БЕСкультурные

Эту сцену наблюдали Арс, Гелла и Лёха. Увидев своих друзей, Кармен рванула к ним.

– Ребята, валим, отсюда, быстрее!

Уже через каких-то 30-40 минут их двор превратился в кровавый ринг, где общечеловеческие правила больше не работали. Из окон летели любовницы, жёны, мужья; подъезды домов из грязно-зелёного перекрасились в багровый, а на улицах местные банды устраивали одну поножовщину за другой.

Арс, Гелла, Лёха и Кармен, пробираясь через этот кровавый лабиринт, отмечали, что многие не спешили ставить себе 10-жизненную вакцину – двор был практически усеян телами. Когда компания добралась до остановки, то поняла, что выбраться из района быстро не получится. Они увидели горящие троллейбусы, перевернутые машины, маршрутки с выбитыми стёклами. Недалеко от дороги какой-то рэппер, прыгая на изуродованной дымящейся иномарке, орал песню в микрофон, собирая армию подпевал: «Разошлось небо по швам и кипела вода, просто на дно моей души бросали якоря. Ох, как же всё это было зря, ты обознался чужак, это моя земля».

– Сольник во время конца света? Как оригинально, – с язвительной гримасой заметила Гелла.

– А он красавчик, – с лёгким придыханием сказала Кармен.

– Ну пойди дай ему прямо в этой машине, – с ухмылкой выдала Гелла.

– Слушай, подруга, закрой свой ротик, – огрызнулась Кармен. – И лучше используй его в рабочих целях.

– Так, девки, заткнулись обе, – вмешался Лёха. – Сейчас не время трахать друг другу мозг. Надо поскорее выбираться из этого ада.

Когда друзья добрались до центра, городские часы пробили полночь и было ощущение, что в этот момент ад отрыгнул в наш мир всех своих демонов и чертей. Люди в панике метались по улицам, не понимая, что происходит. У кого-то начинало срывать крышу и буквально за секунды формировалась кучка одуревших людей, которые с дубинками, камнями и всем, что под руку попадётся, кидались на витрины магазинов, громили кафе и рестораны. Языки пламени охватывали одно здание за другим и перед глазами уже стояло беспорядочное месиво из битого стекла, обгорелых построек и окровавленных лиц.

– Ад пуст, все демоны здесь, – тихо выдавил из себя Арс, буквально парализованный происходящим.

– Арс, не тормози, ты чего?! – Лёха схватил его за руку и потянул за собой.

Пьяные гопники ссут на избитого мента, какой-то обнажённый жирдяй пихает свой орган в задний проход уже почти не сопротивляющейся молоденькой девушки, щуплый укурыш на фасде театра рисует баллончиком мужской член – чего только не насмотрелась компания, мчавшись вдоль обезумевшего проспекта.

Решив перевести дух, ребята остановились недалеко от театра, и увидели, как два молодых парня с рабоче-крестьянскими мордами силой ставят на колени пухленького солидного мужика.

– Сейчас, мразь, ты у меня будешь сосать, – под жёсткой синькой один из парней, стал расстёгивать брюки. – Вы, зажратые суки, думаете, что только народ должен у вас сосать, держите нас за лохов, завтраками нас кормите! Заебали!

– Я вас прошу, пожалуйста, мы можем договориться, – побледневший от ужаса мужик полез в карман пиджака за бумажником, но парень выбил из его рук кошелёк и схватив за затылок, прижал депутатскую физиономию к своим гениталиям. – Поздно, батенька! Соси, сука! Соси, я сказал!

– Фу, блять… Не могу на это смотреть, – когда всё началось, Гелла брезгливо отвела глаза. – Ребят, надо где-то переждать этот пиздец. Давайте в театр завалимся. Он пока ещё цел.

На служебном входе охранника не оказалось и компания беспрепятственно прошла в главный вестибюль.

– Слышите, – Арс остановился. – У них там по ходу ещё спектакль идёт. – Давайте тихонько зайдём.

Эту компанию довольно сложно чем-то поразить, но как только они открыли дверь в партер, застыли в лёгком недоумении. Обнажённая пара совокуплялась прямо на сцене.

– Кто вас сюда пустил? – долговязый лысый режиссёр кинулся к молодёжи. – Вообще-то идёт репетиция.

– Репетиция? Ночью? – удивилась Кармен.

– Ну да. Нам дали сутки свободы. А я всю жизнь мечтал поставить «Идиота» в своей интерпретации.

– Какой свободы? – не понял Лёха.

