Берлин - Париж: игра на вылет
Шрифт:
– Гениальность? К чему это ты, Джек?
– Не к чему, а к кому, сир. В этой войне во главе русских эскадр оказались сразу два выдающихся флотоводца, а вот у японцев таких адмиралов, как Макаров или Руднев, не нашлось. К сожалению. Возможно, кстати, что и погибший в Шантунгском бою Чухнин был под стать упомянутой парочке. Суровая судьба не позволила ему показать все, на что он был способен. Но, во всяком случае, маневрирование его отряда броненосцев в завязке сражения кэптен Пэкинхэм считает блистательным, и я склонен с ним согласиться…
При прочих равных, это было как бы соревнование на экзамене лучших учеников школы - круглых отличников, прилежно писавших диктанты и выполнявших контрольные работы, каковыми нам нужно признать Того и Камимуру,
– Надеюсь, в этом вторичном нет качественного отставания кораблей, выстроенных для японцев на наших верфях, и их вооружения в сравнении с русскими?
– Что до кораблей, я не побоюсь утверждать, сир, что по их типам и характеристикам больше козырей было на руках у японцев. Опыт боев у Элиотов и Кадзимы убеждают в этом. И если бы они проявили больше настойчивости и холодного расчета, то шансы на победу имели в обоих случаях. К сожалению, как раз с расчетом и настойчивостью у адмиралов флота Микадо практически во всех боевых эпизодах первой половины войны было, откровенно говоря, не очень…
Но особую важность имели два ее самых первых боя, прошедших за первые сутки кампании. Это японские атаки на Порт-Артур и Чемульпо.
Первая закончилась совершеннейшим провалом, поскольку внезапный ночной набег дестроеров, на который возлагались особые надежды, и который, теоретически, мог за пару часов решить исход всей войны в пользу Токио, завершился форменным пшиком. Ни одного потопленного русского корабля. Ни одного!
Причины, полагаю, в следующем. Во-первых, японский командующий неоправданно разделил свои силы, заставив почти половину минных судов шарить по пустому заливу у Дальнего. Один их отряд и вовсе заблудился в тумане, и до рассвета так и не подошел к рейду Порт-Артура. Остальные же, вместо скоординированной, одновременной атаки, выходили на свои цели по отрядно, по очереди, упрощая задачу русским артиллеристам.
Во-вторых, эта никому не нужная, идиотская перестраховка с ножницами на минах Уайтхеда для прорезания защитных сетей. «Сырые» и ненадежные, эти приспособления при встрече с сетью мало помогают, зато с ними некоторые из выпущенных мин пошли глубже заданных минерами установок, а некоторые не взорвались, ударив в корабельный борт. Известно, что русские на следующий день обнаружили плавающими и выловили несколько разломанных японских мин с отвалившимися зарядными отделениями.
В-третьих, отказ Того от решительного дневного эскадренного сражения у крепости с выходящей ему навстречу русской эскадрой, последовавший за провалом ночной акции минных сил, стал для моряков флота Микадо сильнейшим деморализующим ударом. Об этом рапортуют все наши наблюдатели без исключения. И я с ними полностью солидарен. Ссылки на опасность от навесного огня крепостных батарей - не более, чем повод для самооправдания японского командования. Особенно, если вспомнить про опыт русских в Токийском заливе.
Второй же бой «первого дня», проведенный отрядом Уриу против единственного русского бронепалубного крейсера и старой, тихоходной канонерки у Чемульпо, - на мой взгляд, вообще самая позорная для флота японцев страница в истории этой войны. Даже, несмотря на тот факт, что сам порт они заполучили.
Вместо того, чтобы ночью минами потопить русских прямо на их якорных стоянках, покойный адмирал сам породил дальнейшую несуразицу. А ведь командир «Тальбота», как это следует из рапорта коммодора Бейли, в их приватной беседе еще до начала боевых действий настоятельно советовал японцу, воспользовавшись подавляющим численным и качественным перевесом, решительно уничтожить противника на рейде, не стесняясь присутствием иностранных стационеров. Политически Япония уже ничего не теряла.
