Бешеный волк (сборник)
Шрифт:
Вообще, существование Бога, это долгий вопрос, и, однажды, я попытался его разрешить.
Я позвонил в Московскую патриархию для того, чтобы задать простой и житейский вопрос: «Бог есть?» – но попал на электронный агрегат, который монотонным голосом говорил:
– Ждите ответа…
– Ждите ответа…
– Ждите ответа…
Может, я ошибся номером.
А может, я ошибся адресом…Люди делятся на две категории. Одни заблуждаются, думая, что Бог есть. Другие – заблуждаются, думая, что бога нет.
К кому отношусь я?
Скорее, ко вторым, хотя, куда легче быть с первыми……Конечно, мои дети вызывают у меня не только уважение, еще больше они удивляют меня.
Впрочем, если человек удивляется, значит, он не безнадежен.
И это служит, хоть не большим, но, все-таки, утешением.
Для меня…Мои сыновья – люди занятые, да и я – не самый большой лентяй на белом свете. Кстати, в своей жизни мне приходилось
– Знаю. Я ведь водолаз третьего класса.
Когда меня просят рассказать о Севере, я отвечаю просто:
– Север – это такое место, где северный конец стрелки компаса, показывает не на Север.
Я всегда стараюсь отвечать просто, хотя бы потому, что простой ответ трудно понять неправильно. Хотя давно смирился с тем, что даже если скажешь так, что понять тебя неправильно невозможно, все равно кто-нибудь тебя неправильно поймет.Так, как я устаю сейчас, я не уставал никогда.
Ни в шахте, ни на промысле.
И я не в претензии за это, потому, что сам выбрал свой путь, и убедился в том, что когда увлечение превращается в работу, дел становится очень много. И все-таки три четыре раза в году, мы с детьми собираемся вместе и едем на рыбалку.
Это здорово, что мне удалось еще с детства подружить детей с природой. В наше, очень опасное соблазнами и трагедиями время – природа очищает душу, а, значит, освобождает место в душе для голоса. Никакие проповеди не могут сравниться с рассветным лучом солнца, делающим листву прозрачной и называющим все цвета в природе своими именами, или временем, когда последнее дневное тепло и вечерние сумерки сливаются, не противореча, друг другу.
Природа – это первый голос души. И хорошо, что мои дети знают это.
У одного моего товарища, добрейшего, кстати сказать, человека, возникли проблемы с сыном, и он рассказал мне о них:
– Просто не знаю, что делать. Я ему икру покупаю, говорят, она кровь очищает, а сын просит покупать сигареты, – я посоветовал:
– Купи не икру, а корзинку для грибов…Однажды, когда мы собирались на рыбалку, сыновья в очередной раз озадачили меня:
– А Пушкина вы читаете? – уже не помню, к чему спросил я. Скорее всего, это была просто стандартная дань воспитательскому занудству. Кстати, между всем прочим – учителем мне тоже побыть пришлось, когда на Обской губе, в Яптик-сале, на гусином мысе, я оказался, единственным на тысячу километров, человеком с высшим образованием, и был отправлен, вместо рыболовецкой бригады, преподавателем в интернат для оленеводских детей: «А Пушкина вы читаете?»
– Это того, о котором Булгарин сказал: «Великий был человек, а дал себя подстрелить, как зайца»?..Я не поленился и позвонил в Академию наук, в секцию русской словесности, и кто-то из великих, может быть сам академик Мовдзолевский, ответил мне:
– Булгарин действительно произнес эти слова. Но он не осознавал величия момента. Того момента, в который, для всех просвещенных людей России, включая и наших современников, время остановилось навек. Простите, а с кем я говорю?
– С человеком, похожим на Булгарина, – вздохнул я…Удивительно, но я занимался своим образованием всю жизнь, а сыновья, кажется, никогда не занимались – но они знали о Булгарине, а я – нет.
Может, то, чем занималось мое поколение – называется не образование, а, как-то, иначе?
Впрочем, это воспоминания, а мой старший сын находился в моей среде обитания.
– Сынок, я сейчас чайник поставлю, позавтракай со мной.
– Пап, я на минутку. Я уже перекусил в «Макдонадсе». В вашем районе у меня дела были. Отвозил бумаги в управление, и в правление одной фирмы.
– А чем правление отличается правление от управления?
– Не забивай себе голову мелочами, папа, – вздохнул сын, ощущая бесперспективность моего бизнес-просвещения, – Тут вот какая вещь, мама хочет плащ купить.
– Кожаный, – вставил я. Интересно, что называется: «Забивать себе голову мелочами»?
– Уже знаешь?
– Я-то – знаю. А откуда знаешь ты?
– Вчера весь вечер с тетей Жанной по телефону разговаривала. У тебя деньги есть?
– Я найду, Серега.
– Да, ладно. Вот двести. Папа, я бы больше дал, но меня сейчас у самого не очень, чтобы очень.
– А почему ты сам маме не дал денег?
– Так она ведь у тебя спрашивать будет.
– Почему ты думаешь, что она попросит у меня, а не у кого-нибудь другого. У той же тети Жанны, например?