– А вы, что, не в курсе?

– В курсе чего?

– Отменили не только уголовную ответственность за убийство, но и, вообще всю законодательную систему. Каждый делает, что хочет. Когда хочет, с кем хочет. Можно абсолютно всё и тебе за это ничего не будет. В стране отменена всякая цензура. Современному режиссёру грех этим не воспользоваться. Завтра днём проведём генеральную репетицию, а вечером даём спектакль. Билетов уже не осталось, разлетелись за пару часов. Мясников, да ты можешь своей пиписькой интенсивнее работать?! – рявкнул режиссёр в сторону артистов. – Настасья Филипповна сейчас уснёт! Ребятки, мои дорогие, соберитесь! Зрители идут на классический хороший трахач. С книгой или сериалом они могут и дома ознакомиться.

– А Мясников, я так понимаю, играет князя Мышкина, – спросила Гелла режиссёра с искренним интересом.

– Ебышкина. У меня он Ебышкин.

– Это… очень модерново.

– Ладно, прошу меня извинить. У нас репетиция. Завтра после премьеры зальём на ютуб видеоверсию. Можете посмотреть.

Режиссёр вернулся к артистам, а ребята тихо удалилась из зала. Выйдя на балкон театра, Арс закурил. К нему присоединился Лёха. Уже через пару секунд дымили все четверо, наблюдая, как внизу люди теряют последние остатки человеческого облика.

– Мышкин-Ебышкин, культурка-шмультурка, полИтичка-психичечка, –больше сам себе, чем друзьям пробубнил Арс. – Всё обесценивается. Куда теперь?

– Я бы сейчас влила в себя бутылку вина, – отрезала Гелла.

– А я выйду в эфир с очередным моноспектаклем, – сказала Кармен.

– А ты, Лёх?

– А мне кажется, самые грамотные планы, которые можно построить на апокалипсис – это выспаться.

И тут даже не поспоришь.

***

Остаток ночи друзья провели в пограничном состоянии, пытаясь осознать происходящее. Больше всего их поразило то, что посреди всего этого хаоса каким-то чудом уцелел главный академический театр. На следующий день Арс, Гелла, Лёха и Кармен всё-таки решили окультуриться. Впервые в своей жизни. Никто из них ещё никогда не был в театре. Лёха считал всё это каким-то бессмысленным кривлянием, на которое не стоит тратить время. Гелла просто на дух не переносила всё академическое. Кармен же была убеждена, что театр уже давно умер и лишь её моноспектакли в прямых эфирах – это новое слово в культуре. Ну а Арс, будучи заядлым киноманом, вообще не признавал театр как искусство и считал, что будущее – за «фабрикой грёз».

Так бы ребятки и оставались неотёсанным быдлом, если бы в Ночь беззакония судьба не свела их с режиссёром Заславским, ставящим «Идиота» Достоевского. Друзья естественно клюнули на то, что на сцене будет «классический хороший трахач».

– Гелл, а как тебе этот наряд, – Кармен уже битый час вертелась перед зеркалом, выбирая прикид для первого окультуривания в своей жизни.

Гелла окинула взглядом её лаковую короткую юбку, и такую же лаковую курточку, из которой выпирал полупрозрачный бюстгальтер.

– Ну, типичная привокзальная давалка.

– Не, ну мы же на парнушку идём. Надо соответствовать.

– Нет, пупсик, ты всё-таки идёшь в театр, серьёзное заведение. – с налётом иронии сказала Гелла. – Хотя, одевай что хочешь. Мне посрать. А я оденусь как приличная чика. – она достала из шкафа пиджак и брюки и показала подруге.

– А что под пиджак оденешь?

– Ничего. Свои достоинства не буду прятать. Мальчики, вы там скоро? Хватит свои пиписи начищать. В оргиях Заславского нам, к сожалению не суждено поучаствовать. Мы только зрители.

В комнату вошли Лёха с Арсом. Лёша выбрал себе образ а-ля байкер: косуха, чёрная майка, джинсы, серьга в ухе. Ну а Арс решил не отставать от друга. Только выбрал белую майку.

– Почти братья-близнецы, – с лёгкой улыбкой вздохнула Гелла.

– А ты ещё не готова? – выпучил глаза Арс.

– Да я ждала, пока вы марафет наведёте. Я же не такая черепаха как вы. Мне достаточно минуты на все сборы.

– Кармен, на какой трассе стояла? – прыснул со смеха Лёха.

– Отъебись. Всё, Гелл, мы тебя на улице ждём.