Увы, итог известных действий Уриу - не только потеря эльсвикского броненосного
крейсера в десять тысяч тонн, но и последующий королевский подарок московитам в виде двух близких по типу судов итальянской постройки. Кстати, именно их абордаж сделал Руднева командующим над крейсерской эскадрой во Владивостоке через пару недель с начала войны. Последствия этого единоличного решения царя всем хорошо известны. Но, прошу меня простить, джентльмены, я несколько отвлекся…Понятно, что дуплет таких феерических фиаско в завязке кампании многих среди азиатов морально надломил. Это все равно, как не сбить фазана в десяти метрах из двух стволов. Конечно, со временем самураи оправились, собрались с духом и в дальнейшем сражались решительно и самоотверженно. Но подлинно «золотое» время было японским флотом бездарно упущено. Русские освоились, нащупали свою контригру, направленную на концентрацию превосходящих сил, и, в итоге, она принесла им желанные плоды.
Вы меня спросите, конечно, в чем же причины такой нерешительности, если не робости, командования японского флота в первых боях? Неужели потомки самурайских родов, известные благоговейным отношением к долгу, чести, а также фаталистическим взглядом на жизнь и смерть, могли чего-то испугаться в ситуации, когда их Микадо решил начать войну, а сами они получили его приказ на внезапный, убойный удар по врагу?
Многие в Адмиралтействе полагают, что для азиатов сам факт первой в их истории атаки на крупнейшую европейскую Державу, на империю Белого Царя, был поводом для мощного стресса. При всей их гордости и самомнении, они представляли себе глобальное соотношение сил прекрасно, и это знание висело над ними дамокловым мечом.
Однако, если вы хотите знать лично мое мнение, джентльмены, должен заметить, что такой взгляд на природу «скованности» японских адмиралов и их очевидное желание всеми способами минимизировать свои потери, как материальные, так и, по-возможности, репутационные, неоправданно узок. И дело тут вовсе не в постулатах трактата Сунь Цзы. Просто многие не желают видеть очевидного для меня факта, что главная причина такого поведения Того и Уриу была порождена здесь, в Лондоне.
Почему? Да потому, что после заключения союзного Договора 1902-го года, японцы полагали, что если ослабление России полностью отвечает британским интересам, а мы сами вооружаем их и благославляем на поход в Маньчжурию, то в случае критической ситуации для «ее штыка на Востоке», Англия решительно бросит на японскую чашу весов свой меч. Или, по крайней мере, нептунов трезубец.
Представьте теперь, каким холодным душем стала для них позиция, высказанная их посланнику осенью 1903-го лордом Лэнсдауном и главой Кабинета? В те самые дни, когда военная машина уже была запущена, и отрабатывать назад для самураев было слишком поздно, мы им мило заявляем, что Англия сохранит нейтралитет в любых ситуациях, не подпадающих под параграфы упомянутого Договора. Пусть благожелательный, но только нейтралитет! Мало того. Им прямым текстом говорят о нежелательности начала войны Японской империи с Россией, «в связи с определенными изменениями в британских внешнеполитических приоритетах…»
Я знаю, конечно, что за полтора года произошло много чего. Немцы распоясались в конец. Мы решились пойти на альянс с Францией против них. И к нему, по логике вещей, желательно пристегнуть Россию в качестве союзницы. Поэтому ее критическое военное ослабление более не входит в сферу британских интересов, и нам надо начинать спешно наводить дипломатические мосты с Санкт-Петербургом. Но…
Но помилуйте! – Фишер картинно всплеснул руками, - Вот так запросто, мимоходом, предать союзника, который уже вложил в подготовку к этой войне массу денег, если не последние свои деньги, поставив ВСЕ на одну-единственную карту? При этом он дал кучу военных заказов нашим заводам. Набрал громадные кредиты на ведение кампании в течение полгода у наших же банков. И уже убедил в неизбежности схватки с русскими собственный народ, распалившийся настолько, что дальше – или война, или бунт…