Бенвенуто Челлини

Гуманисты очень ценили диалоги и диспуты, считая, что они для ума то же, что гимнастика для тела. Двадцатичетырехлетний Пико делла Мирандола устроил диспут в Риме, на котором произнес «Речь о защите достоинства человека». Диспут касался очень популярных в то время идей о Боге, природе и человеке, о тайнах христианской теологии и «покрытых неизвестностью учений». Для того чтобы диспут был всенародным, Мирандола пригласил ученых в Рим, взяв на себя их дорожные расходы. Он пишет: «Некоторые не одобряют в целом такого рода диспуты и обыкновения публично обсуждать ученые вопросы, настойчиво утверждая, что это дает не столько сопоставление учености, сколько возможности покрасоваться талантом и образованностью». Ну и покрасуется, не беда, главное — высказаться и получить оценку единомышленников по такому важному вопросу, как «суть достоинства человека»!

Лет семьдесят спустя в Москве тоже состоялся диспут. Устроил его царь Иван Грозный, ему не давали покоя лавры Оксфорда. У нас это называлась «словесна пря» по образцу «Бычьего брода». Всенародно диспутировали царь и ученый монах, обсуждали некоторые спорные места Священного Писания. Не то что «спорные», но была возможность их по-разному трактовать. «Словесна пря» кончилась тем, что монаха посадили в тюрьму, там он и умер, бедный. Не помню, убили его или сам от тоски отдал Богу душу. А у гуманистов диспуты процветали, хотя были люди, которые считали их пустой говорильней и относились к ним критически. К таким принадлежал, например, Леонардо да Винчи. Он не водил компаний с гуманистами, считая их пустыми болтунами.

Потомки судят о гуманистах не только по их книгам, но и по личной переписке. В письмах они не уделяли внимания злободневным событиям, не касались личной жизни, но обменивались высокими мыслями, цитировали древних, с упоением описывали недавно обнаруженные исторические сведения Античности и, как бы сейчас сказали, «красовались своей ученостью». Написал письмо к конкретному человеку и тут же разослал копию друзьям, чтоб тоже оценили глубину его мысли, остроумие и изысканность стиля. Петрарка — его считают первым гуманистом — опубликовал свои письма при жизни.

В переписке все награждали друг друга комплиментами, похвалы просто громоздились одна на другой. Хвалить себя и других стало стилем, так что не нужно чересчур винить в этом пороке Бенвенуто, он просто следовал знаку времени. Менее восторженный и едкий Эразм Роттердамский в «Похвале глупости» писал: «Себялюбие — любимая спутница глупости», но тут же смягчал это утверждение пословицей: «Сам выхваляйся, коли люди не хвалят». У гуманистов не было в этом нужды, они все пели друг другу дифирамбы, но и себя не забывали.

Что касается отношения к «маленькому человеку», то гуманисты были совершенно равнодушны к его судьбе. Маленького человека не различишь в толпе, а толпа — это плебс. Вот высказывания различных гуманистов по этому поводу: «Что такое плебс? Это некий полип, то есть переменчивое и безголовое животное», «Глупость толпы и ее общественные бесчинства очень тяжки, ибо посреди ленивого плебса трудно и слишком тяжко сберечь размеренный порядок, украшенность, покой и сладостный досуг», «Толпа прежде всего невежественна. Прочие ее свойства — ярость и непостоянство, лень и приверженность низменным привычкам». «Маленький человек» для гуманиста не только не интересен, но достоин презрения, да к тому же еще и опасен.

Теперь несколько слов о Возрождении, ренессансе архитектуры, живописи, ваяния, то есть всего того, что называется искусством. Науку тоже, кстати, нельзя не упомянуть. Гелиоцентрическая идея Коперника и космологические рассуждения монаха Джордано Бруно появились в эпоху Возрождения.

Художники еще в XIII веке были всего лишь ремесленниками. Цеха суконщиков, например (а именно на сукне Флоренция начала сколачивать свое богатство), ценили куда больше, чем цеха художественные и ювелирные. В эпоху Возрождения статус художника менялся куда медленнее, чем статус литератора. И только в середине XV века отношение к художникам стало меняться. Отец Донателло был чесальщиком шерсти, а его великого сына хоронила вся Флоренция. Козимо Медичи (Старый) говорит о своем художнике Филиппо Липпи (а монах обладал капризным нравом): «Редкие таланты — это небесные существа, а не ослы с поклажей».

