Берия. Преступления, которых не было

Лавры «миротворца» по отношению к Югославии в 1955 году получил Хрущев. Честь «лучшего друга немецкого народа» досталась Горбачеву. А человеку, который задумывал и начинал реабилитацию невинно репрессированных, боролся за подлинные национальные автономии, за демократические инициативы в международной политике — этому человеку достались пуля и всемирный позор.

Когда Берия погиб, ему едва исполнилось 54 года. Сталину 54 года было в 1933 году, и он едва подходил к делам, за которые впоследствии был признан великим. Впереди была беспрецедентная индустриализация, большая часть возрождения страны, впереди была победа над Гитлером. Что было впереди у Берия, какой была бы страна, если бы он остался жив, и в каком мире мы бы сейчас жили — про это не может сказать никто…

ЧАСТЬ 3. КРЕМЛЕВСКИЙ ДЕТЕКТИВ.

По узости нашего мышления мы даже не в силах уразуметь, в чем, собственно, состоит разница между политическим деянием и уголовным, тем более что их и впрямь легко спутать…

 Е. Лукин. «Алая аура протопарторга»

ГЛАВА 1 ДЕНЬ «X».

В два часа дня в танковой дивизии — обед. Если, конечно, нет войны. Но если нет войны, то в 14.00 личный состав рассаживается с мисками на травке или за столами в столовой — как получится. И вот в это самое время командиру танкового соединения звонит министр обороны и, ничего не объясняя, приказывает: срочно поднимать по тревоге три танковых полка, четвертый оставить в резерве в полной боевой готовности, загружаться боеприпасами под самую завязку и войти в столиц. Три полка — это 270 танков.

Один полк стал на господствующей над столицей высотой, приготовившись к обстрелу, другой перекрыл подступы, третий — взял под контроль вокзал, почту, телефон, резиденцию правительства.

В то же время и такие же действия по приказу того же министра обороны произвела мотострелковая дивизия. С оединение реактивных бомбардировщиков получило приказ — приготовиться бомбить резиденцию правительства, находящуюся в центре столицы. Единственный, кто отказался выполнить приказ, — начальник этого соединения, который объяснил, что, если он отбомбится по правительственной резиденции, то заодно снесет и город. После этого от него отстали. Но две другие авиадивизии были все же изготовлены к бою. На самолеты установили вооружение для стрельбы по наземным целям.

Базировавшийся неподалеку от столицы артиллерийский полк, наоборот, получил задание развернуть батареи на огневых позициях и изготовиться к стрельбе по воздушным целям. На выезде на шоссе им перекрыла дорогу мчавшаяся к столице колонна танков. Что это? Где это?

Происходило это, допустим, в некоей условной стране, в условное время, во второй половине XX века. Это столпотворение было поднято по приказу руководителя политической партии, ярого консерватора, действовавшего «в связке» с министром обороны, для нейтрализации, то есть ареста, вице-премьера страны, лидера «нового курса» в государственной политике. Вице-премьер был арестован, предан суду по явно сфабрикованным обвинениям и приговорен к смертной казни. По другим данным, он был убит на месте. Его противник свернул начатые несколько месяцев назад конституционные преобразования и установил в стране открытую диктатуру своей партии.

Итак, если очистить эту историю от конкретных имен и дат, изложить ее «условно», обнажив голые факты, то современному человеку с его наметанным глазом совершенно ясно, что перед нами — сценарий государственного переворота. Причем переворота экстремистского толка, куда жестче и круче, чем, скажем, чилийский путч генерала Пиночета, ибо путчисты не останавливаются ни перед чем, они готовы ради своей победы даже стереть с лица земли собственную столицу с многомиллионным населением. До тех пор бомбить столицу собственного государства приказывал, кажется, только генерал Франко.

Так это или нет? Если да, то тогда 26 июня 1953 года в СССР произошел путч. Если нет — то что это такое было? Все тихо, мирно, и вдруг — танки на улицах?

В любом случае, 26 июня произошло нечто такое, что одни из посвященных в тайну начинают врать и путать, а другие — пугаются и замолкают, причем такие, в общем-то, не пугливые люди, как Молотов и Каганович. Чтобы понять, что это было, кто с кем расправился и почему, вернемся снова в тот роковой для нашей страны день…

Что произошло 26 марта 1953 года?

Предысторию событий подробно излагает в своих воспоминаниях Хрущев. Оказывается, все дело было в давным-давно расстрелянном наркоме здравоохранения, а может и не наркоме, и давным-давно прошедшем пленуме ЦК, состоявшемся не то в 1938-м, не то в 1939 году. Этот самый нарком, которого Хрущев нежно называл «Гришей Каминским», выступил на этом давно прошедшем пленуме со страшным разоблачением Берия…

«Это был очень уважаемый товарищ с дореволюционным партийным стажем… Это был очень прямой, очень искренний человек. Я бы сказал, что у него была святая партийность и правдивость. Он выступил и сказал:

— Все выступают и все говорят, что знают о других. Я тоже хотел бы сказать, чтобы в партии было известно. Когда я работал в Баку (он работал секретарем Бакинского горкома партии в первые годы советской власти, еще при жизни Ленина. — Н. X.), то ходили упорные слухи, что Берия во время оккупации Баку английскими войсками, когда было создано мусаватистское правительство, работал в органах контрразведки мусаватистов, а муса-ватистская контрразведка работала под руководством английской контрразведки. Таким образом, говорили, что Берия в то время являлся агентом английской разведки через мусаватистскую контрразведку.

Он кончил. Никто не выступил с опровержением или с разъяснением. Даже Берия не выступал ни с какой справкой. Однако сейчас же после заседания Центрального Комитета Гриши Каминского уже не было, он был арестован и бесследно исчез…»

И вот эту уже тридцать лет как протухшую новость Никита Сергеевич вдруг вспомнил и принес членам Президиума ЦК с тревожным восклицанием: надо срочно разобраться!

Впрочем, к этим его соображениям примешивались и какие-то смутные опасения по поводу чего-то там… Пересказывать Хрущева — дело неблагодарное, он растекается мыслию не то что по древу, а по всему лесу.

Лучше пусть сам говорит…

В своих воспоминаниях о событиях, которые предшествовали этому памятному дню, сначала он долго рассказывает о вопросах, по которым Президиум был не согласен с Берия: про национальные кадры, о Германии (стыдливо умолчав, что незадолго до того все они дружно подписывали соответствующие постановления), о каких-то там дачах, которые то ли были, то ли нет, и т. д. Причем, по его собственным словам, «в этих предложениях не все было неправильно», просто «Берия преследовал другие цели». Какие — не говорит. Потом вдруг, ни с того ни с сего, обсуждая эти вопросы с Маленковым, Хрущев начинает трубить тревогу:

«Тут уж я Маленкову говорил:

— Слушай, товарищ Маленков, неужели ты не видишь, куда дело клонится ? Мы идем к катастрофе. Берия ножи подобрал.

Маленков мне тогда ответил:

— Ну, а что делать? Я вижу это, но что делать? Я говорю:

— Надо сопротивляться. Хотя бы в такой форме. Ты же видишь, что вопросы, которые ставит Берия, часто имеют антипартийную направленность. Надо не принимать их, а возражать против этого».

Как говорится, кто бы спорил. Не нравится — возражайте, еще больше не нравится — снимайте с поста. Так всегда делается, и товарищи из Политбюро были в этом смысле далеко не овечки. Но Хрущеву удобнее изобразить их запуганными до полной бессловесности, так что даже возразить Берия было для них подвигом.