Берсеркер (др. перевод)

Клаус насчитал девятнадцать бурых блюдец, плюхнувшихся в пруд. Все-таки всего девятнадцать.

— Сонаром я их опять обнаружить не могу, — проворчала Гленна. — Попробуем телевидение... вот.

Берсеркер — вполне может статься, тот самый, что вышел из чрева акульего, — неустанно семенил вслед за людьми, шагавшими по залитому солнцем мелководью. Ходячая смерть. Живое существо может бегать куда быстрее, но рано или поздно устанет. А этот уже прошел сквозь акулу легко, как сквозь кучу гнилых водорослей.

— Вот, — снова выдохнула Гленна. Надвигающийся враг сделал небольшой крюк вокруг преграждающего дорогу камня, а через миг из логова под камнем вслед за ним метнулось нечто живое. Десяток крохотных ножек преследователя, мельтеша, плавно несли вперед цилиндрическое членистое тело, в длину примерно соответствующее диаметру вражеской машины, но по контрасту с ней просто сиявшее светом жизни: по золотому полю переливы красного, зеленого и коричневого, будто знамена наступающих полков. Длинные усы покачивались, будто для поддержания равновесия, над глазами-бусинами на коротких стебельках. А под глазами — поджатые массивные конечности, неиспользуемые при передвижении.

— Odonodactylus syllarus [18] , — пробормотала Гленна. — He самый крупный из видов, но, будем надеяться, достаточно большой.

— А кто они такие? — благоговейным шепотом поинтересовалась Джен.

— Вообще-то хищники...

Берсеркер, сосредоточенный лишь на своих жертвах, не обращал ни малейшего внимания на преследующую его козявку, пока пробойник почти не настиг его. Только тогда робот остановился и начал разворачиваться.

Не успел он развернуться даже наполовину, как его бурое тело сильно дернулось вперед от удара, нанесенного пробойником с такой скоростью, что человеческий взгляд не успел за ним уследить. Акустические датчики исправно донесли громкое, отчетливое «Крак!». Еще не успев восстановить равновесие, берсеркер уже выбросил вперед разрывающий коготь вроде того, которым вспорол акулье брюхо изнутри.

18

Пробойники (лат.).

И снова невидимый, молниеносный выпад с расстояния в палец. От всех ножек берсеркера, опиравшихся о дно, от удара взмыли фонтанчики песка. Твердый керамический коготь, расколотый поперек, повис бесполезным придатком.

— Я ни разу не встречала у живых существ более стремительных движений. Они наносят удар особыми сяжками... ну, можно сказать, локтями, питаются в основном покрытыми твердым панцирем крабами, двустворчатыми и брюхоногими моллюсками. Тот, что Ино подарил тебе в шутку, еще мелкий экземпляр. Рак длиной в мою ладонь способен наносить удар с такой же силой, как четырехмиллиметровая пуля, а тут у нас есть образчики и покрупнее.

Еще один голодный пробойник вышел на след бурой панцирной твари, чрезвычайно похожей на краба. Глаза второго пробойника вертелись на стебельках, прикидывая расстояние. Этот так называемый краб был более крупный и иначе окрашенный. В то самое мгновение, когда берсеркер, выдвинувший новое орудие — острое и тонкое, — рассек противника надвое и обернулся, Клаус разглядел (а может, почти разглядел или вообразил, что разглядел), как пара самых длинных передних конечностей нового участника поединка распрямилась и опять сложилась. Снова фонтанчики песка взметнулись из-под ног двух созданий — живого и неживого. Под ослепительные электродуговые сполохи коротких замыканий по твердой коричневой поверхности зазмеилась трещина...

Четыре минуты спустя трое людей все еще не отрывали глаз от экрана, не решаясь нарушить молчание даже вздохом. Акустические датчики доносили из всех уголков пруда непрекращаюшийся шквал щелчков. На экране по-прежнему разворачивалась сцена первой схватки один на один.

