Бесполезная жена герцога южных земель

Я киваю на тахту под навесом беседки:

— Почему ты спишь здесь? Неужели не нашлось местечка получше?

Юный наследник титула — у герцога нет детей, следующий в очереди, как раз его брат — спит в саду, и рядом никого, а вдруг что случится? И потом, ему-то вход в поместье не закрыт, там должно быть удобнее нежели на улице на жаре, пусть и в тени.

На лице юноши мелькает раздражение.

— Какая разница, все равно всем плевать, где я сплю. Никто меня искать не будет.

Совсем никто? Но он же брат хозяина дома. Не знаю, как дела у Грейстонов с другой родней, но в поместье, вроде, иных близких герцогу людей не проживает. Давайте меня в счет брать не будем. Тогда еще больше непонятно, отчего такое пренебрежение.

И его даже на свадьбе не было… Хотя, что тут говорить, если сам муженек мой опоздал и явился в последнюю минуту?

— Почему?

— Очевидно ведь, я никчемный. Толку ноль. Ни в науках, ни в фехтовании…Нет ничего, в чем бы я был хорош.

М-м-м. Вот как. Киваю, что поняла его.

— Стоп. Чего это я тебе вообще все это говорю?! — яриться сам на себя младшенький Грейстон.

Глен настолько идеален, что затмил собой своего младшего брата? Классика жанра во многих семьях. В этом мире, куда я попала, прежде всего ценятся старшие сыновья. Они наследники и продолжатели рода. Остальные мальчики в семье вынуждены добиваться всего своими силами. Рано или поздно им приходится покинуть отчий дом и искать другой путь. Большинство уходит в мечники, правительственные служащие и преподаватели.

Расти в доме, зная, что однажды вынужден покинуть его, непросто. Прошлая Ева слышала, что после трагической смерти предыдущего герцога около десяти лет назад — отца Глена и его брата — их мать ушла, снова выйдя замуж и оставив сыновей. Кажется, Глену тогда было пятнадцать, значит, этому мальчишке передо мной было лет семь. В одночасье лишиться, считай, обоих родителей в таком юном возрасте… Подобные события очень травмируют психику ребенка.

Прохожу мимо застывшего парнишки и сажусь на тахту.

— Так как тебя, говоришь, зовут?

— …Генри.

Киваю.

— Ева.

— Ха! Видишь ли, в отличии от тебя, замарашка, я в курсе.

— Ну, тогда по имени и зови. Какая я тебе замарашка? Эмили, поднимись, небось, ноги уже затекли.

Служанка вздрагивает и приподнимается. Замечаю на лице Генри сожаление. Это его косяк, забыл совсем про коленопреклонённую пред ним горничную, просящую у него прощения не пойми за что. Но эта эмоция быстро исчезает, словно ее и не было вовсе.

Парень впивается темным взглядом в мое лицо, его фигура возвышающаяся отбрасывает в мою сторону тень. Выражение Генри буквально кричит: «Оставь меня в покое!». А вот тут я сходство с герцогом вижу четко. Они действительно братья.

Располагаюсь поудобнее, нисколько не чувствуя себя неловко. Не хочется нарушать его личные границы, но… Так забавно его немного побесить. Мне было ужасно скучно, как не воспользоваться случаем немного подразнить подростка? Только не подумайте ничего, я не изверг и до издевательств опускаться не собираюсь! Так, за «замарашку» немного отомстить.

— А-а-а… Ясно, чего ты пытаешься добиться. Герцогине на птичьих правах отчаянно необходимо привлечь на свою сторону хоть кого-нибудь, чтобы заработать мизерный шанс на право голоса в этом доме…скажу сразу, со мной ты тратишь время попусту. Я бесполезен.

Мимо! Какая хитроумная многоходовочка, мне такое бы даже в голову не пришло. Улыбаюсь, наблюдая как с лица Генри сползает самоуверенность. Если бы мне не было так уныло в эти дни, я бы, может, уже давно ушла, мне своих собственных проблем хватает, не до чужих. Однако, со служанкой на равных не поболтаешь, а тут, удачно подвернулся шанс завести знакомство.

— Да нужен ты мне. Не парься. Дай-ка угадаю, друзей у тебя совсем нет, верно? — улыбаюсь я, наблюдая, как краснеют уши Генри.

— Что ты несешь?!

— Обесцениваешь мою доброту, эх.

Притворно вздыхаю.

— Доброту?!

— Сдалась мне твоя несуществующая поддержка. Генри, я пытаюсь с тобой подружиться.

— Никто мне еще такого не говорил.

Юноша растерянно делает шажок назад.

— Никогда?

Молчание паренька и поджатые губы лучший ответ.

Я встаю с тахты, протягиваю руку, на полном серьезе предлагаю:

— Ты ничего не теряешь, если попробуешь. Так?

Слегка ошалело Генри тянет руку и пожимает мою в ответ. Кажись, малец говорит одно, а чувствует совсем иное. Прямо как уличный кот, что не дает себя погладить, но при этом отчаянно желает получить порцию ласки. Интересно, его старший брат такой же? Поэтому, может, так трудно понять герцога. Поступки и слова больно разнятся меж собой.

— Ну, завтра давай еще поболтаем. Как-никак, я тебя побеспокоила, прервала отдых. Ох, и цветок…Эмили, забери пожалуйста растение, только осторожнее, не поранься об осколки. Давай найдем ему новый горшок, посвободнее и попрочнее.

— Да, ваше сиятельство.

Оборачиваюсь, уже уходя, назад.

— Если встречу садовника, пришлю его сюда, чтобы он убрал этот беспорядок.

Лучше бы ему самому не начинать уборку земли и останков от горшка, еще поранит ненароком свои изящные руки. Такими длинными пальцами только на фортепиано играть или кисть держать, ясно дело, что меч для них просто не создан.

— Эй! Подожди! — раздается запоздало сзади, но я не реагирую. Если бы по имени назвал, а так — нет уж.

* * *

— Что значит, он ничего не ест? — переспрашиваю я Эмили, собирая корзинку для пикника на следующий после встречи с Генри день.

Сэндвичи, сок в большой фляге, пирожные и бокалы я через горничную попросила у кухни, и — ура — мне никто в просьбе не отказал. Все же, доброе слово и собаке приятно, а уж поток комплиментов, которые я наказываю передать поварам Эмили, и того подавно. Не всегда сила выражается в непробиваемости и уверенности, иногда она мягкая, плавная, незаметная поначалу, но тем не менее нацеленная на результат.

— После того, как скончался прошлый хозяин и присматривать за юным господином стала старшая горничная, он стал питаться плохо, жаловался на потерю аппетита. Другие горничные сказали, что в последнее время состояние юного господина только ухудшилось. Он мало и редко ест, или наоборот, ест много и неконтролируемо. И…

— Что?

Эмили мнется:

— Моя наставница, что прислуживала раньше юному господину, говорила, что он иногда вызывает у себя рвоту…

— У него пищевое расстройство, — выношу я вердикт.