Берсеркер (др. перевод)

Со стороны корабля показался де ла Торре.

— Как там последний бой? — поинтересовался он у Шонберга, слегка вытянув шею, чтобы получше разглядеть уже оттащенные в сторону тела.

— Отлично. Оба дрались хорошо.

— Ванн Кочевник и Вулл Нарваэц!

Эта схватка должна была стать последней на сегодняшний день.

Афина повернулась к Шонбергу — не отрывая, впрочем, взгляда от ринга — и шепотом спросила:

— Что это болтается у него на поясе?

Действительно, с пояса Ванна свисало на веревочке два-три странных предмета.

— Смахивает на человеческие уши.

Де ла Торре тихонечно заржал. Шонберг на мгновение задержал на нем недовольный и удивленный взгляд.

Ванн Кочевник размахивал своим длинным мечом с неуклюжестью любителя, но ни один человек из тех, кто наблюдал за ним сейчас, не купился бы на этот обман. Поединок начал выглядеть почти комично, поскольку Нарваэц тоже старательно напускал на себя невинный вид. Он выглядел как безвредный крестьянин — должно быть, этот облик тщательно им культивировался. Вулл вышел на бой с вилами и уже предпринял несколько попыток ткнуть ими во врага. Одет Нарваэц был в простой наряд из домотканой ткани. Вулл как-то на редкость нелепо поджимал губы и смотрел на мир, словно какой-нибудь сердитый чумазый фермер, старающийся взбодрить себя перед непривычной дракой.

Семь воинов, уже переживших сегодняшние поединки, теперь позволили себе расслабиться, пребывали в хорошем настроении и сыпали шуточками. Они радостно свистели и завывали над неуклюжего вида маневрами и выкрикивали грубые советы. Лерос обвел их негодующим взглядом, но, к удивлению Шонберга, ничего не сказал.

Тут Шонберга озарило: видимо, участники турнира такого уровня должны стоять куда ближе к богам, чем даже жрецы ранга Лероса.

Ванн несколько раз попытался обрубить черенок вил, который не был укреплен металлом, но Нарваэц каждый раз успевал так повернуть вилы, чтобы максимально ослабить силу удара, а черенок казался весьма прочным и упругим. Несколько раз потерпев неудачу, Ванн сменил тактику и попробовал ухватиться за черенок свободной рукой. Он был столь проворен, что ухитрился проделать это с первого же раза, крепко вцепившись в вилы у самых зубьев. Резкий рывок заставил удивленного Нарваэца потерять равновесие, и тут меч Ванна наконец-то добрался до противника.

Победитель отсек уши Нарваэцу прежде, чем тот умер, хриплым рыком отгоняя раба с молотком, пока не заполучил свой жуткий трофей в целости и сохранности.

Афина, моргая, снова вернулась к восприятию окружающей действительности. Девушка взглянула на Шонберга, но тот смотрел в другую сторону, явно желая поговорить с верхс^ным жрецом Андреасом. Андреас как раз показался на дороге, спускавшейся с вершины горы, и теперь шествовал в окружении небольшого эскорта солдат.

Де ла Торре, придвинувшись поближе к Афине, негромко спросил:

— Вы записали этот последний номер?

— Что? — Афина не сообразила, о чем идет речь, и вопросительно посмотрела на де л а Торре.

— Я имею в виду этот эпизод с отрезанием ушей — вы записали его на кристалл? Я успел сделать несколько кадров.

Вопросительное выражение медленно исчезло с лица Афины, сменившись осознанием действительности. Кристалл, предназначавшийся для антропологических записей, так и остался висеть у нее на поясе. Она ни разу им не воспользовалась.

После краткой поздравительной речи, обращенной к выжившим воинам, Андреас быстро повернулся к Шонбергу и поинтересовался:

— Как вам понравились сегодняшние состязания?

— Тем, кто находится здесь, очень понравились. Я вынужден извиниться перед вами за Суоми, молодого человека, которому стало плохо, как вы, возможно, уже слышали. Я полагаю, он больше не придет на турнир.

