Беспредельщик

— Брэйн, Валик сам виноват. Он гадости Лили начал говорить. Потащил ее за гаражи, угрожал, — вступился за меня Лешка, и я послала ему очаровательную улыбку в благодарность. Хоть сама и чувствовала себя виноватой. Надо было просто по яйцам зарядить этому Валику. Ему бы и этого хватило.

— Гадости значит! Это ты зря, чувак. Мою девочку обижать опасно для жизни. Тебя, как подлечат, поговорю с тобой по мужски, — пробасил Платон совершенно серьезно. Валик жалобно заскулил. И в его вое послышались извинения и что то вроде "не надо, пожалуйста. Я больше не буду".

— Конечно, не будешь! Но за обиду Лили ответишь. Принцесса, открывай двери в святилище Гиппократа, — скомандовал Платон, когда мы, наконец, дошли до больницы.

Я подалась вперед и открыла двери в травмпункт. Запах лекарств и хлорки сразу окутал нас. А притихший Валик застонал громче, пытаясь привлечь к себе внимание и пробить медперсонал на жалость.

— Лили, посиди в приемной, пока мы сдадим врачам этого хама. Думаю, в следующий раз ты хорошо подумаешь, прежде, чем девочек обижать, — напутственно сказал Платон.

Я провела троицу взглядом. Правда смотрела только на аппетитные ягодицы Самойлова в костюмчике.

Не успела я заскучать, как он вернулся сам.

— Пошли, принцесса. Валика подлечат, а Леха пошел проведать маму.

Платон подал мне руку, и я невольно заулыбалась.

— Жаль музыки нет. Ты словно меня на танец приглашаешь! — восторженно проговорила я.

И приняла предложенную помощь.

— Принцесса, хочешь потанцевать? Может тебя на бал сводить. Ты у меня вроде стала хорошей девочкой, — он притянул меня к себе, и я утонула в сочной зелени его глаз. Словно в летнем лесу заблудилась.

Уверенные ладони Платона прошлись по моим позвонкам до самой поясницы. И под футболкой, где он касался, становилось горячо.

Я в кроссовках была значительно ниже своего громилы. Поэтому привстала на носочки и обвила его шею руками. Он и пах восхитительно. Никаких искусственных отдушек и духов. От моего мужчины исходил его истественный запах тела, острого металла и свежего мятного геля для душа.

Платон посмотрел внимательно в мои глаза, продолжая держать меня в крепких объятиях.

— Лили, я тебе говорил, что ты самая красивая девушка. Еще очень смелая и добрая. Я восхищаюсь тобой, — он наклонился к моим губам. И я задрожала от удовольствия и нахлынувшей эйфории, когда наша кожа соприкоснулась. Платон зарыл пальцы в моих волосах на затылке, впечатывая мое лицо в себя. Он с упоением накидывался на мой рот, проникал языком вглубь. Ласкал так умело, что у меня подкашивались ноги.

Все таки я его люблю. Давно. Невозможно отрицать очевидное, когда сердце пытается в груди расправить крылья и вылететь наружу. Выпорхнуть к нему в руки.

— Ну как, принцесса, я отличный ученик? Быстро учусь делать комплименты? — спросил он с самой ослепительной улыбкой, от которой мои трусики мокли без остановки.

— Самый лучший. Сто баллов тебе по двенадцатибальной шкале, — честно призналась я и потянулась за новым поцелуем.

Что между нами творится…Я уже и забыла, что все началось из-за моей машины. Я за свой Порше даже боялась спрашивать у Платона. Хрен с ним. Пусть оставит его себе или отдаст тем бомжам, что роются перед домом в альтфатерах. Только бы он никогда меня не выпускал из своих жарких объятий…

Глава 33

Заключительный матч Кентавров должен был начаться уже через час. Платон довез меня на байке к стадиону, взял мою сумку с костюмчиком и кроссовками и повесил себе на плечо. Перед тем, как спрятать свои красивые губы в маску, наклонился к моему лицу и глубоко и развратно поцеловал. Так, что я уже хотела вернуться в наше жилище и не вылазить из постели, а в особенности с него, до самого утра.

Когда он отклонился я раздосадованно вздохнула и прижалась головой к его груди. Мы стояли в обнимку целую вечность. Он меня гладил по спине и перебирал пряди моих волос. Вдыхал мой запах возле ушка. А я слушала умиротворенный спокойный ритм его сердцебиения.

— Пошли, принцесса, а то ты опаздаешь. Дома еще наобнимаемся, — тихо и многообещающе проговорил он.

— Вот скажи, Самойлов, зачем ты прячешь свой рот за маской? Чтоб я тебя не целовала? — обиженно надула я губки, когда он приобнял меня за талию и повел к входу в стадион.

— Нет, красавица. Считай, что это необходимая мера конспирации. Не хочу светиться на чужих телефонах и запоминаться ненужным людям, — просто ответил он, открывая тяжелую дверь и пропуская меня вперед.

За три недели совместной жизни я до сих пор воспринимала его знаки внимания с благодарностью и щенячим восторгом.

— А когда ты посвятишь меня в тайны своей жизни? Познакомишь с семьей и расскажешь, чем ты занимаешься и где работаешь? — наконец я задала волнующие меня вопросы. Мне эта информация нужна была скорее для осознания серьезности наших отношений. Ведь пока я четко поняла лишь то, что я люблю этого мистического персонажа и мечтаю втайне провести с ним всю свою жизнь.

Удивительно, что встречаясь целый год с Ринатом, я ни разу не думала о совместном будущем. А с Самойловым мы после секса могли часами строить планы на выходные и составлять график проведения совместных вечеров.

— Придет время, ты все узнаешь. Не накручивай себя, маленькая, — он точно мне улыбнулся, и хоть я не видела за черной тканью его губ, но вокруг зеленых глаз появились морщинистые лапки.

— У нас ведь отношения? — с замиранием сердца спросила я, чувствуя себя сейчас перед ним особенно жалкой. Всего несколько недель назад я с ним вела себя борзо и круто. А теперь стояла с поникшей головой и мысленно молила его поддержать меня. Вселить уверенность в его чувствах.

Самойлов остановился и развернул меня к себе за плечи. Нависая надо мной черной горой, всматривался в мои глаза. Приподнял пальцами за подборок мое лицо выше. Стянул балаклаву и мягко поцеловал мои губы. Нежно и ласково проникая языком к моему.

— У нас всё, принцесса. Ты моя девушка. Единственная и любимая, — вдруг выдал он.

Я не поверила своим ушам. Платон сказал гораздо больше, чем я ожидала услышать. Мое сердечко затрепыхало от счастья. А его пальцы продолжали нежно гладить мое лицо и шею.