Бесцветные краски

Альбедо ласкает его языком, прямо перед этим самым окном, перетягивает так необходимое внимание на себя, чтобы Итэр в этом удовольствии забыл про мертвых, про живых, забыл о том, что вообще есть мир за пределами их дома. Итэр заходится в неожиданном удовольствии, стонет, всхлипывает – все еще чувствительный после прошлого раза, но Альбедо его совершенно не слушает – хочет еще и еще, доводить до исступления, до полной потери памяти, до дрожи в коленях и неспособности ходить.

Итэр задыхается от ощущений, прикрывает рот рукой и путается в его волосах. Больше не смотрит за это чертово окно и возвращается к нему, снова становится полностью его.

Когда Итэр обмякает, Альбедо легко подхватывает его на руки и несет в их спальню. Эту комнату он долго и тщательно обставлял так, чтобы Итэру понравилось. Впрочем, как и все в этом доме. В этой жизни. Он делает все так, чтобы Итэру нравилось, чтобы было хорошо. И все – ради него. Ради него они переехали в Сумеру, ради него Альбедо занял почетную должность в Академии, ради него построил этот дом, ради него сейчас выстраивает тяжело дающиеся связи с людьми.

Взамен он просит всего-навсего провести с ним вечность.

Дождь барабанит по окну и совершенно не прекращается. Почта Акаши завалена письмами – впрочем, их с каждым разом становится все меньше. Большинство людей, с кем общается Альбедо, всю свою жизнь видели, как он в приоритет ставит Итэра и забывает про все остальное. В глазах жителей по-другому быть просто не может.

Итэр засыпает почти мгновенно, и Альбедо поправляет его одежду, волосы, тщательно кутает в одеяло. Садится рядом, облокачивается на подушку и просматривает очередную книгу, которая поможет ему в очередном эксперименте, где будут участвовать очередные люди, серые и безликие. Их совсем скоро сменят другие, которых тоже вскоре сменят. И так по кругу, до бесконечности.

А они будут вместе, и это не позволит Альбедо сойти с ума.

Шелест страниц перемежается с тихими поцелуями. Итэр забавно морщится во сне, чуть улыбается, зевает, приоткрывает сонные глаза, смотрит на Альбедо с невыразимой нежностью и засыпает снова. И все кажется таким обыденным, по-хорошему рутинным, привычным, комфортным.

Но вечером Итэр снова стоит у двери с приподнятой рукой, будто собирается ее открыть. И его взгляд далекий, словно мыслями он уже не здесь, уже даже не в этом мире – в другом, в сотне и тысяче других мирах. Альбедо видит его насквозь – уже слишком хорошо понимает. Итэр снова выбирает, остаться ему с Альбедо или уйти. Они оба знают, что если он откроет дверь, Альбедо никогда его не простит. Возненавидит до конца жизни, потому что с собой он унесет его сердце. Безжалостно украдет, отнимет саму суть его души.

И в момент, когда Итэр выберет уйти, Альбедо перестанет выбирать Итэра и выберет себя, свои собственные желания и стремления.

А больше всего на свете Альбедо желает, чтобы Итэр был только его. Он не уверен, как сильно изменится после их расставания, но точно знает – никому эти изменения не понравятся.

Итэр все еще стоит. Альбедо прислоняется плечом к стене и наблюдает за ним со спины, рассматривает влажные после душа волосы, домашнюю футболку и легкие шорты. Обнаженные ноги. Розовые ступни. Словно Итэр вот-вот бросит все прямо сейчас. Если решится – прямо так и уйдет, без слов, без объяснений, ничего с собой не взяв. Все оставив позади.

Но он стоит слишком долго, и Альбедо понимает – не уйдет. И он подходит к нему сам, обнимает со спины, целует под ушком и мягко разворачивает к себе.

– Я просто хотел купить сахар. Он закончился, – вдруг произносит Итэр. Выдумывает глупые отговорки. Сам в свои слова не верит. Не отводит взгляда от двери.

– Должно быть, ты забыл посмотреть в сахарнице, – мягко отвечает Альбедо и ведет его обратно в комнату.

Осыпает легкими поцелуями и укладывает на кровать. Обнимает сильно, так, что дышать тяжело, двигаться тяжело, так, что не выбраться. Его маленькая месть за то, что Итэр вообще рассматривает другой вариант своей жизни, где ему нет места.

Он не может уснуть даже тогда, когда Итэр уже видит десятый сон. Слишком боится потерять то, что у него есть. Размышляет, что будет делать, если… И тысячи этих «если». Он должен что-то сделать, что-то предпринять. Альбедо не даст ему уйти, наденет на ноги оковы, свяжет руки, усыпит. Они могут переехать в совершенно отдаленное место, где никто им не помешает, наоборот, все охотно поверят в то, что им захотелось уединения, потому что их любовь – уже давно не любовь, а потребность, привычка, вся жизнь. Он его не отпустит. Итэр его потом простит – он не из тех, кто способен обижаться вечность.

Он продумывает собственные действия каждый такой раз, но снова и снова ничего не делает – надеется, что Итэр все-таки передумает, изменит самого себя и выберет его.

Но они бы не были вместе так долго, если бы Альбедо вела только эта надежда.

Итэр сопит так мягко, и его тело такое теплое и согревающее в его объятиях, что Альбедо засыпает. Ему снятся совершенно далекие времена, когда он еще исследовал Драконий хребет. Когда в лагерь алхимика пришел путешественник из далекого мира и принес что-то каменно-вечное в постоянно меняющийся мир.

Утром постель совершенно холодная и пустая. Альбедо подрывается мгновенно – в комнате, кроме него, никого нет. Но он еще не верит, что это случилось так быстро. Мгновенно. Еще надеется, что Итэр просто встал раньше (он всегда спит до двенадцати), что захотел есть или пить (на тумбочке лежит печенье и стакан сока), что случилось что-то странное.

В коридоре никого нет. Никого нет в ванной, на кухне, в зале. Дом абсолютно пустой. Только входная дверь открыта настежь, и тяжелые капли заливают их коврик водой. Темное пятно быстро расползается по персиковой ткани, растет все больше и больше.

Он выбегает босиком, идет по грязи и лужам, промокает до нитки за пару секунд. Внутри что-то невыносимо болит и рвется. Он спотыкается о ящик, топчется по цветам, пытается понять, в какую сторону ушел Итэр. В голове лишь одна мысль – не догнал. Упустил. Позволил уйти. И от бессилия хочется кричать, хочется плакать навзрыд, проклинать все на этом свете. Итэра, себя, мать. Собственную вечную жизнь. Он знает – никто не заменит Итэра. Никто больше не сможет подарить ему чувство нужности. Чувство полноты.

Его скручивает пополам, и он опускается на колени. Болит живот и грудь, болят легкие, все тело ломит и выворачивает, сворачивает. Его трясет.

Он с трудом встает на ноги. Голова отказывается думать, принимать решения, анализировать, выбирать. Что-то предпринимать. Ничего не имеет смысла. С таким же успехом можно просто лечь и лежать.

Калитка открыта, дождь давно размыл дорогу. Он вряд ли сможет что-то найти. Идти в дом не хочется – он просто сойдет с ума от нахлынувших воспоминаний. Собственные сожаления сожрут его и здесь.