Сын ответил с прагматичностью, над которой я никогда не задумывался:
– Потому, что другим отдавать надо, – потом добавил, –
А ты у нас, папочка, сам по себе – подарок…– Папа, знаешь, кто такой мустанг? – спросил меня Сергей однажды.
– Не знаю.
– Это одичавшая домашняя лошадь…
Через несколько минут после того, как сын уехал на «Линкольне», то есть, пошел своей дорогой, на которой стоял верстовой камень с двумя стрелками «Правление» и «Управление», а я остался в неведение о том, указывают эти стрелки в одном или в разных направлениях, появилась малышка.
Ее слова: «Узнаешь первым…» – заставили меня вздрогнуть потому, что я отлично понимаю, что для некоторых новостей я попросту стар, а она – нет.
Вообще, своими словами, она не раз заставляла меня вздрагивать, и не всегда мне удавалось это скрыть. Однажды она сказала мне:
– Трусишка, когда-нибудь я скажу тебе: «У тебя от меня родился сын…»Народ в нашем дворе, как и во всей стране, проживает простой и бесхитростный. И когда соседа собака покусает, мы не злобствуем. Потому, что понимаем: какое нам дело?
А, все-таки, приятно.
Ну, а когда молодая красавица, да еще и успешно делающая карьеру, ходит по двору, то – ничего не сказать по этому поводу, это уже почти – жизнь проходит мимо.
– Может она просто маленькая, полоумная проститутка? – услышал я как-то. Мы скрываем наши отношения, и я не могу заступаться за нее открыто:
– Если проститутка, значит не полоумная, если полоумная, значит не проститутка…Не знаю, как к этому относиться, как вообще не знаю, как относиться к ней самой.
Я на год старше ее отца – моего бывшего регулярного собутыльника, и иногда смотрю на нее, как на дочку. И довольно часто ловлю себя на мыслях о том, одела ли она шарф в ветреную погоду, взяла ли зонтик в дождь – наверное, такое отношение к красивой девушке, это, действительно признак старости.
Ну, что же, в любом возрасте есть свои достоинства и свои недостатки…– Что-то случилось?
– Я сдала сессию. Теперь я дипломница, но пока ничего не случилось.
– А когда случится?
– Сейчас, – ответила она, выскальзывая из джинсиков…В момент самой приятной в мире усталости, я прошептал:
– Знаешь, чем ты отличаешься от обычного ангела?
– Чем?
– Ты ангел в натуральную величину…Уже много лет, как сформировалось мое отношение к женщине.
Я совсем не против женщин в бизнесе или политике, больше того, меня коробят разговоры о том, что главным занятием для женщины должно быть продолжение рода – продолжение рода, это дело двух людей, и женщины, и мужчины. И я не согласен с тем, что место женщины у плиты на кухне. Кстати, лучшие повара, всегда мужчины.
Для своей женщины, я определил место в моей жизни.
Женщина – это вдохновляющий фактор. И она, подарок даже не от нее самой, от судьбы.
Притом, что я не верю в судьбу.
А в женщину – верю……Моя третья жена, Людмила, появилась в тот момент, когда еще не успела закрыться дверь за малышкой, и я вспомнил, что вчера она звонила мне:
– Слушай, ты все равно дома сидишь, а мне нужно к вам заехать. У вас там хорошие стоматологи. Запиши меня, а то они записывают только своих.
Не знаю, насколько я свой для наших стоматологов, так как те несколько зубов, что у меня до сих пор сохранились, я никак не соберусь отремонтировать, но ответил:
– Хорошо, – потом, не удержался и слегка схамил:
– Только у меня к тебе будет одна просьба.
– Какая?
– Зайди ко мне до стоматолога, – и тут же получил оценку своих слов:
– Хам, – довольно верную, в данном случае, кстати……Один мой знакомый спросил меня как-то:
– Как ты не путаешь своих жен? – и, наверное, он вполне мог бы получить в ответ совершенно справедливые рассуждения о том, что каждый человек незаменим, но у меня было иное настроение:
– Когда-то, очень давно, мне пришлось жить в коммуналке с одним соседом, а мой товарищ, Болягин, известный тем, что все парикмахерские в Москве, были украшены его физиономией, или, вернее, прической на ней, жил с двенадцатью соседями, и на мой вопрос: «Не тяжело ли ему?» – ответил:
– Не тяжело. Потому, что когда ты заходишь в ванную, тебе нужно думать: мое мыло, или не мое? А мне думать не надо – точно не мое, – а потом, с грустью, которую даже не попытался скрыть, я добавил к этому рассказу:
– Вот так и мне теперь с женами – все они, уже не мои…– Время – час, а ты еще в постели. Хорошо живешь, – несколько удивленно проговорила жена, хотя и бывшая. И в ее словах мне почему-то послышалось не осуждение никчемности моего существования, а некоторая утаенная зависть. Такая, что я даже попытался оправдаться:
– Я тебя записал к стоматологу, – какой я все-таки молодец, что не забыл это сделать.
– Спасибо, – ответила Людмила, но при этом, мне показалось, что в ее глазах появилось что-то кровожадное.
– Извини, я сейчас встану, – сказал я.
– Не надо…