отказаться и отбросить все прежние надежды, связи, проекты, убеждения, нарушить во имя ее все обязанности перед обществом».

И приличия действительно были нарушены. Дизраэли подолгу жил в доме Генриетты; когда она перебиралась в загородный дом, Дизраэли следовал за ней. А что же муж? Дело в том, что у сэра Френсиса был роман с Кларой Болтон и заинтересованные стороны договорились, что сэр Френсис не будет возражать против связи Генриетты с Бенджамином, а Генриетта со своей стороны дала согласие на его интимные отношения с Кларой. Конечно, не обходилось без скрытых столкновений, ревности. Но все в конце концов утрясалось, сэр Френсис посылал Дизраэли письма, приглашая его погостить у них в загородном доме. Все четверо появлялись в общественных местах, причем делалось это по настоянию сэра Френсиса, который «боялся общественного мнения».

Объяснение на первый взгляд странное, но дело было в том, что третий баронет страшно боялся повторения истории своего отца. Второй баронет в свое время был замешан в крупном скандале. В 1789 г. он соблазнил молодую красивую жену своего сослуживца, угрожал перерезать горло ее мужу и был предан суду по обвинению в соблазнении и нарушении супружеской верности. Суд обязал баронета выплатить пострадавшему офицеру 10 тыс. фунтов стерлингов в «возмещение причиненного ему ущерба». Скандал был огромный, и сэр Френсис опасался чего-нибудь подобного.

Вскоре «четверной роман» усложнился. На сцене появился пожилой, но бодрый лорд Линдхерст, крупный политический деятель. В меморандуме Роуза говорится, что во время происходивших событий существовало твердое убеждение, что леди Сайкс была любовницей одновременно и Дизраэли, и лорда Линдхерста. И Дизраэли, и сэр Френсис, безусловно, знали об усложнившейся ситуации.

Подходить к этой ситуации только с этическими критериями было бы упрощением. Появление на сцене почтенного лорда демонстрировало довольно широко распространенный метод достижения карьеры при помощи женщин в различных сферах деятельности, включая политическую. Отсюда и интерес к данному, на первый взгляд сугубо личному сюжету. В меморандуме Роуз пишет: «В то время утверждалось, что Дизраэли познакомил Генриетту с лордом Линдхерстом и использовал влияние, которое она приобрела на лорда, чтобы ускорить свое собственное продвижение. Я хорошо помню скандал в графстве, разразившийся по этому поводу». Знаменательно, что сам Роуз не берет под сомнение это утверждение. Более того, содержащаяся в его документе аргументация подтверждает этот факт.

Линдхерст

Итак, Дизраэли подбросил свою возлюбленную влиятельному человеку с целью извлечь для себя прямую выгоду из того факта, что она стала любовницей этого человека и тем самым приобрела сильное влияние на него. Жермен пишет: «Когда Дизраэли и Линдхерст встретились в середине июля, женский механизм действовал полным ходом с целью провести Дизраэли в парламент». И Линдхерст стал важной деталью в этом механизме.

В конце сентября 1834 г. Генриетта писала Бенджамину из Лондона: «Вчера вечером лорд Линдхерст прибыл в город. Я могу заставить его сделать все, что захочу. Поэтому, какие действия Вы сочли бы наиболее необходимыми, скажите мне, и я все это сделаю… Лорд Линдхерст очень хочет, чтобы Вы были в палате общин. Серьезно, он самое прекрасное существо, и я уверена, что могу заставить его сделать все, что захочу». Когда Линдхерст собрался недели четыре попутешествовать по странам Европы, он намеревался взять с собой свою дочь и сестру и пригласил в компанию Генриетту и Бенджамина. В Хай-Уикомбе, где Дизраэли дважды неудачно пытался пройти в парламент, ему создавало главные препятствия влиятельное здесь семейство лорда Каррингтона. 18 сентября 1834 г. Бенджамин пишет родственникам в Брэденхэм: «Веллингтон и Линдхерст обрабатывают старого Каррингтона в мою пользу».

