Бесконечность (др. перевод)
Шрифт:
— Хорошо, — он снял сюкзак.
Она охнула, когда почувствовала его вес.
— Господи, а ты сильнее, чем кажешься. Как ты еще горбуном не стал?
Ник пожал плечами.
— Мне это нужно для школы.
Она указала на махогоновую лестницу, которая вела ко второму этажу.
— Третья дверь справа. Постучись. Он услышит, что ты пришел.
Ладно, это тоже было странным.
Ник поднялся наверх и остановился, чтобы рассмотреть каждый дюйм безупречного дворца. Он был уверен, что на перилах в центре темных металлических кругов были золотые львы, отполированный
« Я совсем здесь не к месту » .
Он чувствовал себя мошенником или никчемной личностью. А потом он понял, почему чувствовал себя некомфортно.
Не было дневного света…
На всех окнах в доме были закрыты жалюзи и повешены тяжелые шторы. Абсолютно на каждом. Даже лучик света не проникал. Разве не странно? Мама всегда кричала на него, если он использовал электричество в дневное время: «Не позорь дневной свет, мальчик. Выключи лампочки. Представляешь, сколько ты тратишь денег?»
Выкинув это из головы он подошел к двери, которую упоминала Роза и открыл ее.
Кириан сидел напротив компьютера с наушником в ухе.
— Талон, я тебя слышу. Просто не хочу прислушиваться. Слушай, парень пришел. Поговорим позже... — он повесил трубку, вытащил наушник и положил его на стол.
— Талон? — спросил Ник.
Кириан улыбнулся, не показывая зубов, еще одна привычка, которую Ник заметил еще в госпитале.
— Друг, уверен, ты его когда-нибудь увидишь, — он кивнул головой в сторону повязки Ника. — Как себя чувствуешь?
— Гадко. Лекарства перестали действовать, и чертовски болит.
Кириан проигнорировал его резкий тон и легкое сквернословие.
— Слышал, у тебя в школе сегодня были проблемы.
— У меня не было проблем в школе, потому что они меня в здание не пустили. Поверь мне, это был чудесный день.
Кириан закатил глаза, но не стал ничего говорить о раздраженном тоне Ника.
— Маме звонил?
— Нет. Зачем?
— Не думаешь, что она могла увидеть атаки в школе и волнуется?
— Не могу представить.
— Ник…Она твоя мать. Она будет волноваться. Если честно, ты даже не представляешь, насколько сильно тебя любят родители, пока с тобой что-нибудь не случается, но тогда уже поздно.
Что-то было в тоне Кириана, чего Ник не мог понять.
Что-то вроде заглушенной боли от горьких воспоминаний, которые все еще беспокоили его…
Но это было не важно. Ник не был глупым или невежливым.
— Я знаю, что она волновалась бы, если бы знала, но я уверен, он ничего не слышала. У нас нет телевизора и прочего. Черт, да у нас даже телефона нет. Нужно звонить Меньяре, чтобы она передала нам сообщение.
Шок на лице Кириана разозлил его.
— Нам не нужна ваша жалость, — прорычал Ник. — Мы с этим справляемся и со всем остальным тоже. Для того чтобы жить не нужно электронное дерьмо. Знаете, люди тысячи лет без этого жили. Есть большая разница между тем, что ты хочешь и что тебе
нужно.Кириан, защищаясь, поднял руки вверх.
— Успокойся, Ник. Я не жалею вас. У меня этого не было, когда я был ребенком, и поверь мне, я знаю, как люди живут.
Ник оглядел дорогую мебель, которая опровергала его слова. Было тяжело представить, что Кириан все это легко получил.
— Вы проделали долгий путь, да?
— С одной стороны…
— А с других сторон?
Кириан пожал плечами.
— Позволь мне так тебе это объяснить…деньги не решают твоих проблем. Они просто приносят к твоей двери новые.
— Что это значит?
— Значит, я надеюсь, что ты никогда не познаешь предательства, как я. Отец сказал мне однажды, что не один друг не останется мне верен из-за того, что у меня было, и кем я был.
Отец Ника сказал ему примерно тоже. Ни к кому не поворачиваться спиной, потому что люди предают. И они обычно смеются при этом.
Но он не хотел быть пессимистом.
— Он был прав?
— Совершенно не прав. У меня остался один верный друг. Но после его смерти я остался с людьми, которые доказали мне, что мой отец был мудрецом. Я знаю, такое тяжело слушать в твоем возрасте. Боги знают, в свое время я не слушал, но…
— Боги?
Кириан издал смешок, снова не показывая зубов.
— Прости меня. Я иногда бываю эксцентричным.
— Поэтому все окна закрыты?
Кириан приподнял бровь.
— Ты наблюдателен. Впечатляет. Большинство людей не замечают.
— Ага, меня спасают несколько вещей. Я стараюсь наблюдать из тени. Тогда ты узнаешь больше.
— Запомню, — Кириан встал из-за стола и протянул ему телефон. — Давай, отправь сообщение маме. Даже если она не слышала о школе, я не хочу, чтобы она волновалась.
Ник скривил лицо.
— Мда, с такой повышенной заботливостью, твои родители должно быть очень тебя любили. Мистер Паинька.
Кириан колебался, прежде чем ответить.
— Мои родители давно умерли. И знаешь, что самое грустное? Я все еще скучаю по ним каждый день. Всю свою молодость я боролся с отцом из-за любой мелочи, а сейчас душу бы продал, чтобы увидеть его еще раз и извинится за последние сказанные слова. Слова, которые не стоило говорить, и которые я никогда не заберу назад. Поэтому звони маме. Не важно, какие у тебя отношения с родителями, клянусь, ты будешь скучать, когда их не станет.
Ник не был в этом уверен. Он едва знал отца. Хотя с его мамой дело обстояло иначе, он старался не делать ей больно. Он прижал телефон к уху, набирая номер тети Менни.
— Але? — креольский акцент Менни был сильнее обычного.
— Привет, тетя Мен. Это Ник. Ты не могла бы…
— Мальчик? Где ты был? Твоя мама разболелась от волнения за тебя. Она сейчас сидит здесь вся в слезах и плачет. Она не спала, и у нее не было ни минуты покоя, с тех пор как она услышала утром о твоей школе. Стыдно тебе так расстраивать ее. Мы пошли к школе и везде искали тебя, но не нашли и следа. Никто ей ничего не сказал, а тут объявляешься ты, милый и веселый. Позор, мальчик! Стыдно должно быть.