Бешеная стая
Шрифт:
– Ты про Ольгу Губайдуллину говоришь?
– Да.
– А сам ты откуда об этом узнал?
– От другого своего информатора. Не смотри на меня так, Виталик. Ты же знаешь правило, по которому я не смогу сдать своего стукача.
– Я свои источники тоже не сдаю.
– Вот видишь.
– Исчезновение Шатена, за которого ты просил, как-то связано с этим делом?
– Ко всем трем исчезновениям причастны по крайней мере два человека. Сегодня они меня хотели убрать, и это означает, что я на верном пути. Это все, что я могу тебе сказать, Виталик. И ты не трепись. Ты хорошо знаешь Болдырева и Белоногова?
– Белоногова – да, – с неохотой начал отвечать Аннинский. – Игоря Болдырева – не очень. Он из другого отдела. В милицию
Где-то я уже это слышал. Также я не мог не заметить прохладного отношения ко мне Аннинского. Что же, я понимал его – он был на работе, а я краем подставлял его.
Через час – в начале десятого вечера – я был свободен. Правда, проводить меня на место происшествия вызвался Белоногов – он жил неподалеку и подвез меня на своей машине. Полицейский кордон был уже снят, забегаловка (часы работы с 9 до 22.00) все еще открыта. Я не удержался от горькой усмешки: заходите те, кто знали хорошего и доброго, как собака, Антона Привалова, человека, который сполна рассчитался со мной по долгам. Он был маленьким человеком со своими пороками и добродетелями, он был безобиден рядом с заметными фигурами, наделенными такими же качествами. Я не собирался копаться в его достоинствах и недостатках – как он прожил свою жизнь и можно ли назвать это жизнью, – я видел, как он умер, и этого мне было достаточно.
Привалова могли убить при других обстоятельствах, но его смерть в любом случае стала бы для меня лакмусовой бумажкой: я вывел банду на свой след, что с точки зрения криминалистики (а это наука о приемах и средствах раскрытия преступлений) было полным бредом. И тем не менее. Фактически это доказывало, что по крайней мере один из членов банды работал в правоохранительных органах. Он прозвонил цепь, по которой вышел на источник информации о месте захоронении Ольги Губайдуллиной. Теперь в банде знают то, что знал Привалов: бывший оперативник Следственного комитета военной разведки, а ныне частный детектив, неофициально ведет расследование преступления, совершенного двумя членами банды. Как отозвался бы обо мне сам Привалов – самостоятельная силовая единица со своими методами и амбициями. «Бешеные псы» знают, чего я добился: вышел сразу на верхушку банды или ее организаторов, что было не суть важно. Стало быть, мои выводы относительно скрытности Розового и Блондина оказались несостоятельными. Скорее наоборот: убийство официантки стало первым взносом в банду, точнее – примером организаторов для остальных членов. И пример оказался заразительным.
Я зашел в столовую. В голове прозвучал голос оперативника, допрашивавшего меня. Со слов свидетелей, Привалов стоял за столиком. Его и пару на японском мотоцикле разделяло только два хрупких слоя окна. Стрелок, не спускающий с него глаз, отреагировал на его крик в телефон моментально, и прозвучал первый выстрел; вдогонку – второй. Одна пуля попала Привалову в грудь, вторая – в плечо. Может, он не понял, что ранен, и рванул к выходу. Почему к выходу – потому что, наверное, за стеной взревел мотоцикл, готовый сорваться с места. Но никуда не сорвался: стрелок встретил жертву на выходе из здания и еще трижды выстрелил в него. Привалов походил на стойкого оловянного солдатика: только очередные две пули, угодившие ему в голову, повалили его на землю. Остальное я видел собственными глазами. Мне оставалось надеяться на то, что Привалов остался последовательным и не назвал бандитам моего имени. Однако надежды рушились о мой телефонный звонок Привалову. Он был под контролем, причем недолго, и получил указание встретиться со мной. Конечно, мой номер телефона украсил адресную книгу «Бешеных псов». Теперь я даже не рискну позвонить со своего телефона, хотя в этом плане натурально дул на воду. Я позвонил Зое из таксофона, распрощавшись с Белоноговым и проверившись,
не тащу ли за собой хвост.Глава 9
Инцидент в цеху
– Здравствуйте! Я по объявлению. Вы сдаете угол?
