Бер и Берегиня

Передо мной стоит Кирилл. В серой футболке, такой же мощный, монолитный, но с короткой стрижкой, а не лысый, как обычно. И как-то… Старше, что ли.

Икнув от неожиданности. Я проснулась.

А потом долго лежала в кровати, приходя в себя. Это что же, я сейчас видела своего сына? Вещий сон, что ли? Да нет, это всего лишь моя впечатлительность, да гормоны. Да да, именно так. Впечатлительность и гормоны.

Села в кровати. Комната была та же, в которой я засыпала. Платяной шкаф, разбросанные по всей комнате мои вещи, которые Кирилл практически сдирал с меня вчера. Выдохнула. Я не во сне. Хорошо то как.

Оделась и спустилась вниз. Шура была на кухне, они о чем-то говорили с Алисой. Увидев меня, бабушка моего мужчины улыбнулась.

— привет, дочка. Как спалось? Мы не стали тебя будить вчера. Сон сейчас необходим.

— Привет, Варь. — Алиса кивнула, и налила из горячего заварочного чайника чаю. Наверное, это был чай. Судя по разлившемуся аромату трав, чай был с добавлением мяты и ромашки.

— Привет-привет. — поздоровалась я, усаживаясь на лавку. — Они давно ушли?

— Вчера еще. — ответила Алиса, откидывая со лба рыжую прядь, — Сегодня вечером должны придти. По крайней мере, ни обещали.

Небольшой червячок обиды заворочался в душе. Мог бы и разбудить, чтобы попрощаться. Одно слово, медведь.

Казалось, Шура читала мои мысли. Как у нее это получается?

— Не обижайся на него, Варь. Им надо было идти, а ты спала.

— Да я необижаюсь, бабШур. — отвечаю, прихлебывая вкусный чай. — Просто все как-то..

— Непривычно?

— Да. Вся жизнь перевернулась вверх тормашками. Да еще и сон этот.

— Сон? — Алиса заинтересованно вскидывает бровь.

— Да приснилась фигня тут..- я попыталась отмахнуться, но не вышло. Шура села рядом с Алисой, и обе заинтересованно уставились на меня. Вздохнув, проклиная свой язык без костей, начинаю им рассказывать. Обе слушали внимательно, заинтересованно. А по окончании, Шура задумчиво произнесла.

— Такие сны, дочка, радость. Ты знаешь, что у вас се будет хорошо, что сын будет, что он женится. И что вы с Кириллом будете вместе.

— разве Беры могут развестись? — удивляюсь я.

— Добровольно- нет. — Шура серьезна, как никогда. — Это и твоего волколака касается, Аллис. Пары, созданные Луной, добровольно не могут распасться. Но жизнь такая штука… Да и работа у них опасная, как не крути. А ты видела его. Значит, все хорошо.

— Да бросте, бабШур, это просто сон.

— Ну уж нет, Варвара. — Шура чуть нахмурилась. — Просто сон- это у меня или у Алисы. А твои сны, они почти все вещие. Привыкай, солнышко. Ты будешь в курсе того, что будет и что было. Только вот систематезировать не получится, они будут приходить так. Как им захочется. Управлять этим нельзя.

Хлопнула входная дверь, принеся с собой свежий запах мороза и прохладу. На кухню ворвалась румяная дочь Алисы, вся румяная, в снегу. Следом зашел добродушно посмеивающийся дед Кирилла. Кухня сразу наполнилась веселым детским смехом.

— Ольга. — Алиса одернула дочку. — Ты почему в уличной одежде на кухне? А ну марш раздеваться, мыть руки и обедать! — женщина серба увела дочку.

А дед Коновалоса плюхнулся на предательски скрипнувшую под его весом лавку и хлебнул чая из кружки жены.

— Уф, как будто заново родился. — пробубнил он. — Малявка- та еще егоза. Укатала меня. Но я чувствую себя помолодевшим. — и хитро глянул на жену.

— Ну тебя, охальник. Не при дочке же. — Шура зарумянилась и покосилась на меня. Я сделала вид, что ничего не заметила.

— А я что, я ничего! — Глеб тут же напустил на себя привычно серьезное выражение лица. — Шур, помнишь, где-то у нас были Кирюшкины старые коньки. Оленьке пригодятся. Скоро на озере станет лед, надо будет научить малявку кататься. Мы сегодня накатались, по лесу нагулялись, я ее на спине катал.

Слушаю, как этот огромный, взрослый мужчина рассказывает о проведенном дне в играх с ребенком, и понимаю, сколько же нерастраченной любви в его большом сердце. Им бы еще детишек. Кроме Кириллиной мамы, но судьба распорядилась иначе. Появление Ольги для Шуры и Глеба- глоток свежего воздуха.

22.1. Кирилл Коновалов.

Непривычно было быть одному. Возвращаться в пустую квартиру. Но радовало одно. Варя и ребенок под защитой и им ничего не угрожает. А значит, можно заняться делом. Чем быстрее расплюемся в этой непонятной дичью, что творится в городе, тем быстрее окажусь дома.

И Милош перестал дергаться за своих девчонок. Перестал на меня огрызаться. Ну и Босс наш вздохнул спокойно.

Наша машина тормознула у одного непримечательного кафе, что находилось на окраине города, на стыке промзоны и жилых домов. Для простых жителей, это было кафе типа рыгаловка, откуда иногда выносили на улицу перебравших посетителей. А для посвященных, это было одно из тех мест, где можно найти нужную информацию.

Спустившись по скрутым ступенькам вниз, в подвал, мы прошли мимо выгравированного на одном из кирпичей в кладке знаки Нави- головы мертвеца, у которого из правой глазницы вылезало щупальце.

В помещении было не мнголюдно, за стойкой был неизменный бармен — невысокого роста худощавый парень, лысый, как коленка. Он сосредоточенно натирал кружки. Мы с милошем сели у стойки.

— чем могу быть полезен? — спросил бармен, окинув нас взглядом.

— ответами. — Милош красноречиво положил на стойку удостоверение.

— Я не гугл и не справочное бюро. — хмуро бросил бармен. — Тем более, помогать вам двоим себе дороже. Мне тоже хочется пожить.

— Тафталогия какая-то, — хмыкает Вук, — Нечисти хочется житть.

С громким стуком бармен поставил на стойку кружку, чем привлек к себе и к нам заодно не нужное внимание.

— Я вам помогать не буду. У меня семья, и если узнают, что я что-то вам рассказал, их убьют.

— А если не расскажешь, то убьют тебя и прямо сейчас. — Вук обворожительно улыбнулся.

А я молча положил на стойку перед барменом фотографию торса Виктора. При осмотре, наши ребята нашли интересное клеймо в районе пупка. Равнобедренный треугольник, внутри которого чаща и кость. Нагим такое раньше не попадалось, да и старые книги молчали.

Бармен кинул на фотку взгляд и, проморгавшись, произнес:

— Пиздец.

Мы подались ближе к нему.

— Почему пиздец? Кому? От чего?

Бармен окинул взглядом зал за нашими спинами, и еле заметно кивнул нам, чтобы мы прошли с ним в подсобку. Там, усевшись на колченогий стул, начал рассказывать:

— Вот вы оба вроде наших кровей, а ничего толком не знаете. Может, вам все таки стоит побольше бывать на родине? Тогда бы и вопросов таких не задавали. Это знак Недоли. И то, что я вам сейчас говорю, подведет меня под ее взгляд.