Использование Бенджамином Генриетты для достижения карьеристских целей осуждалось многими современниками с этических позиций; одни были искренни, другие лицемерили, третьи вели себя ханжески. Оценивая эти действия Дизраэли, следует иметь в виду, что тогдашний нравственный климат в высших слоях английского общества являлся той питательной средой, на которой расцветали подобные явления. В этом отношении Дизраэли был явно не единственным примером. Так, по свидетельству Роуза, упоминавшаяся Клара Болтон стала любовницей сэра Френсиса с согласия собственного мужа доктора Болтона, который, «как говорили, извлекал денежную выгоду из этой связи».

В этой истории выявились негативные стороны человеческой натуры. Подобные вещи встречались время от времени не только в Англии, но и в странах континента, где люди, лишенные стыда и совести, «подкладывали» своих жен или возлюбленных влиятельным персонам, чтобы взамен получить от них поддержку и таким путем пробраться в парламент, академию, сделать карьерный рывок в различных сферах деятельности.

Конечно, семья Бенджамина знала все, что знали другие о его связи с Генриеттой. Дело зашло столь далеко, что Генриетта пожелала познакомиться с семьей. Сестре Саре пришлось написать ей письмо и пригласить в Брэденхэм. Генриетта явилась в сопровождении лорда Линдхерста. Визит вызвал глубокое возмущение в местном обществе. Соседи возмущались тем, что Дизраэли, как свидетельствует Роуз, «пригласил в свою семью женщину, считавшуюся его любовницей, и ее второго любовника, с тем чтобы они пообщались с его сестрой, а также с матерью и отцом».

Роман был слишком бурным и сложным, чтобы продолжаться долго. Документы и вслед за ними биографы сходятся на том, что связь с Генриеттой была для Дизраэли очень трудной и серьезно подорвала его здоровье. Кроме того, любовь не могла навсегда вытравить из души Дизраэли его стремления к славе и власти. Постепенно не без влияния семьи и друзей он стал отдавать себе отчет в том, что связь с Генриеттой в том виде, какой она приобрела, причиняет ему большой морально-политический ущерб, подрывает его репутацию и может стать непреодолимым препятствием для реализации его честолюбивых замыслов. Наконец, и это было весьма важно, великосветский роман с такой женщиной, как Генриетта, требовал больших расходов. Она жила на весьма широкую ногу, но покладистый сэр Френсис не снабжал ее свободными наличными деньгами, и Дизраэли приходилось все больше и больше залезать в долги, реальной перспективы погасить которые не предвиделось; это могло привести к катастрофе.

Все эти обстоятельства и вынудили Дизраэли вырваться из мощных объятий леди Сайкс. Прекращение романа с такой энергичной женщиной, как Генриетта, было делом весьма непростым. И поэтому Роуз не случайно записал, что «у очень немногих мужчин оказалось бы достаточно сил и воли, чтобы вырваться из такого запутанного положения».

Бурная жизнь Генриетты и сэра Френсиса продолжалась и после того, как Дизраэли вышел из игры. Роуз сообщает, что переписка, которую он анализировал, распространяется на «заключительный эпизод» этой истории. После прекращения связи с Дизраэли сэр Френсис застал свою жену в постели с известным художником Даниэлем Маклизом в своем лондонском доме на Парк-Лэйн. Скандал был большой и выплеснулся на первые страницы лондонских газет.

После шумной огласки в таких делах обычно следует развод. Однако сэр Френсис повел себя странно: учинив скандал, он не стал добиваться развода. И Роуз объясняет почему. При рассмотрении дела о разводе неизбежно обнаружилось бы, что сам сэр Френсис отнюдь не святой, что он жил с Кларой Болтон, женой доктора, дом которого тоже был на фешенебельной Парк-Лэйн, причем доктор об этом знал и дал свое согласие на эту связь. Могли всплыть и имена Дизраэли и Линдхерста. Все это причинило бы моральный ущерб прежде всего сэру Сайксу. Он помнил подобную историю своего отца, панически боялся судов и предпочел обойтись без развода.