Берсеркер (др. перевод)

В конце концов Шут принял предложение либералов. Они все еще сидели перед катером, беседуя и строя планы, когда их вдруг залил свет полной луны планеты А.

Поглядев вверх, они увидели, как громада берсеркера уменьшается в небесах, в жутком молчании устремившись к звездам. А в честь его отбытия в верхних слоях атмосферы развевались облачные вымпелы северного сияния.

— Не знаю, — снова и снова повторял Шут в ответ на десятки взбудораженных вопросов. — Не знаю.

Он поглядел в небо, не менее озадаченный, чем любой другой. Страх червячком снова зашевелился в его душе. Роботы, изображающие Комитет и герольдов, начали падать один за другим, будто умирающие люди.

Внезапно небеса озарила вспышка разрастающегося пламени, словно молния, не нарушившая безмолвия звезд. Десять минут спустя поступили первые бюллетени новостей: берсеркер уничтожен.

Затем президент выступил по трехмерке, чуть было не продемонстрировав эмоции. Он объявил, что под личным героическим руководством министра обороны несколько доблестных боевых кораблей планеты А встретили и одержали победу над угрозой, полностью аннигилировав вражеский корабль. Ни один человек не пострадал, хотя флагманский корабль МиниОба сильно поврежден.

Услышав об уничтожении своего могущественного механического союзника, Шут ощутил что-то сродни скорби. Но растущая радость быстро прогнала горе. Все-таки никто не пострадал. Испытав безмерное облегчение, Шут на минутку отвернулся от трехмерки — и пропустил кульминационный момент речи: президент все-таки забылся и вынул обе руки из карманов.

Министр обороны, а ныне новый кандидат на пост президента от консервативной партии, взбудораженный до угрюмого энтузиазма своим вчерашним подвигом, был озадачен реакцией некоторых людей, считавших, что он просто испортил шутку, а не спас планету, словно испортить шутку не есть добродетельный поступок уже сам по себе! Но его декларация, что берсеркер представлял собой настоящую угрозу, все-таки призвала большинство людей снова под знамя консервативной партии.

В этот забитый делами день МиниОб позволил себе урвать минутку для визита в штаб-квартиру либеральной партии, чтобы немного похвастаться. Он милостиво выложил лидерам оппозиции текст, уже ставший его стандартной речью.

— Когда он ответил на мой вызов и ринулся в бой, мы двинулись вперед, воспользовавшись традиционной тактикой окружения — можно сказать, словно колибри вокруг стервятника. Неужели вы всерьез думаете, что он шутил? Позвольте мне вас заверить, что берсеркер содрал защитные поля моего корабля, будто шелуху. А затем запустил в меня этой ужасной штуковиной, каким-то громадным диском. Может быть, мои артиллеристы немного заржавели, но они не сумели эту штуковину остановить, и она врезалась в нас.

Признаться честно, в этот миг я подумал, что мне крышка. Мой корабль все еще болтается на орбите для обеззараживания, и я боюсь, что с минуты на минуту поступит сообщение, что металл пожирает ржавчина или что-нибудь в этом роде,.. Словом, мы ринулись вперед и ударили по разбойнику из всех орудий. Больше мне нечего сказать о своем экипаже. Но одно я не совсем понял: как только наши ракеты угодили в цель, берсеркер обратился в дым, словно у него не было ни малейшей защиты. Да?

— Вам звонят, министр, — доложил адъютант, стоявший с радиофоном, дожидаясь возможности вклиниться в разговор.

— Спасибо. — МиниОб послушал телефон, и улыбка сползла с его лица. Он окаменел. — Что показал анализ оружия? Синтетические протеины и вода?

Вздрогнув, он устремил испепеляющий взгляд вверх, словно хотел пронзить им потолок и увидеть корабль на орбите.

— Что вы хотите сказать, что значит «всего-навсего гигантский торт»?!

Шут своими стараниями принес смех другим, а сам мог прибегнуть к нему без малейшего труда.

Я же касался разумов тех, кто изо всех сил старался развеселиться. Мужчин и женщин, тративших время, богатства и дарования на создание костюмов, музыки и улыбающихся масок в стремлении скрыться от ужасов мира... но не находивших смеха.

И спасения.

МАСКА КРАСНОГО СМЕЩЕНИЯ

Когда Филипе Ногаре выпадала минутка для одиночества, он всем сердцем отдавался созерцанию того, что привело его сюда, за край Галактики. Покинув роскошные апартаменты, он вошел в личный смотровой купол. Там, в окружении невидимого стекла, он словно стоял на обшивке своего флагманского корабля «Нирвана».

Под кораблем, «ниже» искусственной гравитации «Нирваны», находился светлый наклонный диск Галактики, в одной из ветвей которого уместились все звездные системы, исследованные человечеством до сей поры. Но куда бы Ногара ни поглядел, везде в изобилии виднелись яркие пятнышки и точки — другие галактики, мчащиеся к оптическому горизонту Вселенной со скоростью десятков тысяч миль в секунду.

Однако Ногара прибыл сюда отнюдь не для того, чтобы любоваться галактиками; он прибыл поглядеть на нечто новое, на феномен, еще ни разу не виденный человеком с такого близкого расстояния.

Феномен был виден благодаря явной деформации света находящихся позади него галактик, а также благодаря облакам и потокам пыли, низвергающимся в него. Звезда, ставшая центром феномена, сама по себе оставалась недоступной человеческому зрению из-за своей гравитации. Ее масса, в миллиард раз превосходящая массу Солнца, так искривила вокруг себя пространство-время, что ни один фотон света не мог вырваться из нее на видимых длинах волн.

Пыльные обломки глубокого космоса кувыркались и бурлили, рушась в объятия гипермассы. Падающая пыль накапливала статические заряды, молнии обращали ее в сияющие грозовые тучи, и их мерцание смещалось в сторону красного конца спектра, пока не исчезало из виду у дна гравитационного колодца. Наверное, даже нейтрино не в силах покинуть эту звезду. И ни один корабль не осмеливался подойти к ней ближе, чем подошла «Нирвана».

Ногара прибыл сюда, чтобы лично выяснить, не грозит ли недавно открытый феномен в ближайшее время населенным планетам; обычные светила, оказавшись на пути гипермассы, обрушатся в воронку, будто щепки. Но, судя по всему, пройдет еще тысяча лет, прежде чем придется эвакуировать хоть какую-нибудь планету; а до этого гипермасса может пресытиться пылью, и ядро ее взорвется, после чего изрядная часть его вещества должна вернуться обратно во Вселенную в более зримом, но менее опасном обличье.

Так или иначе, через тысячу лет эту проблему должен будет решать кто-нибудь другой. Но в данный момент ее можно назвать личной проблемой Ногары — ибо говорят, что он правит Галактикой, если такое можно сказать хоть о ком-то.

Послышался сигнал интеркома, призвавший его обратно в роскошный замкнутый объем апартаментов, и Ногара быстро прошел к столу, радуясь поводу вырваться из-под чар галактик.

— Что? — спросил он, коснувшись пластины пальцем.

— Государь, прибыл курьер. Из системы Фламланда. На нем доставили...

— Говорите прямо. Они доставили тело моего брата?

— Да, государь. Катер с гробом уже приближается к «Нирване».

— Я встречусь с капитаном курьера один на один в Большом зале. Я не хочу никаких церемоний. Пусть роботы в воздушном шлюзе проверят эскорт и гроб снаружи на предмет инфекции.

— Слушаю, государь.

Ногара упомянул об инфекции лишь для отвода глаз. В гроб Иоганна уложила не фламландская чума, хотя согласно официальной версии это именно так. Доктора якобы прибегли к гибернации героя Каменной Россыпи в качестве последнего средства, чтобы предотвратить его неизбежную смерть.