Беспощадные клятвы

Когда она заканчивает, в ее словах слышится смех, а глаза искрятся весельем. Я чувствую, как в груди вспыхивает раздражение, когда допиваю виски и опускаю стакан, причем сильнее, чем нужно.

— Я пришел сюда, чтобы задать тебе вопросы, — говорю я ей категорично. — А ты…

— Отвлекла тебя? — Она слегка прихорашивается, откидывая волосы на одну сторону, и ее язык снова проводит по красным губам, но на этот раз не нервно. На этот раз это совершенно намеренно, и она точно знает, что делает со мной.

Мой член дергается, когда я вижу, как ее язык скользит по полной, пышной нижней губе. Я знаю, как хороши эти губы, прижатые к моей чувствительной плоти, и я хочу, чтобы она, блядь, сделала это снова. Боже, я хочу ее, и ситуация снова стремительно выходит из-под моего контроля. С того момента, как она подошла ко мне в баре, я был наполовину твердым, и даже сейчас я чувствую, как напрягаюсь, мои мысли разрываются между разговором, который мы должны были вести, и воображением всех вещей, которые я мог бы сделать с ней в этой комнате.

— Я уже подумываю отшлепать тебя за то, что ты смеешься надо мной, — рычу я на нее, пытаясь взять верх, и Аша фыркает, в ее глазах все еще пляшет тот самый смех.

— Ты сказала Мари, что хочешь того же. Так что сегодня вечером ты снова заплатил за доминитрикс, и снова не осознавал, что делаешь, думаю я. — Она слегка прикусила нижнюю губу, глядя на мой член. — Может, это я должна отшлепать тебя за то, что ты не обратил внимания на урок в прошлый раз?

Почему, черт возьми, это меня заводит? Я никогда в жизни не жаждал, чтобы женщина разговаривала со мной таким образом, никогда не фантазировал ни о чем подобном, но когда Аша подходит ко мне ближе, закрывая пространство между нами так, что она оказывается на расстоянии прикосновения, я вдруг очень хорошо осознаю стену у меня за спиной, то, как близко она находится, то, как она прижимает меня к себе, как будто она здесь главная, и очевидно, что она так и думает.

Возможно, она и в самом деле главная, учитывая, что от одного ее предложения я стал твердым как камень, и я понятия не имею почему.

Аша протягивает руку и проводит острым ногтем, покрытым черным лаком, по передней части моей рубашки. Сегодня я был одет в рубашку на пуговицах, и ее ноготь зацепился за край одной из них, слегка потянув.

— С тобой никогда не делала этого женщина, правда, Финн? Не приковывала тебя лицом вниз к скамье для шлепков и не порола твою мускулистую задницу, пока ты терся о кожу, мечтая трахнуть меня, а не заставлять себя кончать, пока я тебя наказываю?

Я слышу, как густеет ее голос, совсем чуть-чуть, чувствую слабую дрожь желания, проходящую через нее, и с ужасом понимаю, что именно это ее и заводит. Ей это нравится, я вспоминаю прошлый раз, эту промокшую полоску кожи между ее ног, то, как она набухла и намокла, когда отодвинула ее в сторону, как ее пальцы быстро двигались по клитору, когда она заставляла себя кончить.

Это не подделка, понял я с такой силой вожделения, что у меня слегка ослабли колени и до невозможности затвердел член. Она действительно кончила прошлый раз. И, возможно, на сцене тоже. Но я не собираюсь позволить ей увидеть, насколько я неопытен во всем этом, во всяком случае, если мне есть что сказать по этому поводу.

Впрочем, она уже опережает меня на два шага. Мне даже не нужно отвечать, чтобы она поняла, что я этого не делал, я вижу это по ее лицу, по дразнящему смеху в ее глазах.

— Держу пари, что в прошлый раз ты впервые был связан по рукам и ногам. Тебе когда-нибудь приходилось слышать, чтобы женщина просила тебя раздеться? Или ты всегда сам отдаешь приказы? Ты, конечно, хорошо выглядишь, находясь тут и допрашивая меня сегодня…

Я тянусь к ней, прежде чем успеваю остановить себя, мои руки смыкаются на ее руках, и я мгновенно меняю наши позиции: она прижимается спиной к стене, я прижимаюсь к ней, наши бедра почти прижаты друг к другу, мой член так близок к тому, чтобы ворваться в ее бедро. Я смотрю на нее сверху вниз, мои руки все еще обхватывают ее руки, крепко, но не настолько, чтобы причинить боль.

— Я еще не допрашивал тебя, Аша, — вздыхаю я, глядя на ее полный рот. — Я не так веду допросы. Но если тебе нравится получать боль так же сильно, как, как я начинаю догадываться, тебе нравится ее причинять, мы могли бы попробовать.

По правде говоря, я и сам не очень много знаю об этом. Когда я думаю о том, чтобы командовать в постели, я думаю о том, чтобы сказать женщине, что именно я хочу, чтобы она сделала, сказать ей, как хорошо она работает, говорить грязные слова, все, что не включает в себя наручники, хлысты, флоггеры и все остальное, что Аша запрятала во всех ящиках и щелях в этой комнате. Но внезапно в голову пришла мысль связать Ашу, увидеть, как ее красивая бледная плоть розовеет под ожогами моей руки, как она извивается и умоляет…

Мой член пульсирует, а голова кружится от желания. Возможно, в этом месте что-то есть, но я не знаю, хочу ли я быть на стороне получателя.

На кратчайшие мгновения, когда я смотрю на ее рот и жажду поцеловать ее, о чем так долго думал, когда держу ее прижатой к стене, я чувствую, как она выгибается навстречу мне. Я чувствую, как она смягчается, чувствую пульсацию желания, которая снова проходит через нее, а затем чувствую, как она напрягается, как ее взгляд становится жестким, когда она смотрит на меня.

— Ты заплатил за доминатрикс, Финн, — ровно произносит она, сохраняя неподвижность в моей хватке. — Если тебе нужен сабмиссив, то ты должен был поговорить об этом с Мари, когда регистрировался. Тебе придется отпустить меня.

То, как она все это говорит, настолько клинично, настолько профессионально, что это мгновенно гасит мое желание. Я отпускаю ее, в любом случае, я бы это сделал, у меня нет привычки заставлять женщин делать то, чего они не хотят, и я отступаю назад, делая медленный, глубокий вдох.

— В любом случае, я пришел сюда не для этого сегодня вечером, — осторожно говорю я. — Я пришел сюда, чтобы сделать тебе предложение, Аша.

Она ухмыляется, ее руки снова скрещиваются под грудью, но я все равно вижу, как быстро двигается ее грудь, когда она пытается перевести дыхание. Она может говорить что угодно, но то, что я только что сделал, ее возбудило. Я знаю это наверняка.

— Предложение, от которого я не могу отказаться? — Спрашивает она с укором, и я коротко смеюсь, качая головой.

— Можешь отказаться, если хочешь, — говорю я ей. — Но я надеюсь, что ты не откажешься.

Аша тяжело сглатывает, ее взгляд устремлен на меня.

— Тогда давай послушаем, — спокойно говорит она, и я делаю еще один шаг назад, чтобы между нами было больше расстояния.

— Ты сказала, что Николай не подставлял тебя под шпионаж, когда речь шла о Матвее. Но это именно то, о чем я хочу попросить тебя, как для "Королей", так и для Николая.

Она вздрагивает. Она изо всех сил старается это скрыть, но я не замечаю, как она вздрагивает.