Беркутов-Туманный

Само собой, нашел и Олю со Светой — они, судя по всему, находились в туалете того же здания. Что, учитывая их «праздники», было вполне понятно. А то, что в нескольких метрах от моих девчат обреталось двое Рынд и трое Витязей, мне не понравилось. Вернее, не понравились какие-то нюансы их взаимного расположения, шевеления верхних конечностей и чего-то еще. Так, на уровне ощущений. Поэтому я быстренько вытащил из «основного» рюкзака однодневку, затолкал в него все то, что не собирался оставлять без присмотра, включая термос с самой дорогой частью добычи, вылез из десантного отсека, прищурился из-за слишком уж яркого солнца, ударившего в глаза, и чуть было не сорвался на бег. Так как заметил, что подозрительную пятерку «силуэтов» отбрасывает от моей благоверной.

Но палить прозрение без чрезвычайно важной причины было бы глупо, поэтому я неспешно захлопнул дверцу, развернулся на месте, заметил жест «В помощи не нуждаюсь», и пошел к штабу прогулочным шагом. Пока пилил по новенькому асфальту и нервировал рваным комбезом, непокрытой головой и расслабленным поведением офицеров, носившихся туда-сюда, жена еще раз уронила этих типов оплеухой. А потом к веселью присоединилась и мелкая. Благодаря чему сыгранная парочка «допинала» обидчиков до конца коридора, прижала к полу прессами и совершенно одинаково уперла в бока кулаки.

Начала их воспитательных монологов я, к сожалению, не услышал — входил в здание, лениво оглядывал часового, стоявшего возле боевого знамени подразделения, искал взглядом потолочные указатели, поворачивал направо и пилил к ближайшей лестнице. Зато после того, как поднялся на второй этаж, «засветился» перед фотоэлементом и, тем самым, убрал в стену дверь, увидел злобствующую Свету и услышал завершение ее речи:

— … последнее: звездочки на погонах и гордо задранные носы внушают уважение только таким же дуроломам в погонах, как вы. Мы же ценим людей за поступки. А ваше поведение, господа, вызывает омерзение!

— Что тут происходит? — хмуро поинтересовался я, зарулив в коридор и заметив пятерых классических штабных офицеров, валявшихся на идеально отполированном полу.

— Добрый день, милый! — радостно заулыбалась мелкая. И затараторила: — Уже ничего: как видишь, эти господа пали ниц, чтобы вымолить прощения за несколько некорректное поведение при первой встрече…

— Ну, раз уже пали, значит, калечить не буду… — равнодушно заявил я и, вроде как, забыл об их существовании.

Девчата сбросили прессы, и один из вояк, почувствовав исчезновение контроля, решил выпендриться — вскочил на ноги и обратился ко мне… хм… некорректно. То есть, используя обсценную лексику. И наговорил… всякого. Вот я и обиделся. И тоже использовал оплеуху. Но вложился в нее со всей дури. Поэтому майора вынесло на улицу вместе с оконным стеклом и отправило в полет к не такой уж и далекой земле. Все бы ничего, но навык зацепил и всех остальных офицеров. Но капитана и двоих штабс-капитанов, еле успевших перевернуться на живот, просто вжало в стену. А майора с непропорционально большим черепом, крупным носом и тяжелой нижней челюстью перевернуло вверх тормашками, после чего воткнуло затылком аккурат в гениталии одного из сослуживцев. Ну, а тот заорал. Как-то уж очень громко.

Не знаю, что в этом здании была за звукоизоляция, но через несколько секунд в коридор высунулось несколько офицеров. А самый «боевой и резкий» счел необходимым меня задержать. Поэтому картинно потянулся к кобуре с пистолетом и приказал мне повернуться лицом к стене, опуститься на колени, скрестить ноги и заложить руки за голову.

— Самоуверенность отдельных вояк начинает меня утомлять… — не без труда задавив накатившую ярость, более-менее спокойно выдохнул я, поймал взгляд этого типа, уже вытащившего ствол, и недобро оскалился: — Господин капитан, в кабинете командира вашей части должен находиться генерал-майор Ляпишев. Если уведомите его о ЧП с участием Игната Даниловича Беркутова-Туманного — все вопросы ко мне и моей команде снимутся мирным путем. Решите поиграть в героя — я отберу у вас оружие, которое вы забыли снять с предохранителя, и использую его… скажем так, не по назначению!

