Беркутов-Туманный

— Что-нибудь придумаем… — уверенно заявила экспериментаторша и продолжила «доклад»: — Игнат, это не единственная идея, которую я воплотила в жизнь. Посмотри на мой указательный палец…

Посмотрел. И чуть не ослеп от ярчайшей вспышки.

Злиться, конечно же, и не подумал — спросил, не к школе Молнии ли относится эта разработка.

— К ней самой… — ответила Оля. — Я выделила часть плетения разряда и получила вот такой результат. Представляешь воздействие ночью и на глаза под высокоранговым сумеречным зрением?

Я утвердительно кивнул и задал напрашивавшийся вопрос:

— А как мы защитим свои глаза? Ведь на высоких рангах такая вспышка ослепит даже через плотно сжатые веки.

— Будем носить и, при необходимости, заранее опускать со лба тактические очки с намертво затемненными стеклами… — ответила она и вздохнула: — Ибо ни один артефакт не сможет реагировать на наши ослепляющие вспышки быстрее скорости света. Кроме того, ею можно лупить по противникам, уже накрытым туманами. Но тут нужны эксперименты…

— Проведем! — пообещал я, назвал ее умницей и потребовал рассказывать дальше.

— Дальше? — переспросила она и хищно усмехнулась: — Что ж, слушай! Последние двое суток я разбиралась с принципом действия жара и сравнивала его плетение с плетениями арктического холода, окоченения и других умений школы Льда. Всю ассоциативную цепочку, позволившую, в конечном итоге, сварганить вот это, не повторю при всем желании. Но базовое умение школы Огня — огниво — все-таки создала!

Пока я ошалело пялился на крошечный огонек, внезапно заплясавший на сухой былинке, молчала.

А после того, как я отвис и почесал затылок, дабы уложить в голове знание о реальности существования «невозможной» школы магии, гордо ухмыльнулась:

— Кстати, раскачивается в темпе жара. И, вероятнее всего, «сидит» под его потолком развития. А теперь вопрос: экспериментировать с производными этого умения будем, или как?

Я облизал губы и озвучил мысль, мелькнувшую на краю сознания:

— Конечно! Я даже придумал чрезвычайно эффективную боевую связку, основанную на твоих разработках: высокоранговое иссушение в какую-нибудь конечность, а затем в ту же точку — продвинутый вариант огнива, вызывающий воспламенение тканей, в которых уже не будет воды…

… Иссушение и ослепительную вспышку я освоил уже к полудню. За счет того, что понимал как внутреннюю логику построения этих «базовых» плетений, так и алгоритм их последующей трансформации. А с огнивом проваландался аж до половины двенадцатого ночи, так как оно взрывало мне мозг, а «подсказки» жены уничтожали его остатки. Тем не менее, в какой-то момент тупой перебор наиболее вероятных «вариантов компоновки» дал требуемый результат, и я гордо уставился на язычок пламени, внезапно вспыхнувший на остром конце собственноручно заточенной щепки. Вторая и третья попытка сформировать получившуюся помесь медузы с гидроциклом дали тот же самый результат, и я, сдвинувшись на четверть метра в сторону, обессиленно рухнул в траву и расплылся в счастливой улыбке.

— Получилось? — спросила жена, экспериментировавшая, сидя спиной к моей спине, но наблюдавшая за мной с помощью прозрения.

— Ага… — довольно выдохнул я.

— Я в тебе и не сомневалась. Кстати, хочешь посмотреть, как работает испепеление?

— Так, стоп: последние часа четыре с твоей стороны гарью не пахло! — пробормотал я, торопливо перевернулся на живот, оперся на локти и услышал веселый смешок:

— Я его создала еще перед ужином. Но решила, что похвастаюсь только после того, как ты освоишь огниво.

— Чтобы не втоптать мое самолюбие в землю? — пошутил я и нарвался на комплимент:

— Ты радуешься нашим успехам всей душой, так что о подобной дури я даже не задумываюсь. А отложила показ для того, чтобы порадоваться нашим успехам вместе!

— Отличный план! Показывай…

— Смотри на щепку, похожую на гарпун… — распорядилась она, выждала пару секунд, шарахнула новым навыком, и от «гарпуна» остался только пепел!

— Нихрена себе! — восхитился я, дернул супругу на себя, сгреб в объятия и как следует расцеловал. Потом заметил, как именно она поплыла взглядом, тоже посмотрел «вниз» прозрением и помахал мелкой, вроде как, вставшей из-за импровизированного «верстака».

Как и следовало ожидать, оба наших жеста были замечены и поняты — не прошло и минуты, как Света сообщила отцу, что ей пора, быстрым шагом добралась до выхода из пещеры, сорвалась в серию рывков и, взлетев на холм, «возмущенно взвыла»:

— А-а-а, вы тут обнимаетесь?!!!

— Ага… — «серьезно» подтвердил я, цапнул ее за ногу и дернул к себе: — Тренировались. Перед тем, как затискать тебя!

— О-о-о!!! Тогда начинайте — я вся в предвкушении. Вот с-сука…

— Не убивай!!! — потребовал я, выставляя на пути пикирующего сокола всего-навсего восьмого ранга воздушную стену. А после того, как птица в нее впоролась и отъехала, весело выдохнул: — Смотри внимательно!!! О-о-оль…

Супруга, раскачивавшая новые навыки целый день, не подвела — вбила в тушку сначала иссушение, а затем испепеление. И пусть для полноценной демонстрации новой боевой связки нынешних рангов оказалось недостаточно, даже жалкое подобие очередного ультимативного воздействия шокировало Свету до невозможности. Ведь птичка сначала ощутимо потеряла в объеме, а затем ее оперение и верхний слой кожи осыпались пеплом!

— Что скажешь? — хором спросили мы, когда молчание — на наш взгляд — слишком уж затянулось.

Мелкая мгновенно пришла в себя и вцепилась нам в глотки:

— Учите, гады!!!

Попробовали. Вернее, попробовала. Ольга. А я поизображал стороннего наблюдателя. И эдак через час пришел к выводу, что не так уж и бесталанен: да, Света поняла принцип построения иссушения и ослепительной вспышки, но не смогла повторить ни «сходу», ни после первой сотни попыток. Ну, а при виде плетения огнива ошалело вытаращила глаза и спросила, что это за взрыв мозга.