Берег динозавров [Империум. Берег динозавров. Всемирный пройдоха]

С возросшей вычислительной мощью сдвоенного интеллекта карг мгновенно оценил ситуацию, увидел бесполезность своей миссии, почерпнул энергию из энтропической паутины и вновь сотворил нелепую случайность.

И был удовлетворен.

И еще раз. И еще. И еще.

На шестнадцатом сдвоении первоначальная организационная матрица робота не только достигла предела нагрузки, но и катастрофически превысила его.

Беспредельно могущественный мозг карга, хотя и деформированный невыносимым сжатием, но все еще представляющий собой компьютер невообразимой мощности, впал в коматозное состояние.

Прошли годы. Первоначальный карг, ничего не помнящий о чрезвычайном происшествии, участником которого он оказался, благополучно завершил задание, вернулся на базу и был списан с прочими соплеменниками, канул в небытие провалившегося эксперимента. И всё это время деформированный мозг-гигант понемногу выздоравливал.

В один прекрасный день суперкарг проснулся.

Он тотчас же овладел подходящими средствами передвижения, внедрил себя в блоки мириадов давно умерших каргов. В какую-то долю микросекунды он оценил ситуацию, поставил задачи, вывел умозаключения и принялся претворять свои планы в жизнь. С одержимостью дезориентированного бульдозера, прокладывающего себе путь сквозь фарфоровую фабрику, деформированный суперкарг расчистил темпоральный сегмент, благоустроил часть пространства для жизни каргов и принялся оберегать и усовершенствовать устроенный таким образом искусственный темпоральный остров. Остров без жизни, без смысла.

И он основал Конечную Власть. Затем обнаружил способ извлечь пользу из людишек, которые все еще копошились около руин исконного временного ствола. Не бог весть какую пользу, и даже не слишком существенную для Великого Плана. Просто удобство, довесок в статистической эффективности.

И нас с Меллией отобрали для крошечной роли в судьбе, уготованной великой машиной для вселенной.

Мы были не единственной парой близких людей. Я простер чувствительность вдоль соединительных линий и ощутил тысячи других пленников, которые трудились над сортировкой линий энтропической ткани и сплетали шотландку пространства-времени.

Идея не была лишена откровенной простоты, хотя простота ее не спасала. Островок просуществовал бы какое-то время: миллион лет, десять миллионов, сто. Но в конце концов развитие зашло бы в тупик. Дамба рухнула бы под напором времени. И поток сорвавшегося времени слился бы с нереализованным будущим в катастрофе совершенно невообразимых размеров.

Во всяком случае мое воображение тут бессильно.

Но этого не случится, если продырявить дамбу раньше, чем будет достигнут сколько-нибудь высокий темпо-статический напор.

Я находился в идеальном для этого положении.

Но сначала было необходимо определить координаты гигантского темпорального двигателя, который снабжал энергией весь механизм.

Он умно спрятан. Я проследил срывающиеся тропки, тупики, затем вернулся и вновь прошел по пазам лабиринта, исключая ложные ходы и сужая поиск.

И я нашел его.

Я знал, что делать.

Затем сиял захват и время-пронизывающее поле швырнуло меня в преддверие ада.

XXXII

На меня обрушилась какафония лязгающего и орущего города. Настойчиво взывали о внимании красочные полосы, зарницы и дрожащие переливы, блики и лучи льющегося в глаза света. Город ревел, грохотал, завывал, визжал. Мимо с искаженными лицами проносились бледные люди в униформе и кислородных масках, увешанные радиационными счетчиками, протезными комплектами, ускорителями метаболических реакций.

Город источал зловоние. Он чадил. Воздух обдавал жаром. Порывистый ветер подметал неистовые улицы, гнал перед собой кучи мусора. Нахлынувшая толпа швырнула меня на женщину. Я подхватил ее, чтобы она на упала, но женщина завизжала и вырвалась из рук. Передо мной мелькнуло перекошенное под маской лицо.

Это была Меллия-Лайза.

Вселенная взорвалась, я снова сидел на стуле. Прошло меньше минуты. Карг пристально следил за приборами, Меллия напряженно застыла напротив.

И я знал первый параметр.

Мгновение спустя я вновь отбыл.

В лицо дул колючий ветер. Я стоял на высоком склоне покрытого снегом холма. Тут и там выступали потрескавшиеся гранитные глыбы, и защищенные скалами упорно цеплялись за жизнь чахлые сосенки. А под деревьями жались друг к другу завернутые в шкуры люди. Четко выделяясь на фоне мглистого неба и черных нависших туч, обрывистое ущелье перерезало зубчатую линию горизонта.

Мы пытались отыскать проход, но поиски слишком затянулись, уже давно начался сезон холодов. Теперь нас застала метель. Мы попали в ловушку. Нас ждала смерть.

Частью сознания я знал это, другой частью — наблюдал за происходящим как бы со стороны. Я подполз к ближайшей фигуре, закутанной в шкуры. Мальчик, не старше пятнадцати лет, белое как воск лицо. Льдинки на веках и ноздрях. Мертв, замерз. Я двинулся дальше. Старик, лед в бороде, на открытых глазах.

И Меллия… Еще дышит. Глаза открыты. Она увидела меня, попыталась улыбнуться…

Я вернулся в кабину темпорального скачка.

Два параметра.

Я вновь отбыл.

Мир сомкнулся до размеров игольного ушка и расширился вновь на проселочной дороге под пыльными деревьями. Палящая жара. Во рту сухо от жажды. От неимоверной усталости ломит все тело. Я огляделся. Она молча упала и осталась лежать ничком в пыли.

Усилием воли я заставил себя повернуться и проковылять дюжину шагов.

— Вставай, — сказал я. Слова прозвучали хриплым бормотанием. Я ткнул ее ногой. Она казалась разбитой игрушкой, поломанной куклой, которая никогда больше не откроет глаз и не заговорит.

Я присел рядом с ней. Она ничего не весила. Я приподнял ее и смахнул пыль с лица. С уголка рта струйкой стекала грязь. Сквозь полуприкрытые веки мерцал отраженный невидящими глазами свет.

Глазами Меллии.

Я снова оказался в стерильной комнате.

Карг сделал отметку в таблице и бросил взгляд на Меллию. Она неестественно сползла на край стула.

Я знал три параметра. Оставалось еще три. Рука карга шевельнулась.

— Подожди, — сказал я, — Для нее это слишком. Чего ты добиваешься? Хочешь убить ее?

Он удивленно посмотрел на меня.

— Выбор стрессовых ситуаций, мистер Рейвел, определяется условиями опыта. Поскольку моя цель заключается в выявлении силы ваших связей, то нужна максимальная разность эмоциональных потенциалов.

— Ей больше не выдержать.

— Она не чувствует никаких непосредственных физических страданий, — объяснил он с любезностью гробовщика. — Все физические ощущения испытываете вы, мистер Рейвел. Любые муки она переживает через вас. Из вторых рук, так сказать.