Девушка узнала меня по голосу, так что я зря валял дурака. Она спросила чересчур холодным голосом:
– Что случилось, Павел?
– Я на крючке и мне негде ночевать.
– Придумай что-нибудь поумнее.
– Включи телевизор.
Несколько мгновений тишины, и она спросила:
– Зачем?
– Или посмотри в Интернете, – продолжал настаивать я, заранее принюхиваясь к себе: день выдался тяжелый, от меня пахло потом, а освежиться было негде. – Убийство и перестрелка в Столярном переулке.
– Я видела этот сюжет по ТВ. Не знаю почему, но я сразу подумала о тебе. Странно…
– Странно для тебя. Я даже когда отстреливался, не мог выбросить твой образ из головы.
– Значит, стрелял в мой образ?
– Как амур! – нашелся я. – Как твое сердце, саднит?
Она повторила за мной:
– Тебе не обязательно сегодня идти домой.
Она встретила меня в джинсовых шортах и майке без рукавов. Я с близкого расстояния сумел разглядеть и по достоинству оценить тату у нее на плече: обнаженная блондинка с поднятой к голове рукой. Над ней потрудился настоящий мастер, и на бархатистой коже Зои она выглядела как переводная картинка.
– Мне нужно в туалет и ванную, – заявил я с порога. И прикинул, что без помощи Зои я заблужусь в ее громадном доме.
Она жила в одном из выкупленных цехов на Автозаводской (за 3-м транспортным кольцом), и при первой нашей встрече, когда мы коротали ночь в «Клубе 27», рассказала о своем доме-студии подробно. Сегодня я решил узнать цену ее жилища:
– Сколько стоит такая хибара?
– Она из-под залога – недорого. Мне даже не пришлось брать кредит. – И задала вопрос по теме: – Юра может прийти в любой момент. Что будешь делать?
Я вынул телефон и выбрал номер Непомнящей. Дождался ее ответного звонка и черствого «да».
– Здравствуйте, Ирина Александровна! Извините, что беспокою так поздно. Совершенно случайно узнал, что ваш муж сегодня планирует встретиться с Зоей у нее дома.
– Вы продолжаете следить за ним?
– Нет, эту информацию я получил в рамках другого дела, о котором вы знаете. Они соприкасаются, но не пересекаются.
– Боже, – простонала Ирина Александровна, – как права была Бриджит Бардо, когда сказала: «Мир тесен: в конце концов все мы встретимся в постели…» Наверное, я должна поблагодарить вас.
– Не за что.
Я сложил мобильник, подумав о Непомнящей: если моя версия о подставе собственного мужа верна, во время телефонного разговора она мысленно поправила меня: два дела именно пересекаются, и я веду расследование в правильном направлении. Однако для меня вот в эту самую минуту, но с оглядкой на перестрелку в Столярном переулке, где меня могли ухлопать, не было никого важнее Зои. Она рядом, смотрит на меня и взглядом же подтрунивает надо мной, сочувствует мне и, может быть, понимает, что я счастлив.
– Пойдем, я покажу тебе твою комнату.
– Мою? Звучит многообещающе.
– Многообещающе звучит «наша».
– Я не привык торопить события.
Мы поднялись по широкой металлической лестнице на второй этаж. Он был «самодельным». От стены до стены первого этажа протянулись балки, на них держался пол второго. Стоя у перил на втором этаже, можно было наблюдать, что происходит на одной трети первого – от входной двери до середины гостиной.
Ее мастерская находилась наверху, где свободно уживались рабочий стол и кровать, стеллаж с инструментом и бельевой шкаф, ящики с материалом и комод, роскошная звуковая система, к которой не подходило устаревшее определение «стереосистема»: она была из разряда клубных и могла показать себя даже на открытом воздухе. Напротив плазменной панели – стойка с микрофоном. Зоя и ее гости наверняка развлекались под караоке.