Беспощадный дикарь

— Ты в порядке? — спрашивает Тея.

— Да, он просто мудак. Думала, он хороший, но… Похоже, нет.

— Милые всегда оказываются неожиданными мудаками, потому что они скрывают это, чтобы получить свою награду, — говорит Блэр. — По крайней мере, когда они ведут себя как ублюдки, ты знаешь, что получишь.

— Точно. И он так увлек моих родителей.

— Тогда им надо было встречаться с ним, — говорит Тея.

Мы начинаем идти к ее пекарне в нескольких кварталах отсюда, и я откидываю голову назад, чтобы посмотреть на ночное небо. Воздух раннего лета теплый.

— Итак, — говорит Тея, извлекая звук. — Все хорошо в школе?

С кривой улыбкой я сжимаю ее руку. — Да, мам. Мельница слухов всегда ищет что-то сочное, чтобы разорвать кого-то другого, но это ничего не значит. Ты знаешь это. Люди вроде Сэма могут быть шокированы тем, что я переспала на вечеринке, но это был мой выбор.

— С кем? — Тея наклонилась ближе. — Ты мне этого не говорила.

Рычание мотоцикла проносится по улице, и я почти смеюсь. Безупречное время. Фокс проезжает мимо, и я словно чувствую всем телом, как он поворачивает голову в нашу сторону. Шлем затемнен, но я чувствую его пристальный взгляд.

— Я подцепила Фокса. — Мое сердце замирает в горле. И не раз, но я не добавляю этого. — Фокс Уайлдер.

— Что? — Тея задыхается. — Боже мой. По-настоящему?

— Да. — Воспоминания мелькают в моей голове. Богатый аромат кожи, леса и масла, его татуировки, руки на мне, грубые и требовательные, знакомые и новые. — Это просто случилось.

— Так получилось, — пробормотала Блэр. — Этот чувак всегда смотрит на тебя так, будто ты принадлежишь ему и только ему.

— Ха, точно. Он до сих пор на меня в обиде.

Блэр скрытно ухмыляется. — Секс с ненавистью — замечательная вещь.

Я сглатываю. Она не ошибается.

— Этого больше не повторится, — говорю, глядя на улицу, когда его мотоцикл поворачивает за угол.

Нет, пока я не пробьюсь сквозь его неуместный гнев.

***

Получается, что первое отстранение, на которое приходит Фокс, — последнее в нашем приговоре за драку в классе. Учитель ничего не сказал, когда он последовал за мной в класс после последнего звонка, зацепив мое любопытство. Преподаватели никогда не бросают ему вызов, позволяя все спускать с рук.

Мысли об этом недолговечны, когда Фокс садится на стул рядом, окружая своим отвлекающим мужским запахом.

Всю неделю я сидела в одиночестве, но теперь не могу скрыться от его взгляда, когда он останавливается на мне. Фокс наблюдает, отслеживая каждое движение руки, пока я пишу эссе, объясняя школьную политику. Он не делает эссе, и учитель не обращает на нас внимания.

Мы не разговариваем, но по тому, как он сосредоточен на мне, кажется, что многое говорит. Если он думает, что это пугает, то он ошибается, я больше не позволю ему запугивать меня. Подняв голову от своего эссе, я поднимаю бровь и уголок его рта приподнимается в высокомерной ухмылке.

— Такая хорошая девочка, — хрипит он, наклоняясь ко мне. — Идеальная маленькая ромашка.

Он может называть меня как угодно и я отказываюсь больше терпеть его уколы. Сначала они были шоком, но потеряли свою власть надо мной, как только я решила, что сильнее, чем он думает. Я не плакса — и никогда ею не была. Не обращая внимания, возвращаюсь к своей задаче и делаю вид, что его здесь нет.

Но ему не нравится, что я его игнорирую. Хулиганы всегда расстраиваются, когда их усилия пропадают даром. Так их можно превзойти. Я чувствую его беспокойство, когда Фокс пересаживается на сиденье рядом с моим, задумчивый взгляд сверлит дыры в боку моей головы.

Что это, хочу спросить я. Холодное плечо или нет. Он не может получить и то, и другое.

Без предупреждения он хватает меня за запястье, заставляя ручку волочиться по эссе и я хмуро смотрю на него, потом замираю. Его внимание приковано к моему браслету, он обводит взглядом оплетенную состаренную кожу и тычет в камни, вплетенные в нее. Камни, которые он нашел для меня на пляже.

У меня сбивается дыхание. — Что ты делаешь?

На этот раз его очередь игнорировать меня. Его большой палец скользит под браслетом, стягивая материал. Мое сердце сжимается, и страх прорывается сквозь, боясь, что он хочет забрать его у или сломать.

— Не надо!

Медленно, эти изменчивые темно-синие глаза поднимаются на меня, а его рот искривляется в бессердечной улыбке. — Остынь. Можешь оставить свои дурацкие камни.

— Ты больше не пугаешь, — шепчу я, убирая свой браслет подальше от его глаз. — Неважно, какие слухи ты распространяешь, какие мерзкие выходки устраиваешь, или какие унизительные прозвища рисуешь на моем шкафчике.

Фокс сардонически хмыкнул. — Это то, что ты думаешь.

Возвращаясь к эссе, не отвлекаюсь от тетради, лежащей передо мной. — Трясусь в своих ботинках.

— Станешь, когда я закончу с тобой.

Поворачиваюсь к нему и мило улыбаюсь. — Для этого нужно снова загнать меня в угол в ванной? — Я прикусила губу. — Не знаю, для меня это оказалось очень даже неплохо.

Его челюсть сжимается, подчеркивая то, как резко очерчены черты, пока его взгляд скользит по моему телу, задерживаясь на губах, когда он поднимается обратно. — Тч. Что такого в том, чтобы смотреть опасности в лицо, что тебя так возбуждает?

— Наверное, из-за твоих красивых глаз, — нахально заявляю я.

Он проводит пальцами по губам, и я прячу ухмылку. Когда он наклоняется ближе, дразнящий характер покидает его, и в тоне отчетливо слышится угроза: — Смотри, или в следующий раз, когда ты останешься одна в темноте в своей студии йоги, я не остановлюсь ни перед одним прикосновением.

Мои губы раздвигаются. Бросив эссе, откладываю ручку и поворачиваюсь в кресле лицом к нему.

— Так это был ты. Я могу пожаловаться на тебя за это.

— У тебя нет на меня такого дерьма, которое могло бы прилипнуть. А даже если бы и было, я бы все убрал. Может, у тебя и влиятельные родители, Мэйзи, но я не хороший парень, мне нравится жить в тени. — Он берет за подбородок и наклоняет мое лицо вверх. — Я сделаю все, чтобы получить то, что хочу.

Я сглатываю, стараясь не отшатнуться от льда в его темно-синих глазах. Услышав, как он произносит мое имя таким холодным, отстраненным тоном, сердце пронзает удар, и я истекаю кровью на него и на стол. Думала, что мы добились какого-то прогресса, но шутка, которая была минуту назад, исчезла.

Наклонившись ближе, голос Фокса опускается ниже с леденящим душу обещанием. — А может, тебе стоит быть осторожнее на дорогах, по которым ты ходишь. — Его рот кривится без тени юмора. — Ты же не хочешь попасть в аварию, ты можешь пострадать… или еще хуже.