Бенефис дьявола

Иван стоял возле одной из колонн. Косметолог неплохо поработал с лицом брата: не видно было опухоли и кровоподтёков, волосы аккуратно зачесаны назад, как на портрете, и на щеках едва заметен лёгкий румянец. Но он совсем не выглядел, как живой, и Иван никогда не понимал сути выражения: лежал в гробу, будто спал. Зачем обманывать себя? Люди приходят проститься с мертвым, а не с уснувшим, и единственное, ради чего стоит потрудиться над телом – это чтобы его запомнили более-менее похожим на тот образ, каким он был при жизни. И еще для многих людей прощание с почившим – это соприкосновение со смертью, с самой неразрешимой тайной всех живущих. И познание её разгадки возможно лишь в одном случае: когда они сами перейдут эту тонкую грань между жизнью и смертью, и только тогда душа обретет вечное познание, но будет ли это покоем или бесконечным скитанием, решать нужно ещё при жизни. Березин, убийца Бориса, сделал свой выбор, а Господь услышал просьбу его, Ивана, и справедливость восторжествовала еще до того, как тело одного из Сидоровых опустится в землю.

Иван видел Веронику. Она одной из первых скромно поставила букет цветов в одну из расположенных у гроба корзин и, подойдя к нему, снова уткнулась лицом в его плечо, как и в первую их встречу. Он поцеловал её молча в голову, прикрытую черной косынкой, и что-то произнёс в утешение. Она подняла на него свои огромные черные глаза, наполненные слезами, но он отвернулся, чтобы не видеть в них отражения своей собственной боли. Они стояли молча некоторое время, потом она сказала, что ей нехорошо, и вышла из зала. Иван заметил, как вслед за ней вышел и худощавый молодой человек в черных очках, скрывавших его глаза. По-видимому, это был её брат: Иван заметил, что он всю церемонию, пока Вероника находилась в зале, неотступно следовал за ней, держась в стороне и не приближаясь к телу Бориса, словно охраняя её. И он не разу не взглянул на брата, будто ему и невдомёк было вовсе, где он находится. Это обстоятельство никак не отразилось на чувствах Ивана – в этом городе всё было по-другому, люди вели себя отрешенно от остальных и заняты были каждый своими проблемами. Может, оно так и правильней: чего лезть в чужую душу, когда в своей царят потемки?

Через час после начала прощания Иван тоже вышел на улицу. Погода наладилась: светило солнце, щебетали птицы, в воздухе стоял еле уловимый аромат распускающейся листвы. Вероника со своим спутником стояли недалеко от входа. Молодой человек нервно курил и что-то объяснял девушке, с чем она, по мнению Ивана, не хотела соглашаться. Лёгкий порыв ветра донёс до него обрывок её фразы:

– Глеб, перестань вести себя, как ребёнок…

Иван отвернулся от них, чтобы не создавалось впечатления, будто он подслушивает их разговор. Вчера утром он, как и наметил для себя, отправился к следователю. Прокопенко был на месте и встретил его на пороге, предложив чашку кофе. От кофе Иван отказался, но чай попил с удовольствием – в гостинице он не стал искать буфет, и завтракать ему совершенно не хотелось.

– Иван Сергеевич, у меня для вас важное известие, - сказал ему тогда Прокопенко. – Вы являетесь представителем потерпевшего с точки зрения закона, и эта информация, несомненно, отразится на ходе всего дела. Вчера мы обнаружили труп самоубийцы в одном из заброшенных скверов, и на нем была предсмертная записка. Вот её копия,- он протянул Ивану листок с признаниями Березина.

Иван читал эти слова и не чувствовал удовлетворения, которое, как он ожидал, должно было опуститься на него манной небесной и снять с души груз отмщения. Бродяга признавал, что был невменяем и убил в этом состоянии человека, но такие люди, как правило, не кончают жизнь самоубийством: что для них жизнь, что для них смерть – они сталкиваются с этим в своих подвалах чуть ли не ежедневно, и если каждый начнёт стреляться и вешаться от «знаков свыше», то бомжей и вовсе не останется на этом свете. Да и записка была написана ровным почерком, без помарок, без исправлений, со знаками препинания – разве так пишут самоубийцы?

Он высказал эти соображения следователю, но что тот ответил вполне резонно:

– Мы отправили уже запрос на образец почерка в колонию, где он отбывал последний срок. Если экспертиза подтвердит идентичность, то у нас не будет оснований оставлять дело открытым, вы же понимаете. Параллельно проводится проверка предприятия, которое возглавлял Борис Сергеевич, но, должен сказать, это уже станет больше статистической информацией, и вряд ли её результаты смогут повлиять на вынесение вердикта по факту смерти вашего брата.

– Нет, вы, конечно, правы, товарищ следователь, и у меня нет, в общем-то, никакого повода сомневаться в результатах следствия – раз человек признался в содеянном, то так оно и есть, иначе какая ему выгода от этого перед собственной смертью-то?

– Совершенно верно. Насколько мы установили, их пути никогда ранее не пересекались. Березин всю свою сознательную жизнь провёл в колониях да на зонах. Ну как и где они могли встретиться? У этого сброда мозги уже давно не работают, и попади в глотку капля алкоголя, как тут же срабатывает механизм агрессии, они начинают обвинять всех и вся в своих неудачах и горестях – поверьте, это обычная ситуация, и волей случая в неё попал ваш брат. Мне очень жаль.

