Беременна в расплату

С усмешкой растираю глаза.

Холодно без ее кожи. Без жилки, что так дико пульсирует на ее шее.

Но холодно лишь снаружи. Не внутри!

Наконец. Наконец там реально тепло. И жизнь. И не выжжено все, как одуряющим солнцем.

Закрылась проклятая, чертова пустота.

Будто рана, затянулась. Одним прикосновением ее пальчиков! Одним вздохом и блеском черных, как самые дорогие алмазы, глаз!

Ну, а то, что сбежала, это херня.

Я теперь везде найду.

Моя!

Рычит все внутри.

Моя даже до того, как увидел. Как притронулся. Как овладел!

Моя, и всегда моей была. И будет. Точка!

Следов не заметет! Я в пекло спущусь, а найду!

Только вот в пекло не придеться, — думаю с усмешкой. Закончилось оно. Пекло чертово, проклятое!

Она ведь сюда приехала. И не одна. Проще некуда. Перевернуть все гостиницы. Да и сколько их здесь? Всего-то ничего!

А тот… Тот, с кем она сюда приехала…

Из горла само по себе вырывается рычание.

Тот еще заплатит за то, что прикоснуться к ней смел!

Кто он ей?

Муж? Жених? Невинной мое видение не было!

Значит, муж, — понимаю, сдавливая челюсти до хруста.

Но это хрень. Это временно и в прошлом. Потому что она теперь МОЯ!!!!

Набрасываю раскиданную по завалам одежду.

Сразу по гостиницам нельзя.

Всполоснуться хотя бы нужно. В порядок себя привести.

Потому что… Потому что ведь я больше не вернусь обратно. К черту Анхеля, пустыню и бои!

Я здесь прозябал, пока смысла не было. А теперь свой смысл нашел! Нашел и уже не выпущу из рук!

Попрощаться, пожалуй, надо бы. И Ания…

Черт.

Воспоминание о девчонке сводит скулы.

Как от кислого яблока.

Жаль ее. Но не моя она. Ей другое надо искать. Свое найти.

А все же Ания зла мне не сделала.

И я не ушлепок последний, чтоб вот так… Попользоваться, наобещать и свалить.

Анию заберу. Увезу на хрен отсюда. Денег дам на первое время. А там пусть справляется сама. Или возвращается к отцу, если решит, что лучше под крылышком пусть и немилого, но мужа, что даст безопасность и небедную жизнь.

Это уж ей решать. Самой.

Но я слово дал. И слово свое исполню!

Впервые рассвет кажтеся мне по-настоящему светлым.

Твою мать! Ни за что не поверил бы, но мне реально. Хочется улыбаться!

И я хохочу, задирая голову к самому солнцу.

Оно есть. Оно, блядь, есть! И не только для того, чтобы палить и обжигать, сдирая кожу для мяса!

Ускоряюсь. Надо быстрей решить вопросы с Анхелем и девчонкой.

Но что это?

Твою ж мать!

Впереди раздается грохот.

Вся гребаная пустыня трясется так, что уходит из-под ног.

Почти валюсь, но несусь вперед.

Туда, откуда доносится гарь и видны вздымающиеся прямо к этому проклятому небу, языки пламени!

И новый взрыв. Сотрясает. Опрокидывает навзничь на землю.

Не видно уже ни хера. Чертов песок ослепляет.

Рыча, поднимаюсь.

Горло раздирает от гари.

Несусь, несусь вперед!

И замираю на миг, как вкопанный.

Дома Анхеля больше нет.

Только ошметки от него остались!

— Ания!

Ору, носясь по все еще стонущему, взрываюшемуся зданию.

— Ания! Анхель!

Мечусь, как безумный.

И, блядь, нахожу!

Нахожу, но лишь одни ошметки!

Их не осталось. Обрывки тел разнесло по всему, на хрен, двору!

Новый взрыв почти оглушает. Отшвыривает меня самого подальше.

А я падаю на колени и ору.

Ору так, что перекрываю эти страшные звуки смерти!

Их тела. Тех, кто спас мне жизхнь! А я… Я в ответ не смог!

— Ааааааааааааа!

Мой дикий крик сотрясает небо!

Я вижу. Я вижу все. Все проносится в один миг перед глазами!

С того самого дня, когда ворвался в горящий дом, чтобы вытащить ЕЕ.

И дальше.

Спираль памяти будто откручивается в разные стороны одновременно.

В прошлое, к тому самому мигу, как увидел ее в саду.

И до самой свадьбы. До оглушительного взрыва, который я слышал сквозь пелену странного сна дикой слабости, не дававшей пошевелиться! До руки, которая сжимала ее ладонь.

— Твою мать!

Реву, захлебываясь песком, что забивает горло.

Анхель был прав. Я принес в его дом проклятье. Привел смерть!

Только у него, этого проклятья, есть имя! Имя и лицо!

И клянусь всем на свете! Я еще спрошу с него по полной!

— МАРИИИИИИИ!!!!!!

Дико реву в небо, сам до конца не веря.

Луплю обеими кулаками песок, как будто это поможет унять то, что раздирает меня на части хуже всех взрывов, сотворенных людьми!

— Твою мать, МАРИИИИИИИИИ!!!

27 Глава 27

* * *

— Здравствуй, Морок.

Криво ухмыляюсь, отводя двумя пальцами наставленный на меня ствол.

— Не будь таким негостеприимным. Я же, в конце концов, постучал в дверь, а не ворвался внутрь.

Да. Дорога заняла не так мало времени, как мне бы хотелось.

Зато было время пораскинуть мозгами.

Хоть не скрою, первое время я мог лишь одно. Крушить все вокруг и материться.

Благо, немного остыл.

— Багиров?

Отшатывается.

Смотрит, блядь, как на привидение.

Явно до сих пор не верит.

— Ну, а кто еще знает твой этот тайный дом? И может легко пройти всю сигнализацию и охрану? Много таких?

— Охренеть.

Опускаю пушку, взъерошивая волосы.

Всматривается. Щурится. И оглашает комнату тихим, но отбороным матом.

— Они хоть живы?

— Обижаешь. Зачем мне вырубать твою охрану? Я пришел как друг.

— Ну хрен тебя знает! Раз уж пробрался, да еще ночью… Входи. Только тихо. Мои все спят.