Беркутов-Туманный. Икона Стиля

— Людмила Евгеньевна, обед обеду рознь: у нас сегодня кормят блюдами из мяса змеи первого Кошмарного ранга и изюбря-«шестерки».

— Проходить четвертую трансформацию я не рискну… — вздохнула она и улыбнулась: — Но изюбрятину люблю с раннего детства. Поэтому уговорили…

Села на почетное место по правую руку от меня, предложила женщинам продолжить прерванный разговор, вслушалась в монолог Светы, делившейся с Олей, Ксенией Станиславовной и Надеждой последними «разведданными», и изумленно выгнула бровь:

— Вы хотите сказать, что все одиннадцать ваших одногруппников взяли академ, чтобы после вашего возвращения к нормальной учебе восстановиться и оказаться рядом?!

— Вроде как, да: я получила эту информацию от четырех знакомых девиц, не отличающихся любовью к передаче обычных сплетен.

— Забавно! Интересно, а на что надеются главы родов этих дурней?

Младшенькая весело заулыбалась:

— По словам одной из девчонок — на то, что в какой-то момент я до смерти устану от мотаний по Пятну в компании тупого добытчика и всем сердцем захочу тихой, спокойной и комфортной жизни под крылышком Настоящего Интеллигента!

— Под крылышком настоящего интеллигента рангов на пять слабее вас?! — ехидно уточнила Воронецкая и жизнерадостно расхохоталась.

Тут подала голос Недотрога:

— Ваше Императорское Величество, по Светлане Валерьевне не видно, что она ходит в рейды отнюдь не балластом, а дуэль с Григорием Синицыным давно забылась.

— В этом доме и не официальных мероприятиях — Людмила Евгеньевна или государыня… — потребовала Воронецкая, дождалась короткого кивка и не согласилась с прозвучавшим утверждением: — Дуэль, может, и забылась. Но взгляд, осанка и пластика Светланы Валерьевны никуда не делись!

— В этом году я в свет, можно сказать, и не выходила… — хохотнула Света. — Показалась на приеме по случаю дня рождения Татьяны Тимофеевны, но в тот день мои ровесники умирали от зависти к Игнату, подружившемуся с Виктором Михайловичем. Нашла возможность заехать к Берестовым — и опять не запомнилась…

— … хозяева приема и их гости дурели сначала от рассказов именинницы об Одаренной щуке, затем от мгновенной смерти одного Кокорева и унижения всех остальных. А ваши… хм… таланты оценили только жертвы собственной тупости, верно? — весело продолжила Императрица, тонко намекнув на драку в женском туалете.

— Верно.

— Что ж, тогда у ваших одноклассников есть все основания верить, что они, Мужчины, в разы сильнее, жестче и неудержимее вас. Кстати, уход этих парней в академ — всего лишь цветочки. А ягодки выращиваются прямо сейчас — большая часть пожилых Князей и Богатырей, не владеющих лепкой второго ранга, вовсю готовятся к открытию Большой Охоты на Игната Даниловича. Хамить не рискнут, чтобы не вызвать мой гнев и не повторить судьбу Гладковых. Но все «мягкие» варианты воздействия перепробуют точно. Делайте выводы…

…Минут через сорок после завершения трапезы Воронецкая спросила, не буду ли я возражать, если она на некоторое время «уединится» с Ксенией Станиславовной, получила ожидаемый ответ и ушла на очередную коррекцию внешности. Ну, а мы, выбравшись из-за стола, оккупировали диваны и нехотя «сели» на телефоны.

Оля со Светой взяли на себя обзвон Ларисы, Даши и Юли, с которыми мы нормально не общались целую вечность, а я набрал Фомина.

Виталий ответил практически сразу — протараторил, что безумно рад меня слышать, попросил подождать буквально тридцать секунд и, как вскоре выяснилось, вышел из кабинета отца в коридор. Затем извинился за эту паузу, поздоровался и, нисколько не ерничая, спросил, все ли у нас нормально.

— Да, нормально. А что, могло быть иначе? — полюбопытствовал я.

— Игнат, в Пятне и летом не сахар. А зимой, да еще и в такие морозы, оно откровенно пугает. Как минимум, меня.

Я сказал, что нам там нравится, был назван маньяком, весело хохотнул и перешел к делу:

— Чего звоню-то. Тут у нас неожиданно образовалось небольшое «окно» в планах, и я решил расслабиться в хорошей компании. Что вы с Юлей делаете в эту субботу?

У него, судя по голосу, испортилось настроение:

— В субботу — ничего. А в воскресенье с утра поведем ее племянников в игровой центр. Так что вырваться в Бухту, увы, не сможем…

— А я приглашаю вас не в бухту, а в свое поместье в Новомосковске.

— О-о-о, ты обзавелся и такой недвижимостью? Красавец! Искренне рад и с удовольствием приеду в гости…

— Не врет — улыбается во все тридцать два зуба… — сообщила Дайна. И я, обрадовавшись, объяснил, когда и куда приезжать.

Фомин спросил, что привезти, выслушал ответ и возмутился:

— Так не пойдет: мы, можно сказать, собираемся на новоселье! Впрочем, зная твой характер, придумаем что-нибудь сами. Кстати, Игнат, а кого еще ты собираешься пригласить?

— Вас, Антона с Ларисой. Егора с Дашей, Виктора с Татьяной и Лизу.

— Компания — лучше некуда. Одно плохо — Пашка опять взбесится…

— Плевать: я дружу с теми, кого уважаю. А уважения к нему больше нет.

— Как ни обидно в этом признаваться, но и во мне — тоже… — глухо сказал он, немного поколебался и добавил: — Он пытался запретить нам с Юлей с вами общаться. Первые два раза держался хоть в каких-то рамках, поэтому мы не стали обострять отношения. А в последний устроил настолько безобразную истерику, что я послал его куда подальше, прервал звонок и отправил номер в черный список. А ведь мы с Пашей были друзьями не разлей вода. Эх…

— К сожалению, в жизни бывает и не такое… — буркнул я, и Фомин сменил тему на куда более приятную:

— Угу. Поэтому мы с Юлей обязательно будем. Кстати, она говорила, что Лиза инициировалась до четырнадцатилетия и с вашей помощью. Это правда?

— Ага.

— Значит, надо будет поздравить…

Разговоры с Чирковым и Лемешевым прошли совсем в другом ключе: они искренне обрадовались приглашению, но посмотрели график дежурств, не на шутку расстроились и клятвенно пообещали договориться со сменщиками и вырваться к нам, в Новомосковск хотя бы на пару часов, а в самом худшем случае прислать одних девчонок. О Паше предпочли не вспоминать, зато Егор признался, что недавно выбирался в Бухту вместе с Дашей, провел там два чудесных дня и немного отвлекся от службы.

Оля со Светой тоже пообщались с подружками в удовольствие. И как-то умудрились вовлечь во все три беседы Недотрогу. Поэтому она улыбалась и, вне всякого сомнения, не чувствовала себя чужой на нашем празднике жизни.

Я наблюдал за этой троицей со стороны и для вида болтал с Иришкой. А для того, чтобы ни на кого не отвлекаться, вырубил телефон. Вот меня и не дергали. Мою благоверную, естественно, тоже. А младшенькой не повезло — не успела она попрощаться с Ларисой и сбросить звонок, как трубка ожила снова.