Берсеркер (др. перевод)

— О чем это он толкует? — нахмурился Бутон, но, бросив взгляд на часы, двинулся дальше.

— Полагаю, маэстро уже понял, что его поместили на борт какого-то транспортного средства. Что же до покраски его в красный цвет... — Мэлори закряхтел, пытаясь открыть люк Девятки и оставив ответ недосказанным.

Наконец все истребители были готовы к вылету. Положив палец на кнопку запуска, Бутон помедлил и последний раз принялся буравить взглядом Мэлори.

— Пока что мы справились очень хорошо, нас ждет награда, если эта идея сработает хотя бы отчасти. — Он перешел на торжественный полушепот: — Уж лучше бы сработало. Ты когда-нибудь видел, как с человека снимают кожу живьем?

Мэлори ухватился за стойку, чтобы не упасть:

— Я сделал все, что мог.

Бутон нажал кнопку запуска. Воздушные шлюзы начали свою перекличку. Девять истребителей скрылись, и в тот же миг над консолью офицера взлетной палубы вспыхнула голограмма. «Юдифь» была отмечена в центре жирной зеленой точкой, а девять крохотных зеленых искорок медленно и неуверенно двигались вокруг. Виднеющаяся подальше устойчивая формация красных точек изображала остатки стаи берсеркеров, так долго и так безжалостно преследовавших «Надежду» и ее конвой. Мэлори мрачно отметил, что красных точек берсеркеров не меньше полутора десятков.

— Уловка в том, — произнес Бутон, ни к кому не обращаясь, — чтобы заставить их бояться собственных командиров сильнее, чем врагов. — Он защелкал тумблерами связи с эскадрильей. — Внимание, истребители с первого по девятый! — рявкнул он. — На вас направлены орудия значительно превосходящего флота, и любая попытка ослушания или бегства будет сурово наказана...

Он продолжал их всячески запугивать добрую минуту, а Мэлори тем временем наблюдал, как надвигается грозовая туча, упомянутая берсеркером. Град атомных частиц несло через эту часть туманности поперек пути «Юдифи» и странного комбинированного флота, двигавшегося вместе с ней. «Надежда», находящаяся за пределами экрана, могла воспользоваться преимуществами, даваемыми этим штормом, и ускользнуть окончательно, если берсеркеры будут мешкать.

Видимость на оперативном дисплее взлетной палубы стремительно падала, и Бутон оборвал речь, как только стало ясно, что связь прервана. Сквозь пелену помех до них доносились обрывки приказов, отдаваемые противоестественными голосами берсеркеров кораблям резерва с первого по девятый, пока помехи не заволокли все окончательно. Но преследование «Надежды» все не возобновлялось.

Какое-то время на взлетной палубе царило молчание, лишь изредка нарушаемое взрывами помех со стороны дисплея. А вокруг замерли в ожидании пустые салазки.

— Вот оно, — наконец проронил Бутон. — Делать нечего, остается только волноваться.

У него на губах снова заиграла преображающая его улыбка; казалось, он упивается этой ситуацией.

Мэлори посмотрел на него с любопытством:

— А как вы... ухитрились так хорошо устроиться?

— Почему бы и нет? — Бутон потянулся и встал из-за бесполезной теперь консоли. — Знаешь, как только человек откажется от прежнего образа жизни, от обычаев зложитя и признает, что воистину умер для них, новый образ жизни станет вполне приемлемым. Время от времени подворачиваются даже женщины, когда машины берут пленных.

— Доброжил, — промолвил Мэлори. Он наконец-то произнес вслух это непристойное, вызывающее слово. Но теперь он уже не боялся.

— Да ты и сам доброжил, коротышка. — Бутон все еще улыбался. — Знаешь, по-моему, ты еще смотришь на меня свысока. Ты что, забыл, что увяз в этом дерьме по уши, как я?

— Скорее, мне вас жаль.

Бутон прыснул и покачал головой с сожалением:

— Знаешь, возможно, мне уготована более долгая и безболезненная жизнь, чем дана была большинству людей; ты же сам сказал, что одна из моделей личности умерла в возрасте двадцати трех лет. Они что, в те дни все так мало жили?

Губы Мэлори, все еще цеплявшегося за стойку, изогнулись в странной, угрюмой усмешке.

— Ну, его поколение на континенте под названием Европа действительно умирало рано. В то время бушевала Первая мировая война.

— Но ты же сказал, что он умер от какой-то болезни.

— Нет, я сказал, что у него была болезнь — туберкулез. Несомненно, со временем она бы его убила. Но он сложил голову в бою в 1917 году ХЭ в стране под названием Бельгия. Его труп так и не нашли. Насколько я припоминаю, артобстрел напрочь уничтожил и его, и его самолет.

Бутон буквально окаменел.

— Самолет?! Что ты такое говоришь?

Преодолевая боль, Мэлори с усилием выпрямился и отпустил стойку.

— Я говорю, что Жорж Гийнемер — так его звали — сбил двадцать три вражеских самолета, прежде чем погиб сам. Подождите! — Голос Мэлори внезапно обрел зычность и твердость, и угрожающе надвигавшийся Бутон замер от удивления. — Прежде чем вы прибегнете к насилию, вам стоило бы прикинуть, чья сторона выиграет бой — ваша или моя.

— Бой...

— В нем участвуют девять истребителей против пятнадцати или более машин, но я настроен не слишком пессимистически. Личности, которые мы выслали на передовую, не пойдут как овечки на заклание.

Бутон таращился на него еще мгновение, затем развернулся и ринулся к консоли. Дисплей все еще застилала белая пелена помех, и поделать ничего было нельзя. Бутон медленно опустился в мягкое кресло.

— Что ты со мной сделал? — прошептал он. — Это ведь коллекция музыкантов-калек, ты не мог лгать о них всех.

— О, все, что я сказал, — правда, от слова и до слова. Конечно, не все боевые пилоты Первой мировой войны были инвалидами. Некоторые отличались безупречным здоровьем и, даже более того, фанатически поддерживали его. Я не говорил, что все они музыканты, хотя, несомненно, старался создать у вас такое впечатление. Болл был наиболее музыкально одаренным среди асов, но все равно оставался всего-навсего любителем. Он вечно твердил, что ненавидит свою настоящую профессию.

Бутон, сгорбившийся в кресле, постарел прямо на глазах.

— Но один был слепым... Это невозможно.

— Так думали и его враги, когда отпустили его из лагеря военнопленных в начале войны. Эдуард Мэннок, слепой на один глаз. Ему пришлось обвести медкомиссию вокруг пальца, чтобы попасть в армию. Конечно, трагедия этих восхитительных людей заключается в том, что они растратили собственные жизни, убивая друг друга. В те дни они не могли сразиться с берсеркерами; по крайней мере, с такими, с которыми можно было вступить в воздушную дуэль на пулеметах. Полагаю, людям всегда приходилось бороться с берсеркерами того или иного рода.

— Подожди, дай мне вникнуть. — В голосе Бутона прозвучала чуть ли не мольба. — Мы что, отправили в полет личности девяти летчиков-истребителей?

— Девяти лучших из лучших. По-моему, в общей сложности они одержали более пятисот побед в воздушных боях. Обычно подобные заявления преувеличены, и тем не менее...

Снова воцарилось молчание. Бутон медленно развернулся в своем кресле к оперативному дисплею. Через некоторое время ураган элементарных частиц начал затихать. Мэлори, усевшийся на палубу, чтобы отдохнуть, снова встал, на сей раз побыстрее. На голограмме из шума вынырнул один-единственный символ, быстро приближавшийся к позиции «Юдифи».