Бесплодные земли (др. перевод)
Шрифт:
Она закончила на том, как они наконец протащили Джейка в этот мир и положили тем самым конец раздвоению памяти Джейка и Роланда. Оно просто прошло – окончательно и внезапно, точно так же, как Эдди захлопнул дверь в кольце говорящих камней. Она рассказала все, умолчав об одном только факте, который, собственно, даже и не был фактом – во всяком случае, пока. По утрам ее не тошнило, а разовое отсутствие женских дел само по себе еще ничего не значит. Как сказал бы Роланд, эта история может пока подождать.
И все же, закончив рассказ, она вдруг поймала себя на мысли, что ей ужасно хотелось бы позабыть те слова, которые им сказала тетушка Талита, когда Джейк
– Теперь твоя очередь, Джейк, – сказал Роланд.
Джейк сел и поглядел в сторону Лада, где свет уходящего дня, отражавшийся в окнах высоких башен с западной стороны, превращал стекла в полотна золота.
– Бред какой-то, – пробормотал он себе под нос. – Но все вроде бы сходится. Так бывает, когда вспоминаешь сны: смысл какой-то в них явно есть, но ты не можешь его уловить.
– Может быть, мы поможем тебе, – ободрила его Сюзанна. – То есть, все-таки найти смысл.
– Может быть. Во всяком случае, вы мне поможете разобраться с поездом. Я не могу уже думать о нем в одиночку, о Блейне. Мозги уже заворачиваются. – Он тяжело вздохнул. – Вы сами видели, как это было, когда Роланд жил как бы двумя жизнями одновременно, так что я это пропущу. Я все равно не уверен, что смогу это все описать как следует… да и не хотелось бы, если честно. Это было ужасно. Я, наверное, лучше начну со своего сочинения на экзамене, потому что именно тогда я понял, что это само по себе не пройдет, что это уже тяжкий случай. – Он обвел их унылым взглядом. – Вот тогда я и сдался.
Джейк говорил до темна.
Он рассказал все, что смог вспомнить, начиная с «Как я понимаю правду» и заканчивая чудовищным стражем – привратником, который в буквальном смысле вышел из стены и набросился на него. Его слушали очень внимательно, не перебивая.
Когда он закончил, Роланд повернулся к Эдди, и тот заметил в глазах стрелка странное выражение, в котором смешались все чувства и которое поначалу он принял за изумление. Только потом до него дошло, что это не изумление вовсе, а предельное возбуждение… и глубоко затаенный страх. Во рту у него пересохло. Потому что если уж Роланд испуган…
– Ты все еще сомневаешься, Эдди, что наши миры как-то соприкасаются?
Эдди мотнул головой.
– Теперь уже не сомневаюсь. Я был на той улице, шел по ней… и я был одет так, как он! Но… Джейк, я могу посмотреть эту книгу? «Чарли Чу-Чу»?
Джейк потянулся за ранцем, но Роланд остановил его.
– Не сейчас, – сказал он. – Давай-ка вернемся к тому пустырю. Расскажи еще раз, что там было, Джейк. И попытайся припомнить детали.
– Может быть, вы меня снова загипнотизируете, – нерешительно предложил Джейк. – Как тогда, на дорожной станции.
Роланд покачал головой.
– В этом нет сейчас необходимости. То, что случилось с тобою на том пустыре, это самое важное событие в твоей жизни. В жизни всех нас. Ты можешь все вспомнить и так.
И Джейк принялся заново пересказывать то, что случилось с ним на пустыре. Всем было ясно, что пережитое им на строительной площадке на месте лавочки деликатесов «Том и Джерри» вобрало в себя скрытую суть объединившего их ка-тета. Во сне, приснившемся Эдди, магазинчик стоял на месте, в реальности Джейка его давно снесли, но и в том, и в другом случае это было место невообразимой силы – силы, таящейся разве что в самых мощных талисманах. Роланд ни на мгновение
не усомнился в том, что эта заброшенная строительная площадка с обломками битого кирпича и осколками стекол – очередное, если так можно сказать, воплощение «Отстойника», о котором рассказывала Сюзанна, и того странного места, которое показалось ему в видении в самом конце его долгого пребывания на поляне костей.Теперь, когда он, медленно подбирая слова, пересказывал этот кусок из своей истории во второй раз, Джейк обнаружил, что стрелок оказался прав: он действительно смог вспомнить все. Причем воспоминания были такими живыми, что под конец ему стало казаться, будто он заново переживает тогдашний опыт. Он рассказал им про щит, на котором было написано, что на месте «Тома и Джерри» будет построен жилой массив «Гавань Большой Черепахи». Он даже вспомнил стишок, намалеванный на заборе, и прочел его наизусть:
Есть Черепаха, представьте себе, Она держит мир у себя на спине. Если хочешь поиграть, Приходи к Лучу опять. Приходи к Лучу сегодня, Будем прыгать и скакать.– В ее мыслях – весь мир, в ее мыслях – все мы. Для любого – частичка ее доброты, – пробормотала Сюзанна. – Там так было, Роланд?
– Что? – встрепенулся Джейк. – Где было?
– В одном детском стишке, – пояснил Роланд. – Вот, пожалуйста, еще одна ниточка. И кое о чем это там говорит… хотя я не знаю, нужно нам это знать или нет… но, с другой стороны, никогда не знаешь, что тебе может понадобиться.
– Двенадцать Врат, соединенных шестью Лучами, – размышлял Эдди вслух. – Мы вышли от Врат Медведя. Идти нам до середины – до Башни, – но если бы мы пошли дальше, мы бы вышли к Вратам Черепахи, так?
– Да, – кивнул Роланд.
– Врата Черепахи, – задумчиво произнес Джейк, перекатывая слова на языке, как будто пробуя их на вкус. Он досказал им оставшуюся часть истории: про хор изумительных голосов, про то, как он понял вдруг, что его окружают лица, и что в хоре звучат истории, и что он, похоже, наткнулся на место, где лежит центр всего сущего. В конце он опять рассказал им о том, как нашел ключ и увидел розу. Воспоминания об этом были настолько ярки, что Джейк неожиданно начал плакать, сам того не замечая.
– Когда роза раскрылась, – говорил он сквозь слезы, – сердцевина ее была желтого цвета. Яркая-яркая, я в жизни такого не видел. Я сначала подумал, что это пыльца и что она светится, потому что там все светилось, на пустыре. Даже обертки из-под конфет и пустые пивные бутылки… все они были похожи на величайшие произведения искусства. Но потом я увидел, что это солнце. Звучит, я понимаю, по-идиотски. Но это действительно было солнце. И не одно. Это были…
– Это были все солнца вселенной, – пробормотал Роланд. – Все, что есть настоящего в мире.
– Да! И это все было правильно… но что-то там было не то. Я не могу объяснить, что именно, но я это чувствовал. Как будто там бились два сердца, и одно было внутри другого, и то, что внутри, болело. Или заболевало. А потом я сознание потерял.
– Ты ведь тоже все это видел, Роланд? В том сне? – тихо спросила Сюзанна, и в ее голосе явственно слышался благоговейный трепет. – Травинка в самом конце… ты, помнишь, подумал еще, что она красная потому, что на нее пролили краску.