Беспризорщина
Шрифт:
На Горбунова напали в подъезде собственного дома. Пять черных теней выросли словно из ниоткуда, едва он прикрыл дверь. Учитель не успел отскочить, как страшный удар по голове бросил его на заплеванный бетонный пол. Его били ногами по почкам, по голове и в грудь. Никто не вышел на шум, не поинтересовался, что происходит и не помог. Павел Иванович не пытался обороняться. Лежал, сжавшись в ком, прикрывая левой здоровой рукой голову и подтянув колени к груди, от каждого удара вздрагивал всем телом и глухо стонал. Бить вдруг перестали. Над ним склонилось лицо Игоря Вострякова. Парень сгреб учителя за волосы и приподнял разбитое лицо. Визгливо прокричал:
– Что, допрыгался, пенек старый? Кому
Игорь резко приподнял голову за волосы чуть выше, а затем отпустил. Павел Иванович ударился лицом в пол. Раздался хруст и из носа потекло ручьем. Игорь распрямился. Отвел ногу в сторону и со всей силы заехал своему бывшему учителю остроносым модным башмаком под ребра. Тот глухо охнул и потерял сознание. Он не видел и не слышал, как пятерка уходила, вполголоса переговариваясь и «наградив» его новыми пинками. Все оглянулись от двери на распростертое на бетоне тело, сплюнули на пол подъезда и вышли.
Горбунов очнулся примерно через полчаса. Долго кашлял, перевернувшись на бок и отхаркиваясь соленой кровью со сгустками. Все тело ломило. Не было казалось ни единой клеточки в теле, которая не молила бы об избавлении от мук. Мужчина со стоном перевернулся на грудь и пополз вверх по лестнице, оставляя за собой кровавый след. Он не стал звать на помощь. Несколько раз замирал на ступеньках, отдыхая. Сквозь кровавые пузыри, хрипел:
– Я умру… Я виноват… Эти пятеро правы…
Возле двери квартиры он сумел, уцепившись за перила, встать на ноги и тут же рухнул. Стук тела о бетонную плиту донесся до Ленки. Она, ожидавшая прихода отца, распахнула входную дверь и тут же кинулась к распростертому на площадке телу:
– Папа, что с тобой? Папочка…
Он прохрипел, глядя на нее сквозь заплывшие веки:
– Не звони в милицию… Пока не надо… Я сам виноват…
Снова потерял сознание. Ленка втащила его в квартиру таском и закрыла дверь. Торопливо набрала номер «скорой помощи». Назвала адрес. Пока врачи не приехали, сидела и ревела возле Павла Ивановича, упав на колени. Она не знала, что делать и как ему помочь. Врачи приехали минут через десять. Докторша и санитар не стали переносить тело в комнату. Быстро распороли окровавленную одежду прямо в коридоре и стащили ее, отбросив в сторону. Павел Иванович лежал на полу в одних трусах и носках. Врач бегло осмотрела избитое тело, на котором не было живого места: сплошная кровь, кровоподтеки, ссадины и уже проступившие синяки. Спросила:
– Кто так зверски избил твоего отца и за что? Где твоя мама?
Ленка, забившаяся между шкафом и тумбочкой в коридоре и все это время молчаливо наблюдавшая за действиями медиков, ответила сквозь всхлипы:
– Не знаю. Я его у двери нашла. А мама умерла два года назад…
Врач встала. Посмотрела на девчонку с жалостью и сказала:
– Твоего отца в больницу надо. Срочно!
Дюжий санитар бегом кинулся из квартиры и через минуту приволок носилки. Избитое тело прикрыли простыней. Вместе со щуплым водителем снесли бессознательного учителя вниз и загрузили в скорую. Ленка упросила докторшу взять ее с собой. Торопливо накинула на себя ветровку. Заперла замок и бегом спустилась по лестнице. «Скорая» с воем понеслась по ночному городу. Всю дорогу дочь просидела на коленках возле отца, держа его за руку и шепча:
– Папа, папочка, хоть ты меня не покидай! Выживи, пожалуйста…
Докторша, смотрела на нее и вздыхала. За двадцать минут пути она дважды пыталась привести Горбунова в чувство уколами и примочками, но все оказалось напрасно.
