Беркутов-Туманный

…На точку подбора мы вышли пятого, в воскресенье, часов за восемь до прибытия катеров, пробежались по округе, нашли подходящий старый ельник, затолкали рюкзаки в чем-то понравившиеся зеленые «шалаши» и принялись готовиться к дневке. Да, не все — Оля и двое ветеранов-очередников заступили на дежурство. Но это было нормально, поэтому мы с мелкой сгоняли до ветру, затем ополоснулись в озере и, вернувшись обратно, шустренько отключились.

Меня разбудила все та же Света. И, убедившись в том, что я проснулся, упала рядом с подругой, обняла и вырубилась. Ну, а я первым делом огляделся прозрением и мысленно хмыкнул, обнаружив, что добрая половина народа, вроде как, умотавшегося за неделю мотаний под непрекращающимся дождем, уже бодрствует. И — судя по кое-каким особенностям распределения яркости энергетических структур — вовсю продавливает аструмовую блокировку.

Тренировался и пока еще Уфимцев — лежал на спине метрах в десяти от меня и воевал с «искусственной немощью». А Надя, как обычно, лично меняла часовых. Но и это было нормально, поэтому я добавил в жар немного Силы, выбрался под открытое небо, с наслаждением потянулся, сдул с кончика носа каплю воды и предельно добросовестно сделал суставную разминку.

Следующие два с четвертью часа работал над скоростью формирования огонька и испепеления, свалив под ветер метров на сорок, сев на здоровенный выворотень и всаживая навык за навыком в насквозь мокрый мох на ближнем боку огромного валуна.

Услышав далекий перестук дизелей, облегчил камень подпоркой и перевернул. Затем вернулся к «шалашам», поднял спящих и дал команду собираться, а уже минут через пятнадцать вывел отряд к Мрачному и подождал еще немного.

Когда «Бродяга» и «Авантюрист», наконец, нарисовались за сплошной стеной из дождевых струй, вскинул к плечу правую руку и поприветствовал Бехтеевых. После того, как катера скинули скорость и развернулись транцами к суше, дал команду начинать посадку. А сам ушел в рывок последним, скинул с плеч рюкзак, уронил на гору не поместившихся в рундуки, разрешил народу отдыхать и прошел в кокпит.

Пока шел, Геннадий Романович оглядел меня с головы до ног, не нашел никаких следов страшных ран и, облегченно выдохнув, шагнул навстречу:

— Добрый день, Игнат Данилович! Искренне рад, что вы и ваши родичи вернулись обратно живыми, здоровыми и в хорошем настроении.

— Добрый день! — улыбнулся я, пожал протянутую руку и отшутился: — А что, были сомнения, что мы вернемся?

— Были… — со вздохом признался Воздушник, вернулся на свое место и како-то уж очень резко сорвал катер с «места».

Доперев, что он по каким-то причинам не хочет, чтобы кто-нибудь еще слышал нашу беседу, я проартикулировал напрашивавшийся вопрос:

— Было настолько много нежданных гостей?

— Пришлось продать координаты мнимой точки высадки вашего отряда чертову дюжину раз. Но это были еще цветочки: уже через неделю на Еланку начали привозить первые бронекатера-перевертыши, а числа с семнадцатого и по начало ноября по маршруту «Дальний» — северо-западный берег Мрачного безостановочно моталось посудин двадцать пять…

Я вслушивался в его монолог внимательнее некуда, но ничего нового так и не услышал. Поэтому, дождавшись конца рассказа, мысленно поблагодарил Дайну за качественные «предсказания» и равнодушно пожал плечами:

— Это было ожидаемо… Кстати, а отряды особо доблестных охотников на Кошмарных Росомах по этому маршруту не проплывали?

— Проплывали. Мы с сыном видели два — двадцать четвертого и двадцать восьмого октября. И еще один засек мой хороший знакомый.

— Да уж, жадность, определенно, застит разум… — буркнул я и сменил тему беседы на куда более приятную: — Кстати, о разуме: Геннадий Романович, а вы не задумывались о расширении дела?

— О приобретении третьего катера? — уточнил он и, не дожидаясь ответа, отрицательно помотал головой: — Игнат Данилович, часть Пятна, в которую можно попасть по Еланке, не пользуется популярностью среди добытчиков. Так что расширять дело здесь абсолютно бессмысленно…

— Вы меня не дослушали… — улыбнулся я и объяснил, что изначально имел в виду: — Я предлагаю вам заключить с моим родом постоянный договор и выделить на территории вашего родового поместья место под ангар под два десятиместных десантных катера на воздушной подушке. Их я приобрету сам. У производителей соответствующей техники. А вам и вашему сыну надо будет научиться ею управлять. Чтобы использовать зимой вместо «Авантюриста» и «Бродяги». Да, чуть не забыл: уверен, что смогу купить КВП-шки вместе с бортовым вооружением, так что будет неплохо, если вы подготовите и двух хороших стрелков из крупнокалиберных пулеметов.

— Я с удовольствием поработал бы с вами и в этом ключе, но, боюсь, что нашему роду лицензии на использование армейской техники и вооружения не выдадут.

— Это моя проблема… — отмахнулся я и добавил в голос металла: — Я вам доверяю. И не хотел бы менять на партнера, не проверенного в реальном деле…

…Нас действительно ждали. Двенадцать энергетических структур, семь из которых тянуло на неплохих Гридней, четверо средненьких Бояр и один Богатырь. На Еланке, километрах в шести от ее устья. Имелась и подстраховка — группа из девяти Гридней и трех Бояр. Но их «силуэты» светились пожиже. Да и ныкались всего метрах в двадцати за первой засадой. Перестука движков их посудины, наверняка работавших на холостом ходу, заглушал наш, поэтому мужички, прятавшиеся под высококачественной иллюзией, чувствовали себя в безопасности и спокойно готовились к бою.

Не знаю, почему, но в момент их обнаружения у меня в памяти всплыл кусочек из недавнего монолога Бехтеева:

«Слух о том, что вы пропали без вести, дошел до нас двадцать восьмого октября. А числа с тридцатого активность бронекатеров пошла на спад. Тем не менее, каждый раз, когда мы с Ильей выдвигались за вами, на хвост нашим катерам падала как минимум одна такая посудина. И пусть нам с сыном они так ни разу не показались, зато их слышал один из лучших лесовиков нашей родовой дружины. Наверняка поплыли следом и сегодня, соответственно, не исключены неприятные сюрпризы…»

«Поплыли — так поплыли…» — мысленно усмехнулся я, очередной раз убедился в том, что «Бродяга» все так же держится метрах в трехстах от нас, и два раза сдвинул голову вправо-влево. Естественно, уведомил и Бехтеева. Благо, весь почти переход через озеро проторчал рядом с ним. Правда, в этот раз поднимать воздушную стену не предлагал — просто сказал, что проснулась моя чуйка, и еще раз попросил не вступать в бой без особой нужды.

Воздушник нервно облизал губы и взял себя в руки. А буквально через две секунды Богатырь атаковал. Ледяной иглой, больше похожей на копье. Бил в нос «Авантюриста» и, вне всякого сомнения, не со всей дури. Видимо, решив остановить наш катер, а не утопить.

Под до предела разогнанным восприятием «копье» летело достаточно медленно, благодаря чему впоролось не в правый борт, а в три воздушные стены, вывешенные параллельно, и не продавило ни одной! Зато три ледяные вьюги накрыли вскрывшийся перевертыш, не потеряв в мощности ни одного процента. А потом в них ударило три буйства молний, и агрессорам резко поплохело: «силуэты» четырех Гридней мгновенно начали сереть, а остальной люд, хоть и удержал марева, но рухнул на палубу и забился в корчах. Ну, а мы останавливаться не собирались: всадили во вьюги еще по три буйства подряд, а после того, как «наши» ветераны надежно прикрыли катер шестью стенами, добавили жару. В смысле, Оля продолжила лупить буйствами, а мы со Светой «украсили» Богатыря сферами умиротворения и начали выносить остальных противников по одному. Как? Да очень просто: всаживали в каждого по шару льда и оглушению, а после того, как оглохшие, ослепшие и потерявшиеся в пространстве люди забывали о защите, добивали точечными разрядами.