Для гуманистов важны были образованность, досуг, общество единомышленников, преданность своему делу и идее, художникам в первую очередь был нужен заказчик. И он появился. Новые идеи, новая философия породили в людях желание украшать не только церкви, но и свое жилище.

А. Ф. Лосев пишет: «Прежде всего, новизной является в данную эпоху чрезвычайно энергичное выдвижение примата красоты, и притом чувственной красоты. Бог создал мир, но как же этот мир прекрасен, как же много красоты в человеческой жизни и в человеческом теле, в живом выражении человеческого лица и в гармонии человеческого тела! Мир лежит во зле, и со злом нужно бороться. Но посмотрите, как красиво энергичное мужское тело и как изящны мягкие очертания женской фигуры! Ведь все это тоже есть создание божие».

Красота — вот что правит миром! Красота вошла в быт. Знаменитые художники не гнушались расписывать сундуки, стенки кресел, похоронные ящики и свадебные шкатулки. Но главными заказчиками были, конечно, купцы, банкиры, а также папский и герцогские дворы. Они-то и не скажешь — родили, но очень способствовали появлению титанов — Леонардо, Рафаэля, Микеланджело, а дальше целый список — читай Вазари.

В XV веке все художники были цеховыми мастерами, поэтому всегда имели работу, пусть не большой, но зато верный заработок. В XVI веке все меняется. Многие художники отошли от цехов, теперь у них свои, личные заказчики. Заказчики порой строптивы, порой неаккуратны в выплате денег. А тут еще войны раздирают Италию, начинается период «странствий», когда в поисках заработка художник меняет Флоренцию на Рим, Рим на Равенну, Равенну на Париж и т. д.

Бенвенуто Челлини в полной мере испытал, что значит странствовать в поисках работы. Мы можем его считать в полной мере человеком Возрождения не только потому, что он был очень разносторонен (художник, музыкант, воин, скульптор, ювелир, писатель), а потому, что он создал себя сам. A. M. Баткин пишет: «Эти люди, как позже Бенвенуто Челлини, могли положиться только на себя. Своим новым — ренессансным — местом под солнцем они обязаны не происхождению, не традиции, не социальной и профессионально-цеховой принадлежности, а лишь таланту, силе характера и счастливому случаю».

О чем не рассказал Челлини

Перед нами два кузена: Алессандро (1510–1537) и Ипполито (1511–1533), ровесники, оба Медичи и внуки Лоренцо Великолепного, оба внебрачные дети. Судьба тесно свела их вместе, потому что оба они претендовали на единоличную власть во Флоренции.

Вначале про Ипполито. Отцом его был герцог Немурский Джулиано (брат Пьеро Медичи Несчастного), мать — одна из самых блестящих женщин Возрождения — Изабелла д'Эсте. Отец во время изгнания находился в Урбино, там и случился роман. Отец умер, когда мальчику было пять лет. Заботу о нем взял на себя вначале папа Лев X, а после смерти последнего — папа Климент VII. В 1524 году папа послал четырнадцатилетнего Ипполито во Флоренцию и добился для него места в правительстве. До времени обязанности мальчика исполнял регент, позднее по задумке папы Ипполито предстояло возглавить республику.

В 1527 году Флоренция восстала, Медичи были изгнаны, Ипполито опять в Риме. В 1529 году он получил сан кардинала (в восемнадцать лет). В 1530 году, после захвата Флоренции, Медичи вернулись в город, но этот раз папа Климент VII послал туда Алессандро, а Ипполито оставил при себе. Он был, как говорят, у папы «на посылках», исполняя важные дипломатические и дворцовые поручения. В 1530 году Карл V приехал в Италию, именно Ипполито встречал императора и находился при нем неотлучно. Присутствовал он и на коронации Карла V. В 1531 году возник слух, что Ипполито, красавец, умница, решил отречься от кардинальского сана и жениться на Екатерине Медичи. Папа этому воспрепятствовал. Екатерине была уготовлена другая, более высокая роль. Позднее Ипполито присутствовал на ее свадьбе с французским дофином Генрихом.