– Так не должно было случиться.

– Да, в это трудно поверить. Преуспевающий человек, с двумя высшими образованиями… Вы забираете тело к родителям?

– Да, завтра в обед наш поезд. Не знаю, как довезу его: на улице теплеет, боюсь, что дома придётся оставить гроб закрытым, только в церкви…

Они поговорили еще некоторое время, условившись, что Прокопенко вышлет на адрес Ивана официальное подтверждение о закрытии дела, как только оно будет оформлено.

Иван с удивлением смотрел на вереницу людей, выстроившихся в очереди, чтобы попасть на прощание с Борей. Он никогда бы не подумал, что соберется столько народа. Вечером фирма Бориса организовывала панихиду в одном из кафе неподалеку от офиса, и Наталья говорила ему, что планируется разместить около трёхсот человек, и он с сомнением тогда посмотрел на неё. Но, глядя теперь на этих людей, ожидавших свой черед попрощаться, подумал, что для трёхсот человек, пожалуй – это ещё скромно. Сейчас только мимо него прошло не менее двухсот, а еще столько времени впереди. Люди подъезжали на шикарных и неприметных машинах, или просто заходили во двор с остановки, располагавшейся недалеко за углом – отец при других обстоятельствах был бы горд за своего сына, а сам Борька никогда не хвастал своими успехами, но ежемесячно перечислял на книжку матери деньги, чтобы старики не чувствовали себя нищими в этом богатом государстве, неспособном защитить собственных стариков.

– … свой супер-телефон, и повесь его на толстый шнурок, привяжи… - Вероника в это время втолковывала что-то молодому человеку. Иван посмотрел краем глаза в их сторону: они стояли в стороне от всех под склонившемся деревом, возле площадки для курения. Парень поднял вверх очки, поддерживая ими волосы, как обручем, и Иван заметил лихорадочный блеск впалых глаз в ореоле теней – можно было бы подумать, что у него синяки, но тени равномерно окружали глазницы, и кровоподтёков не было заметно, поэтому Иван подумал, что братец девушки, скорее всего, увлекается наркотиками. И взгляд у того был какой-то неживой, как остекленевший. Вероника смотрела прямо в его глаза, и губы её шевелились, но Иван не мог больше различить, о чем она ему говорила. Он повернулся к ним спиной, глядя на ожидающих своей очереди людей с цветами в руках.

Тут же, возле металлической ограды, отделявшей этот островок печали от остального мира, стоял невысокий черный катафалк в ожидании своего скорбного груза.

***

Вода с грохотом водопада наполняла ванну. Светлана бросила горсть ароматной соли и ждала, пока она растворится в бурлящем потоке. Удостоверившись, что все камешки благополучно исчезли, раскрасив воду в ярко-оранжевый цвет, она осторожно пощупала воду вначале рукой, а затем и пальчиками правой ноги, прежде чем самой погрузиться в приятную теплоту.

Принятие ванны являлось целым ритуалом. Вода обволакивала всё тело, расслабляя мышцы и нервы, на душе становилось спокойно и умиротворенно. Света лежала, наблюдая, как зеркальная стена напротив покрывалась тонким слоем пара, оседавшем на стекле, делая невозможным видеть любое отражение. Так же и люди, впитав в себя окружающую суету, перестают замечать очевидное, или видят всё в таких расплывчатых образах, что не осознают, где добро, а где зло. Глеб, привыкший всегда иметь под рукой Никитича, возомнил себя чуть ли не его покровителем, а она сама превращается в его глазах в безвольную дурочку, которой можно вертеть, как вздумается. Но её не устраивает такое положение вещей, и Ромка тоже был сильно обижен на Глеба. Вначале они нормально поужинали, но Глеб, и без того приехавший навеселе, добавив коньяку, совсем сорвался с петель и наговорил им кучу гадостей, обозвав Рому никчемным пугалом, а её – озабоченной мальвиной, хотя где тут связь, она не представляла. И поводом послужило то, что они с Ромой позволили себе высказать сомнения относительно стоимости его автомобиля. Глеб завелся, как в припадке: вы ничего не понимаете, да тебя зависть гложет, да ты такой, а ты сякая – напился он, конечно, основательно. В итоге начал за столом клевать носом, и они с Ромой оттащили его в спальню и уложили в постель.

Ночью она проснулась от какого-то шума. Открыв глаза, обнаружила, что Глеба рядом не было. Она выглянула на кухню и увидела его, сидящем на табурете в темноте перед телевизором: он держал в руке свой мобильный телефон, направив его на темный экран, и что-то неразборчиво бормотал, как лунатик. В отблесках света, падавшего из окна от уличных фонарей, она с испугом увидела его широко раскрытые и остекленевшие глаза, в которых стоял холодный ужас, который моментально передался и ей. «Глеб»,- громко позвала она его, но Глеб будто не слышал её. Может, это белая горячка, пронеслось у неё в мозгу, но он неожиданно закрыл глаза, улыбнулся чему-то, встал и молча прошел мимо неё в спальню. Она повернулась вслед за ним, но боялась войти в темную комнату, боялась увидеть еще что-нибудь более ужасное. Вдруг он начнет разговаривать с какой-нибудь фотографией? Или со своим телефоном – она не представляла себе, что тогда ей пришлось бы делать. Наверно, вызвать «скорую».