Берсеркер (др. перевод)

Потребовалось несколько расширить палатку, прежде чем удалось втиснуть в нее овоид, да чтобы при этом осталось место для работы. Как только палатка заполнилась воздухом, Сейбл начал бережный обогрев наружной поверхности саркофага, чтобы обращаться с ним было легче. Затем пустил в ход звукосниматель, пытаясь что-нибудь выяснить о том, что находится внутри.

Сразу же стало очевидно, что там что-то происходит. В наушниках послышался негромкий механический гул — вероятно, вызванный сотрясениями при перевозке или появлением теплого воздуха вокруг.

Гул работы тонких механизмов. А затем — еще один звук, четкий и размеренный. Лишь через несколько долгих секунд память Сейбла распознала в нем биение человеческого сердца.

Он не замечал течения времени, но на самом деле прошли лишь считаные минуты, когда Сейбл решил, что готов к следующему шагу. Открыть крышку саркофага ему удалось без малейшего труда. Внутри обнаружилась сложнейшая машинерия; да, очевидно, это хитроумная система жизнеобеспечения. А во внутреннем саркофаге, упрятанном в наружный, как матрешка, виднелось смотровое оконце. Сейбл направил туда луч света.

Как и положено при гибернации, кожу женщины, лежавшей в саркофаге, покрывала перепончатая пленка полуживой субстанции, помогающей поддерживать жизнь. Но теперь пленка начала оползать с ее лица.

И несравненная красота этого лица прогнала все сомнения прочь. Елена Дарданская дышит, Елена Дарданская жива.

Да разве можно не простить все на свете тому, кто вернул к жизни саму Царицу Любви? Все, даже доброжильскую деятельность, обладание запретным устройством?

Однако возможна и обратная трактовка: этот человек по указаниям берсеркера разыскал Царицу и тем самым навлек на нее окончательную погибель.

Конечно, человек нерешительный, опасающийся любого риска, просто-напросто не оказался бы здесь и не столкнулся бы с подобной проблемой. Сейбл же заранее достал своего аварийного медиробота — устройство размером с чемодан, обычно закрепленное позади сиденья флаера — и поставил его наготове в шатре. И, собравшись с духом, будто для нырка в ледяную воду, неуклюже отстегнул запоры внутреннего саркофага, откинул крышку и торопливо подключил щупы медиробота к голове, груди и запястьям Елены, попутно срывая полуживую пену целыми горстями.

Не успел он подключить третий щуп, как ее веки затрепетали, и распахнувшиеся черные глаза поглядели на Сейбла. Ему показалось, что во взгляде светился разум и понимание. Погружаясь в сон, Елена наверняка возлагала надежды на пробуждение хотя бы при подобных обстоятельствах: пусть на руках у чужака, но зато не в металлических клешнях.

— Елена... — Произнося ее имя, Сейбл уловил в собственном голосе непреднамеренную фальшь, этакий театральный наигрыш. — Вы меня слышите? Понимаете? — проговорил он на стандартном языке; скудные познания в дарданском, приобретенные при изучении древних архивов, в этот миг напрочь вылетели у него из головы. Однако Сейбл подумал, что дарданские аристократы знали стандартный достаточно хорошо, чтобы уловить общий смысл сказанного, а сам язык вряд ли так уж сильно изменился за века, истекшие с момента ее погребения. — Вы в полной безопасности, — заверил он женщину, преклоняя колени у ее ложа. Во взгляде Елены промелькнуло некое подобие облегчения, и Сейбл продолжал: — Берсеркеров прогнали.

Ее полные, бесподобные губы слегка разомкнулись, но не проронили ни звука. Чуточку приподнявшись, Елена передернула обнаженными плечами, чтобы освободить руки из липкой пены.

Сейбл в тревоге обернулся к роботу. Судя по показаниям индикаторов, состояние пациентки вполне благополучно. Даже не будучи специалистом, он понял, что уровень содержания лекарств в ее крови весьма высок, однако постепенно снижается. Ничего удивительного, ведь она только что пробудилась от гибернации.

— Елена, вам нечего бояться. Вы меня слышите? Берсеркеры разбиты. — Гибель блистательной Дардании он решил утаить, во всяком случае до поры до времени.

Елена уже приняла почти сидячее положение, опираясь на роскошные подушки своего ложа. Да, в ее взгляде светилось облегчение, однако не без примеси беспокойства. К тому же она до сих пор не проронила ни слова.

Насколько было Сейблу известно, людям, пробужденным от гибернации, следует незамедлительно подкрепиться, и он поспешил предложить ей еду и питье. Елена отведала подношение — сперва нерешительно, затем с явным удовольствием.

— Ничего страшного, вам вовсе не обязательно говорить со мной прямо сейчас. Война — окончена. — Последние слова он старательно выговорил по-дардански, запоздало выудив их из памяти.

— Вы — Елена. — Ему показалось, что ее божественный лик выразил согласие. Сейбл снова перешел на стандартный: — Я Георгиус Сейбл. Доктор космофизики, магистр... впрочем, что мне теперь до того? Я спас вас, а все остальное несущественно.

Елена улыбнулась ему. А может, это все-таки лишь сон, не более?..

Пена все продолжала клочьями осыпаться с ее кожи. Боже милостивый, что же ей надеть? Второпях пошарив вокруг, Сейбл наткнулся на запасной комбинезон. Отвернулся, слыша, как у него за спиной Елена выбралась из своего выстеленного подушками саркофага и оделась.

А что это такое пристегнуто у него к поясу? Ах да, видеомагнитофон со свежей записью. Сейбл даже не сразу припомнил, зачем это ему вдруг понадобился магнитофон. Надо отвезти его в лабораторию и убедиться, что на сей раз информация вполне читабельна. После этого берсеркера можно спокойно уничтожить.

Сейбл уже приготовил в лагере инструменты, чтобы сокрушить металл, и химикалии, чтобы растворить его. Но броня берсеркера, мягко говоря, будет неуступчива. А уничтожить ее надо радикально, вместе с запекшейся на ней лавой, чтобы никто и никогда даже не догадался о ее существовании. На это потребуется какое-то время. А также специальное оборудование и припасы, за которыми придется вернуться в город.

Через три часа после пробуждения Елена, облаченная в просторный комбинезон, сидела на подушках, извлеченных Сейб-лом из саркофага и прилаженных на камнях. Казалось, ей не нужно больше ничего на свете — только бы сидеть, устремив на своего спасителя ласковый взор и не требуя от него ничего, кроме, как вскоре выяснилось, его собственного присутствия.

Сейбл мучительно пытался растолковать, что его ждут важные дела, что ему надо уйти, на время покинув ее в одиночестве.

— Я должен идти. Я вернусь. Скоро.

О том, чтобы взять ее с собой, не может быть и речи. Как ни верти, а скафандр только один.

Но Елена почему-то никак не хотела отпускать своего спасителя, в явном смятении бросившись к шлюзу, чтобы преградить дорогу, и с мольбой простирая к Сейблу руки.

— Елена. Мне в самом деле надо идти. Я...

Она отчаянно замахала руками, выражая свой протест.

— Но, видите ли, один берсеркер еще остался. Мы все еще подвергаемся опасности, пока он... пока...

Елена улыбнулась ему, и в улыбке этой светилась не одна только благодарность. В этот миг Сейбл уже не сумел убедить себя, что все это происходит наяву. Пленительно, с недвусмысленным призывом поводя бедрами, Царица Любви открыла ему объятия...