— Я сказал: «На колени»!!! — взвизгнул штабной, судорожно рванул вниз флажок предохранителя, посмотрев на него, и вдруг обнаружил, что пистолет поменял хозяина, перед лицом возникла стена, а рука заломлена и болит.

В этот момент заговорил неплохой Боярин в звании майора, правильно высунувшийся из соседнего кабинета:

— Игнат Данилович, отпустите этого убогого — он классический кадровик с соответствующими рефлексами, навыками и самомнением. И попросите, пожалуйста, ваших глубокоуважаемых напарниц выйти из боевого режима — мы вам не враги и атаковать не будем. А за его превосходительством я схожу сам. Прямо сейчас…

И пошел. Спокойно повернувшись ко мне спиной и не став проверять, отпустил я «убогого» или нет.

Пока Боярин, забывший представиться, ходил за нашим куратором, в коридор вышло из кабинетов и примчалось с двух других этажей добрых две трети обитателей штаба. Кроме того, к ближней лестнице на полной скорости подбегал целый взвод Витязей и Рынд, в момент вылета матершинника из окна проходивший мимо здания строем.

Но повоевать этим деятелям не удалось — за миг до того, как самые быстроногие преодолели первый пролет, в коридоре раздался гневный рык Ляпишева, судя по всему, продолжавшего строить командира части:

— … -товой матери, а десяток самых злостных нарушителей дисциплины отправлю под трибунал!!! Кстати, полюбуйтесь: весь штаб торчит в коридоре! А ведь случись реальное нападение на вашу часть — всех этих недоумков уже отправили бы к предкам.

Штабным мгновенно поплохело. Какая-то часть технично свинтила куда подальше, а те, кто находился в поле зрения генерала, вжались в стены. И правильно сделали — он был в ярости и пер к нам в стиле тяжелого танка. Само собой, не один, а в сопровождении чуть полноватого подполковника и майора-Боярина. Впрочем, ко мне обратился подчеркнуто вежливо:

— Игнат Данилович, объясните, пожалуйста, что тут произошло.

— Пятеро героев-любовников в погонах пытались навязать свое общество моим напарницам и отказывались понимать слово «нет». Благодаря чему в какой-то момент оказались лежащими на полу. Когда сюда подошел я и убедил дам снять контроль, самый героический обложил меня матом и вылетел в окно. Потом на шум выскочил вот этот победитель всего и вся, приказал мне встать на колени и выхватил пистолет. А после того, как я попросил его убрать и дал понять, что перед тем, как наставлять оружие на кого бы то ни было, его надо снимать с предохранителя, проявил агрессию. В общем, я разочарован. Как поведением аж шести вроде как защитников Отечества, так и их высочайшим непрофессионализмом.

— Я тоже разочарован… — холодно заявил он, уставившись на взмокшего командира части, как удав на кролика. И продолжил в том же духе: — Причем и другими проступками подчиненных подполковника Моисеева: оказывается, только за последние трое суток ваш «Буран», доставленный сюда с авиабазы, пытались вскрыть аж одиннадцать раз. И каждая такая попытка ПРИВЫЧНО ПОКРЫВАЛАСЬ. Ибо в ЭТОМ ПОЛКУ это считается НОРМОЙ!!!

Глава 27

7 октября 2513 по ЕГК.

…Не знаю, почему, но три с половиной часа сна, прихваченных во время перелета в Новомосковск отправили меня в будущее. В смысле, продрав глаза в пятом часу дня все той же субботы, я был уверен, что наступило воскресенье. Это ощущение преследовало меня всю дорогу до дворцового комплекса, хотя бодрячок я использовал раза два или три и раз пятнадцать смотрел на часы, «уточняя» дату и день недели.

Легкая заторможенность сознания, проявлявшаяся и в других мелочах, прошла уже в кабинете Ляпишева. Через несколько минут после того, как на наши телефоны прилетели уведомления о поступлении на банковские счета траншей от спецотдела. Впрочем, «включился» я не поэтому, а из-за крайне неприятной новости, походя озвученной генералом: