Бенефис чертовой бабушки

Наташка категорически отказывалась скатать в город, поскольку «не рыжая». Подруга и на самом деле имела редкий – пепельный цвет волос, что в сочетании с молодым ухоженным лицом, вечно покрытым нежным румянцем, давало потрясающий эффект. На нее обычно засматривались, что очень помогало в спорах. Особенно в перепалке, когда противная сторона забывала собственные контрдоводы. Женская половина задумывалась над естественностью Натальиного «окраса», мужская – над противоречивостью внешнего ангельского вида и того напора, который свойственен только героям боевиков.

Борис после ночевки в палатке для сравнения спал в цивилизованных условиях дома. Про него как-то забыли. Брусилов-старший так и не объявился. Данька еще не вернулся с грибной охоты. Антон, обряженный в защитного цвета спецовку, занимался разборкой строительного мусора. Что касается меня, то я бы села за руль только в экстремальной ситуации. Когда из двух зол надлежит выбрать меньшее. Не факт, что я окажусь меньшим. Ксюшка с Юлькой имели исключительно пассажирский статус, а Димка ехать просто не мог, и в качестве оправдания продемонстрировал поврежденное колено. Оно и в самом деле распухло. Я сразу ощутила себя бессердечной эгоисткой. В прежние годы, доведись случиться подобному, чувствовала бы себя еще хуже, чем он. Очевидно, признаки раскаяния в достаточной степени проявились на моей физиономии, поскольку я неожиданно стала главным объектом, приковавшим к себе внимание присутствующих. Спор прекратился, все принялись уговаривать меня не волноваться за судьбу Димкиной ноги. Доводы были железные: во-первых, у него имеется в запасе еще одна, а во-вторых, Светлана Никитична оставила дома свой костыль. Но тут, на счастье, объявился Брусилов-старший. Причем в лучшем виде. Братья-близнецы разительно отличались друг от друга. Принц и нищий. Духом.

– «Чижик-пыжик, где ты был?» – с возмущением поинтересовалась я.

– Спал… Закаляясь. В лодке.

– «Во всем нужна сноровка, закалка, тренировка», – промурлыкала мне на ухо Наташка. – В умении пить – особенно. – И громко обратилась к Александру Сергеевичу: – Ну сколько можно тебя ждать?! Мать настоятельно просила приехать. Попутно заберешь домой Марину.

Брусилов-старший расцвел. Тут же окончательно завял Юрка, но быстро ожил и безапелляционно заявил, что брата одного не пустит. Мало ли чего опять случится с мамой.

– Хорошо, Юрик поедет с тобой на заднем сиденье. Желательно не показывать его жене до выписки… Ой-й-й… – сморщилась подруга, взглянув на физиономию анестезиолога, и отвернулась. – Пожалуй, не стоит показывать и после выписки. Ефимов, а ты не пробовал демонстрировать вот такую морду Юрия Сергеевича больному перед операцией? Отключится без всякого наркоза. Стопудово! А если еще дыхнет… Нет, последнее, пожалуй, лишнее. Явная передозировка. Чадру бы Юрику на голову. Или пластиковое ведро…

Наташка хлопнула глазами и замолчала. Наверное, вспомнила «головной убор» Газонокосильщика. Я вопросительно взглянула на мужа. Он в спутники к Брусиловым не навязывался. Это обстоятельство больше всех удивило Ксюшу. Не единожды напомнив Дмитрию Николаевичу о том, что он опытный врач, настырно привязалась к нему с просьбой проинспектировать ход лечения милой Светланы Никитичны. А заодно проконсультироваться у больничных специалистов по поводу своей коленной чашечки.

– Моему подопытному колену опытного врача не нужны советы других специалистов. Я с его удовлетворительным состоянием знаком лучше, чем кто-либо, – отрезал Димка.

– А вот тебе, Ксения, не мешало бы поехать вместе с Сашей. «Милая» Светлана Никитична будет очень счастлива такому проявлению заботы с твоей стороны…

Пользуясь тесным соседством с Ксюшей, Наташка кое-что нашептала ей на ушко. Не иначе как рекомендацию не оставлять Сашеньку наедине с Мариной. Девушка округлила глаза и выдала такое же круглое, как глаза «О-о-о-о…».

Спокойные пререкания быстро переросли в гвалт. А тут еще в общую компанию влилась Анна Петровна со своим сольным номером. Пытаясь уяснить отношение присутствующих к рассольнику (а чтобы оставшиеся после праздника без рассола соленые огурцы не пропадали), поочередно приставала к каждому. Смысла ее вопроса никто не понимал – не могли уловить связь с основной темой. И на всякий случай, не соглашались. А зря. В ход пошло новое предложение – пустить огурцы в солянку.

– Да при чем тут огурцы?! Пусть плавают, где угодно! – рявкнул Брусилов-старший. Кажется, она обрадовалась.

К моменту окончания словесной потасовки машина Брусилова-старшего уже не вмещала всех желающих ехать в больницу. Начался искусственный отбор претендентов. Александр Сергеевич пользовался преимущественным правом водителя и в жеребьевке не участвовал. Первым отсеяли хромого Димку. За непрофессионализм. Он же не кардиолог. Затем меня, Наташку и Юльку. Меня – за бесполезность, Наташку – за горлопанство, а Юльку – за просто так. Вдруг чем-нибудь бабулю расстроит! Светлане Никитичне определенно не нравится увлечение внучки Данькой. И никто из добровольцев (кроме меня, разумеется) не заметил, что у открытой двери балкона со стороны веранды весь базар тайно прослушивается племянником Анны Петровны. Тайно! Иначе зачем же ему сидеть на корточках? В какой-то момент у парня очевидно устали ноги, он решил изменить положение, но был недостаточно ловок. Я случайно стала свидетелем того, как знакомые мне очки юноши ни с того ни с сего вспорхнули вверх и, падая, были подхвачены рукой в знакомом спецовочном рукаве. Надо полагать, рука Антона действовала без отрыва от головы и тела.

Разинув рот, я отметила звук мягкой посадки Антоши на землю, удовлетворенно кивнула и влезла в самую гущу спора.

Через полчаса близнецы-братья и иже с ними Ксения отправились в путь. А еще через пятнадцать минут мы с Наташкой были застигнуты врасплох в спальне Александра и Ксении. Не следовало нам слишком громко обсуждать, почему они спят порознь. Ксюшка – на кровати, Брусилов – на диванчике, а то и в садовом домике. У Наташки на это имелся готовый ответ: «Она что, дура?!» И пока я подыскивала подходящие слова, вмещающие в себя определение «дура, но умная», подруга пояснила:

– Пьяный мужик – ухудшенный аналог вонючего козла. Лично ты согласилась бы спать с ухудшенным аналогом?

– Нет. Я даже не согласилась бы и с улучшенным. И вообще, мы не затем сюда заглянули. Жаль, что поздновато, время упущено.

– А зачем вы сюда заглянули? – раздался от двери ехидный голос Бориса.

Мы с Наташкой быстро переглянулись. Сказать правду, что прибыли уточнить, был ли здесь несанкционированный обыск, так не поверит.

– Просто ошиблись дверью, – ляпнула я, в то время как Наташка ляпнула что-то про наш интерес к отделке помещения. Оба объяснения не влезали ни в какие разумные ворота. Для того чтобы ошибиться дверью, следовало прежде перепутать свой первый этаж со вторым. А что касается отделки комнаты, так она была запланирована только на следующий год.

Борис согласно кивнул, приняв оба объяснения, и дал команду немедленно выкатываться на улицу. Время поджимает.

– Фигня! Вот у меня новые туфли поджимают, – проявила норов Наташка. – Мы что, уезжаем? Тайный драп?

– Неудобно как-то, – поддержала я подругу. – А Димке с его коленом особенно.

– Он уже за рулем, – спускаясь вниз, пояснил Борис. – Анна Петровна, мы ненадолго отъедем. Хочется другие места для рыбалки наметить.

– А вы разве решили еще погостить?

Голос Анны Петровны был полон испуга и разочарования.

– Вот в ходе этой поездки и определимся.

– Не понимаю! – пожала плечами Наташка. – Вам-то что по этому поводу беспокоиться? Сосисок – гора. Можно подумать, это мы рассол у огурцов выпили.

– Да какая тут рыбалка! – гнула свою линию нянюшка. – Эту мелочь, что вы наловили, и рыбой-то назвать нельзя.

– Оставьте карасей в покое, Наталья сама их почистит, – обиделся Борис.

– Вот так всегда! – пожаловалась мне подруга.

– Ну, скоро там? – прогремел от двери призывный Димкин голос, и я одним махом преодолела оставшиеся три ступеньки. До меня дошло, почему Борис не озвучил свои старые требования о немедленном отъезде из деревни, а равно куда мы в данный момент собираемся.