Андреас слегка поджал губы, но воздержался от дальнейших комментариев. В том не было нужды. Подобный человек был достоин лишь презрения и не заслуживал того, чтобы о нем говорить. Вместо этого жрец спросил:

— Не желаете ли вы принять участие в пире, который будет проходить в Храме Торуна сегодня вечером? Я имею в виду тех, кто сейчас находится здесь. Мы могли бы прямо сейчас подняться в город, если вам это удобно.

Шонберг слегка заколебался.

— Но я не сообразил взять с собой дар для Торуна, когда мы уходили с корабля.

Андреас улыбнулся. Ему вспомнилась наивная старая примета: если улыбка человека не красит, значит, он плохой. Верховный жрец сказал:

— Я уверен, что вы поднесете Торуну достойный дар. Но с этим можно и не спешить.

— Ну что ж. — Шонберг оглядел своих спутников. Все смотрели на него выжидающе и, похоже, ничего не имели против того, чтобы стать гостями Торуна. — Позвольте мне только сказать пару слов моим людям, которые ждут нас на корабле. Это займет не больше минуты.

— Да-да, конечно. — Андреас, как истинный благородный дикарь, вежливо отвернулся,

Шонберг снял с пояса свой коммуникатор и включил его. Посмотрев в сторону корабля, он подумал, что может просто увидеть голову Суоми, который должен сейчас нести вахту на верхушке скалы.

На вызов ответила Барбара:

— Алло?

Ее голос звучал как-то неуверенно.

— Послушай, Барби, нас приглашают в гости в Храм. У них тут по расписанию пир. Я точно не знаю, когда мы вернемся на корабль. Передай Суоми, чтобы он, как стемнеет, убрал трап и как следует запер корабль. Если возникнут какие-нибудь проблемы, сразу вызывайте меня. Я свяжусь с вами, перед тем как мы будем возвращаться обратно. О’кей?

Последовала короткая пауза, и лишь после этого Барбара произнесла:

— О’кей.

— У вас все в порядке?

— Да. Все в порядке, Оскар.

Должно быть, Барбара наслушалась рассказов о турнире и расстроилась, решил Шонберг. Наверное, держала Суоми за руку, пока тот изливал душу и рассказывал о всяких зверствах. Ну что ж, компанию для следующего путешествия он будет подбирать гораздо тщательнее. Из этой группы никто не оправдал возлагавшихся на него надежд.

А возможно, в следующий раз он прибудет сюда один, не рассчитывая возвратиться на Землю. Интересно, сможет ли он на Земле действительно научиться хорошо владеть боевым оружием? И что лучше выбрать: меч, топор или копье? Сегодня вечером, если все пойдет хорошо, он, возможно, сможет обсудить свой план с Андреасом.

Небольшая группа — пришельцы из внешнего мира и солдаты почетного эскорта — принялись подниматься в гору по прекрасной мощеной дороге. Возглавляли группу Андреас и Шонберг.

— До вершины всего несколько километров, — сообщил Андреас. — В мерках нашего времени — около часа ходьбы. У вас на Земле час равен нашему, не так ли?

Когда они одолели около полукилометра по выписывающей петли дороге, Андреас указал в сторону. Там готовили ринг для завтрашних состязаний. Здесь горный склон был уже более крутым, и найти подходящую площадку было куда труднее, потому ринг одной стороной упирался в обрыв. Еще через километр петляющая дорога провела их мимо двух каменных сторожевых башен. Часовые отдали салют четкими взмахами копий. Андреас в ответ махнул рукой.

Теперь они должны были находиться недалеко от вершины. Склон горы снова стал более пологим, а дорога теперь шла через лес, ухоженный, словно парк. Многие деревья были усеяны плодами. Земля под деревьями была укрыта ковром ползучих растений с узкими листьями наподобие травы.

Потом деревья поредели, земля выровнялась, и взорам путников предстал город-цитадель, венчающий вершину горы. Дорога провела их мимо белоснежных стен прямо к широко распахнутым воротам. Перед тем как войти в ворота, Шонберг оглянулся и поискал взглядом корабль. Его преследовало неясное беспокойство, и отделаться от этого ощущения никак не удавалось. Шонбергу удалось разглядеть лишь верхнюю часть металлической сферы — все прочее скрывали деревья.