— Люди иногда называют акул агрессивными, ужасными, смертоносными машинами. По-моему, если перевести их в одну весовую категорию, акулам тут и не светит.

Отвешивающий щелчки ротоногий рак ухватил шестью утыканными шипами передними конечностями изувеченный корпус своей жертвы, на котором еще дергалась одна-единственная керамическая ходильная ножка, и потащил его к камню, где устроил засаду. Там он привалил межзвездный ужас к камню, как кузнец-лилипут, пристраивающий металл на наковальне. От следующего удара — пусть невидимого, но вообразимого, будто парный удар карате наотмашь — осколки крепкого корпуса прямо-таки разлетелись по воде вперемешку с хрупкими электронными компонентами. Как, до сих пор не видать нежного, вкусного мясца? Тогда получай снова...

Спустя час после того, как отзвучал донесенный акустическими датчиками последний щелчок, трое людей без опаски прошли по мелководью и зашагали к дому по берегу, где не осталось ни одного коричневого блюдца.

Доставив тело Ино домой и подлечив руку Клауса, обыскали дом на случай, если там остались уцелевшие берсеркеры. Достали ружья, а большие ворота в каменной ограде на всякий случай заперли. Затем молодая чета дала Гленне успокоительное и уложила ее отдыхать.

— Завтра мы их покормим уже по-настоящему, — отрешенно, негромко, безмерно устало проронила она.

— Сегодня же, — пообещал Клаус. — Когда вы проснетесь. Вы мне покажете, что надо делать.

— Погляди-ка на это, — окликнула его Джен из гостиной через минуту.

Одна стенка самого маленького аквариума была выбита изнутри. В темной луже расплывшейся по ковру воды были раскиданы осколки прочного стекла и крохотное обмякшее тельце существа, вырвавшегося на свободу и погибшего.

Джен подняла его. Рачок был куда меньше своих собратьев из пруда, но теперь она узнала бы его даже в этом жалком комочке, лежащем у нее на ладони.

Подошедший сзади муж заглянул ей через плечо.

— Гленна все бормочет, никак не успокоится. Только что сказала мне, что они могут наносить и колющие удары, если почувствуют прикосновение мягкой плоти. Острия у них на кончиках сяжек, когда они их полностью выпрямляют. Так что ты не смогла бы взять его вот так, будь он жив. — Голос Клауса вдруг пресекся от запоздалого шока.

— Напротив, смогла бы. — Голос Джен тоже дрогнул. — Очень даже смогла бы.

Как я уже говорил прежде, большинство разумных существ избегают войн, чуждаются насилия. И тем не менее мы во веки веков будем благодарны тем существам, у которых сами игры стали олицетворением кровавых конфликтов. Благодарны и в равной степени изумлены их неукротимостью и их кротостью, дивным образом уживающимися в одном и том же сердце.

ИГРА

Всякий раз, глядя на башни надзора, Гиз усматривал в них подобие с шахматными ладьями, или, как их порой называют, турами. Но вместо четырех здесь их было шесть — громадных, циклопических башен, каждая в своем углу обширной безжизненной территории, напоминающей лоскутное одеяло; а лоскуты земли, где роились дружественные человеку машины, тут и там все еще устилали облака ядовитого тумана, возносящегося в разреженный, испорченный воздух, но эти лоскутья ничуть не напоминали правильные квадраты; это не обычные, а скорее сказочные шахматы. Однако за шесть месяцев пребывания на планете Максимус его фантазии на предмет башен почти не продвинулись. Гиз никогда не был особым поклонником шахмат и почти не знал их истории.

Сегодня он проводил неофициальную экскурсию по проекту реабилитации для Эдриенн, только что прибывшей на планету и не видевшейся с ним более двух стандартных лет. В данный момент они в пылезащитных куртках и респираторах пребывали под открытым небом.

— На самом деле до нападения столица находилась более чем в тысяче километров отсюда. Но это самый подходящий по целому ряду параметров участок для строительства нового города, так что мы решили и памятник поставить здесь.

— Хорошая мысль. Твоя?