Бешеный волк
Шрифт:
Очнулась Лада в той самой квартире, где она рассталась с девственностью. Она сидела в кресле в углу комнаты. Одна рука пристегнута наручниками к батарее. Рот заклеен лейкопластырем. Голова раскалывалась от боли, тело одеревенелое, непослушное – как будто кровь в жилах свернулась.
В комнату вошел Женя.
– О! Уже дышит, – весело крикнул он, обращаясь к кому-то.
Появилась Маша. Красивая бестия. И страшная – как Медуза Горгона. Ладе казалось, что она слышит шипение гадюк. Они кишели не на ее голове вместо волос. А в голове – вместо мозгов.
– Сейчас ругаться
– Драться и кусаться тоже, – гнусно хихикнул Женя. – Это она может.
– Пусть только дернется. Без рук и без зубов останется.
Откуда в человеке может быть столько злости?
– Зачем вы меня сюда привезли? – спросила Лада. – Где Борис Анатольевич?
На душе кошки скребут, на сердце тяжесть, в горле колючий ком.
– Он здесь не живет, – презрительно скривилась Маша. – Это не его квартира. Он трахнул тебя, расплатился и ушел.
– Какие же вы сволочи!
– Говорила же, будет ругаться.
– Ты говорила, что ты и твой брат не подлецы. А вы самые настоящие подлецы!
– Заткни пасть, шалава! – взъярилась Маша.
– Эй, хорош буксовать, – осадил ее Женя. – Девочка злится. Потому что девочка поняла, в какую историю влипла.
Он посмотрел на Ладу. В глазах ехидство.
– Что будем делать с тобой, девочка? Домой мы тебя, понятное дело, отпустить не можем…
– Почему?
– Как почему? Ты все про нас знаешь.
– Я про тебя и без того знаю.
– Я – это отдельная история. Я как Летучий Голландец. Сегодня здесь, завтра там… А вот Маша у нас деловой человек. Ее легко найти. И так же легко обидеть. А я не могу позволить, чтобы ее обидели.
– Чего вы от меня хотите?
– Нет, девочка, я хочу знать, чего ты от нас хочешь?
– Ничего. Только домой отпустите.
– Не поедешь ты домой. Ты в ментовку пойдешь. Знаю я тебя.
– Никуда я не пойду. Все равно никто ничего не докажет.
– А ты умная, соображаешь. Менты ничего не докажут. Но все равно могут быть неприятности… Есть вариант. Мы тебя будем немножко убивать. И немножко резать на части. Немножко вывозить за город. И немножко закапывать в землю.
Лада пришла в ужас. От этих моральных чудовищ можно ожидать чего угодно. А умирать она не хотела.
– Хотя мы можем тебя отпустить, – продолжал изгаляться Женя. – Ты молишь нас о помиловании. Можешь начинать прямо сейчас. Ну!
– Отпустите меня, – жалостливо посмотрела на него Лада.
– Не так, – ухмыльнулся Женя.
– Да чего ты с ней церемонишься? – зло спросила Маша.
Она подошла к Ладе, наставила на нее самый настоящий револьвер. Небольшой, никелированный. Но это не игрушка. Ствол был совсем близко от Лады, она могла видеть нарезы. Сейчас Маша нажмет на курок, и все…
– Нет, не надо! – запаниковала Лада.
Ей еще рано умирать. Она еще хочет жить. Страх перед смертью бросил ее на колени. Она не мужчина. Она женщина. Слабая женщина. Ей можно…
– Это уже лучше, – как будто издалека донесся до нее голос Жени. – Будем считать, что ты вымолила пощаду.
– Только отпустить мы тебя все равно не можем, – сказала Маша. – Ты останешься с нами. Будешь жить здесь. И работать на нас.
– Работать? – отрешенно спросила Лада.
– Работать. На нас. Мы будем поставлять тебе клиентов. А ты их обслуживать…
В голове
у Лады образовался ступор. Но смысл сказанного был настолько ясен, что она не могла не понять. Ей предлагают… Нет, ее заставляют быть проституткой!– Ты согласна? – спросил Женя.
Лада кивнула. Она должна соглашаться со всем. Эти убожества настроены очень решительно. Если откажешься, могут убить. Она их очень боялась.
– Паспорт мы у тебя забрали. Денег у тебя нет. Вещи тоже заберем. Зато подарим чулки с подвязками и красивый сексуальный пеньюар. Чтобы клиенты от тебя балдели.
Ей не позволят сбежать. А если вдруг она сможет удрать, в чем она пойдет по городу? Да хоть голышом, лишь бы только убежать!
– Кстати, ты должна все это на себя примерить.
Женя с Машей силой раздели ее догола, натянули чулки, одели пеньюар, который едва прикрывал попку. Лада просто не в состоянии была оказать им сопротивление. Да и какой в этом смысл, если она прикована к батарее?
Это был еще не ад. Только преддверие.
Маша вышла из комнаты, вернулась с готовым к применению шприцем. Женя схватил Ладу за свободную руку, навалился на нее всей тяжестью своего тела. Ничто не мешало Маше ввести ей в вену наркотик. И она это сделала.
– Тебе сейчас будет хорошо, – с демонической улыбкой пообещала она.
И начался ад. Лада ощутила, как ее тело охватывает страстная истома. Кровь закипела, сердце бешено застучало в груди. Ей вдруг сильно захотелось еще раз познать мужчину. Снова захотелось чего-то острого, необычного. Ей нужна сила, натиск, восторг плотской близости… Ей снова захотелось. Как тогда, с Борисом Анатольевичем… Только тогда она хотела мужчину не так сильно. Сейчас же как будто бешенство ее одолело. Так хотелось кого-нибудь съесть…
Если это наркотик, то не простой, а возбуждающий. Поэтому она так сильно хочет мужчину. В прошлый раз Маша подсыпала порошок в шампанское. Сейчас же она ввела раствор внутривенно. Какая она все-таки дрянь! И какая она сексуально неотразимая.
Сила возбуждения была настолько мощной, что сознание не смогло справиться с ней – оно будто отключилось. Лада перестала ведать, что творит…
Как во сне она видела, как Женя укладывает Машу на диван, как раздевает ее, как входит в нее… Нет, они не брат с сестрой, они два сапога пара. Маша так страстно стонет под его натиском. И машет Ладе рукой. Присоединяйся! Но наручники с нее не снимают. Да, они дразнят ее, издеваются.
Маша поднялась с дивана. Совершенно голая. Какая она красивая! Лада потянулась к ней. В голове сплошной туман. И жажда внизу живота. Маша берет ее за руку, прижимает к себе. Какой-то запредельный восторг. Ужасный восторг. Или просто ужас. В руках у Жени видеокамера, он снимает их на пленку. Но Ладе уже все равно. Разум оставил ее…
Маша и Женя меняются местами. Теперь Лада под мужчиной. Маша готовится снимать. Зачем они это делают?
Женя уже входил в нее, когда в комнате появились какие-то люди. Какой-то мужчина забрал у Маши видеокамеру. Спросил, зачем она это делает. Маша что-то ответила. Мужчина кивнул. И тут же мотнул головой. Вытащил из камеры кассету, сломал ее, размотал пленку, поджег. А потом над Ладой нависло лицо Бориса Анатольевича. Он пристально смотрел на нее, качал головой. Дальше она ничего не помнила. Память заволокло мутной пеленой…