В приемном покое Павла Ивановича быстро погрузили на кровать-каталку
и увезли куда-то наверх, оставив Ленку одну. Она села на кушетку у стены, не сводя глаз с белой двери. В этом огромном коридоре она сама себе показалась маленькой. Откуда-то доносились невнятные голоса и металлическое звяканье. Девочка тихо заплакала, прижав кулаки к губам.Минут через пять из двери слева выглянула та самая докторша со скорой и позвала ее:
– Девочка, иди сюда. Я тебя чаем напою, а то ты вся дрожишь…
Ленка устало встала. В комнате отдыха, кроме уже знакомой врачихи и санитара, находилось еще две медсестры. Они тут же принялись ухаживать за ней. Подсунули кусок торта, налили чай. Не чувствуя вкуса, Ленка выпила пару чашек. Невпопад отвечала на вопросы и тут же извинялась. Медики переглядывались. Докторша заставила ее выпить какое-то лекарство и Горбунова немного пришла в себя.
Где-то через час, по вызову врача со «скорой», прибыл наряд милиции из трех человек. Ленка не смогла ничем помочь им. Тихо сказала:
– Я ничего не знаю. Отца я нашла у двери избитым.
Ее попросили описать все, что она видела, на бумаге. Горбунова справилась с этим за пять минут. Подвинула листок молодому лейтенанту. Тот попросил поставить подпись. Забрал показания и уехал, оставив в приемном покое одного из своих людей. Сержант вскоре спокойно спал сидя в коридоре на кушетке.
Медсестры, после отъезда милиции, уговорили Ленку тоже лечь отдохнуть в комнате отдыха. Принесли одеяло и подушку. Пожилая медсестра ласково подоткнула одеяло и погладила ее по голове. Девчонка вскоре заснула тревожным сном, подтянув коленки к подбородку. Хирург спустился лишь к утру. Устало посмотрел на Горбунову и проснувшегося милиционера. Сообщил:
– У Павла Ивановича Горбунова сломаны четыре нижних ребра, правая рука, левая нога и переносица, трещина на височной кости, множественные ранения и ушибы по всему телу. Некоторые рваные раны пришлось зашивать. На данный момент состояние его крайне тяжелое. Поговорить с ним в ближайшие два-три дня вы навряд ли сможете – он без сознания…
Усталая Ленка вернулась домой утром. Ее подвез к подъезду на служебном УАЗике тот самый сержант, что оставался в больнице вместе с ней. Когда она собиралась выскочить из машины, остановил, взявшись за предплечье. Горбунова обернулась и он протянул ей бумажку с номером телефона:
– Лена, если угрозы какие будут или что-то насторожит, позвони мне. Не стесняйся.
Девчонка кивнула. Она вошла в квартиру. На полу в коридоре виднелись следы крови. Изодранная окровавленная одежда отца так и валялась в углу прихожей. Ленка посмотрела на часы: восемь утра. Взглянула на телефон. Звонить не стоило – Савины уходили на работу в половине девятого. Сбросив кроссовки, проверила карманы у испорченной одежды, выгребя все, что там было. Свернув тряпки в ком, унесла в кухню и бросила в мусорное ведро. Прошла в ванную комнату. Намочила тряпку и старательно протерла коридор. Прополоскав тряпку, помылась в душе и вновь посмотрела на часы: без четверти девять. Устало плюхнулась на банкетку возле тумбочки с телефоном и позвонила Люсе. Рассказала о случившемся. Попросила:
– Люсь, собирайся! Мы вместе сейчас к папе съездим. Со мной тебя пропустят…
Ей казалось, что все будет, как в хорошем кино: подруга бросится в больницу, упадет перед кроватью любимого на колени и останется с ним навсегда. Савина заплакала в трубку:
– Я боюсь смотреть! Я не могу прийти, не могу!
Ленка крикнула в трубку:
– Ты что? У вас же любовь! Ты нужна ему сейчас!
Люська взвизгнула:
– Какая любовь! Ты с ума сошла! Просто был трах!
Ленка растерянно пролепетала: