Бертолетова соль агентуры глубокого укрытия

Красное и Японское море. Его сбивали четырнадцать раз. А вот над Киевом пятнадцатого раза

не случилось. Шеллинг прочувствовал энергетический удар, наблюдая за рубиновым мечом, и за

секунду до атаки выключил всё своё электрооборудование на борту специальным рубильником, который смонтировал сам, и даже уберёг это нововведение от внимания главного механика

самолёта.

Правда, обратное включение было очень не стопроцентным. Вертикальные и горизонтальные

рули приходилось ворочать в ручную, а двигатель работал на 20% мощности. Боевые ракеты с

отключенными детонаторами автоматически были сброшены.

– Джемс, - запросил Шеллинг стратосферный штаб.
– Это генерал Шеллинг. Прошу

подтверждения связи.

В динамике щёлкнуло. Запахло дымом.

– Да, Шеллинг. Мы все слушаем.

– Джемс, что происходит?

– Нанесён удар невыясненной системой. Ты первый, кто вышел на связь. Шеллинг, все твои

самолёты валяются в полях Украины. А где это ты?

– Я над городом. Город пуст. У меня повреждён двигатель и рули. Я жду приказа.

Побледневший Фихте вслушивался в разговор.

– Разворачивайся от этого чёртового Киева и лети в Польшу, это ближе всего. Да не попадись

"Чёрным ягуарам". Он добивают эти ублюдочные супер-секретные самолёты.

– Ты про ХВА-22?

– Да, Шеллинг, я про них. Хотя они и спасли нам жизнь. Отвлекли русских от моего самолета, и

мы уже над Атлантикой.

– Где?

– Над Атлантикой.

Шеллинг устало сплюнул. Хрипло сказал.

– Врёшь.

– Ну, почти. У меня сейчас свой путь. Ты слышал, что наш президент подарил русским Аляску и

Гавайские острова?

– Ты что несёшь?

– А в момент дарения, кинул нас на Киев, рыжая сука! Шеллинг, я лечу туда, куда не надо. А ты

уноси ноги из Киева. Мой тебе совет. Мы же немного друзья. Приказов от меня больше не будет.

– Связь отключилась.

Он всё-таки сумел выстрелить в себя. Уважаю. Надо сильно любить жизнь, чтобы расстаться с

ней.

– Кто?

– Хемингуэй. Настоящий боец не имеет права умирать больным, в кровати. Он сумел не

унизиться. Охотник на львов и умер как настоящий лев.

– Ох, что-то тебя последнее время клонит в такую непонятную тему. . Стих бы лучше написал.

– Все стихи о том же. О смерти. Просто надо понимать. И ты, вообще-то, со мной согласен. Но в

глубине души в глубине своих рефлексий и прочей ерунды...

– Самоубийство грех.

– ... которую и выдают за благопристойный смысл жизни. Зачем?
– Помолчал.- Грех ощущать

себя дерьмом и передавать своими флюидами дерьмо другим. Чтобы тебя жааалееелии!!! Тьфу!
–

Потушил сигарету. Закурил другую.
– Вот это - грех. Ты сумей уйти, когда это необходимо.

Молча, тихо и без внимания. Влейся в реку Хроноса и исчезни так же беспричинно, как и

появился. Представь себя на месте того же льва, совершившего необыкновенную метаморфозу, и превратившегося в побитую собаку. В суслика! В тушканчика одноногого! Но эта метаморфоза

характера и натуры не касается. Можешь спросить у кого угодно, из бывших львов. Врать, конечно, начнут, но правду в глазах увидишь. А? Каково одноногому львищу разбираться с

толпой тушканчиков если он и сам тушканчик, да ещё одноногий, а другие помнят, что раньше

это был лев. А?

– О, господи. Не доставай. Что ты плетёшь? При чём здесь суслики и Хемингуэй?

Первый приблизил лицо вплотную ко второму и отчётливо проговорил:

– Все мы, рано или поздно, превратимся в старых, больных собак. Так устроен мир. Самый

верный способ прожить подольше - это побыстрее умереть. Латинская фраза momento mori ещё

либеральничает: она говорит своим текстом для понятливых - умри вовремя. Не забывай о

смерти. А то она сама о тебе вспомнит в самый неподходящий миг.

– У тебя приступ профессионального заболевания. Расскажи мне лучше о незабудках...

– А что ты понимаешь в фито-флоре? Что ты понимаешь в красоте?
– И понизил голос: - Да

только тот, кто по настоящему ощущает и понимает красоту мира, только тот сумеет уйти как

Хемингуэй. Все остальные - плакучие болтуны, просящие у выдуманного бога бессмертия.
–

Открыл базуку и вставил в неё заряд. Закрыл затвор.
– Нет, ты прикинь? Бессмертие? А

собственно за что? А собственно зачем?
– И закончил свою речь квадратной мыслью: -

Настоящий мужчина не имеет права жить больше сорока лет. Да так раньше и было. Ага!
–

Поднёс базуку к плечу и с грохотом выстрелил из неё по вылетевшему прямо из-за дома №25, на

Крещатике, американскому штурмовику SF-100.

– Во ты даёшь!
– изумился второй.
– Ждал что-л, его? И откуда он взялся?

– Наверное, сбили не всех. КПД у Мамы, значит, не 100%. Но летел он как ошпаренный шмель.

Снаряд от базуки попал в бронированное днище штурмовика, самолёт завалился на крыло и

исчез за домами.

– К Днепру полетел промывать двигатель, - сказал философствующий снайпер.
– Но его там всё

равно достанут. Хорошо, что мы имеем на данный момент? Подскажи?

– Группа из Тель-Авива в Киев не прилетела. Вовремя одумалась. Или ей повезло. Ты знаешь, что мне Дубина говорил по телефону? И предупреждал, что это секретная информация. Сбили

около трёх тысяч самолётов, включая беспилотные. Гнались и за стратосферной базой, - самолёт

спутник, стоит, говорят пять миллиардов долларов, - но она свалила, ей повезло. И какая-то

заваруха в мире серьёзная начинается. Сербы атаковали Лондон.

– Что ты сказал?

– Сербские "Чёрные ягуары" атаковали один из дворцов Королевы, подорвали Биг-Бен, разворотили всю Даунинг-стрит. Вместо той самой стрит, теперь стоит подобие Стоунхенджа.

Но они делали только показательные, политические нанесения ударов. Почти никто не погиб, по

меркам Багдада.

– Я не верю своим ушам. А американцы?