Бессамемуча

Официантка удалилась. Долин осмотрелся по сторонам: кто ел курицу, кто - шницель, а чуть поодаль два молодца шахтёрского вида уминали мясо с жареной картошкой, запах которой на расстоянии дурманил Долину голову. Рыбы не было ни у кого. Жена успокоила Долина:

– Скоро будет банкет. Там ты поешь как следует. Потерпи, не долго осталось.

– Ну, тогда вперёд, - с вожделением произнёс Долин и взял в руку вилку.

0x01 graphic

– Братцы, выручайте!
– раздался голос, и между Долиными просунулась голова Аркаши. Одновременно супруги были обняты ею за плечи.

– Братцы, вы ещё не начали есть? Замечательно! Ораевский с семьёй не может найти себе места. Всё занято! Не понятно - откуда столько народу? Вас ведь только двое? Замечательно! Можно вас пересадить за другой столик?

Долин взглянул на жену. По её потерянному лицу он понял - отказать Аркаше она не сможет. А его дело телячье - он здесь только муж своей жены.

– Вот спасибо-хорошо! Век не забуду!
– воскликнула Аркаша, и, не теряя время даром, отнесла тарелки с рыбой на стол двух здоровяков шахтёрского вида.

– Здоровеньки буллы, - улыбнулась им Аркаша.
– А мы к вам, не возражаете? Как говорится - в тесноте, да не в обиде. Правильно? Вот только вашу тарелочку немножко пододвинем, вилочку переложим, хлебушек переставим и порядок. Вот спасибо, ребятушки. Век не забуду, - и, уже обращаясь к Долиным, она торопливо сказала.
– Ну, чего вы? Идите скорее! Садитесь. Здесь вам будет хорошо. Такие гарные хлопци! Всё - побежала начальство устраивать. Всем приятного аппетита.

Усевшись, Долин улыбнулся новым соседям:

– Извините, мы вас не очень стеснили?

"Шахтёры" переглянулись между собой и ничего не сказали. Долин смутился. Уткнувшись в тарелку, он угрюмо поедал холодную рыбу. Беспокоясь, чтобы официантка, обещавшая салат, не потеряла их из виду, Долин поднял глаза и столкнулся с тяжёлым взглядом "шахтёров".

– Что?
– с набитым ртом спросил Долин, поочерёдно глядя то на одного, то на другого.

– Самому не тошно перед начальством так прогибаться?
– басом сказал один из них.

– Как - так?
– поперхнувшись, Долин закашлял.

– Дурку-то не валяй, - сказал, как отрезал шахтёр.
– Одно хочу сказать - из-за таких как ты мы и живём хуже свиней. У нас на шахте тебе бы точно тёмную у строили.

– Что?!
– выпучил глаза Долин.
– Если вы ни черта не понимаете, то молчите.

– Возьми себя в руки, - попросила жена.
– Пусть говорят, что хотят. Ешь давай быстрее и пошли отсюда.

– Не хочу, - громко сказал Долин и, бросив вилку, резко поднялся из-за стола.

На шум дружно повернули головы главный врач и члены его семьи. Долин нарочно улыбнулся Ораевскому, как он надеялся, улыбкой полной сарказма и иронии.

* * *

– Нельзя не идти, - в десятый раз говорила Долина мужу.

– Можно, - упрямо отвечал Долин.
– Моего отсутствия никто не заметит.

– Ты не знаешь Аркашу: она всё заметит и обидится. Тогда на моей карьере можно будет ставить крест.

Это был убийственный аргумент, не оставлявший Долину никаких шансов игнорировать главное юбилейное мероприятие - ужин и концерт. Понурив голову, Долин поплёлся за женой в банкетный зал ресторана, где был накрыт стол на сотню с лишним персон и устроена сцена. Всё было готово для начала: гости собрались за столом, музыканты ненужно настраивали инструменты, перед ними в заметном волнении прохаживался ведущий концерта, вопросительно посматривая на Аркашу. Жена Долина направилась на своё "рабочее место" - рядом с Аркашей, а сам он пошёл искать себе местечко подальше от президиума. Свободных мест не оказалось. Вернее было одно - рядом с плешивым. Долин прошёл мимо, делая вид, что не замечает пригласительную жестикуляцию плешивого. Едва Долин уселся на приставной стул, как к нему подошла Аркаша.

– Извините, но здесь проход для артистов, вы будете мешать. Пойдёмте, я вас пристрою.

И пристроила рядом с плешивым.

– Я машу, машу вам, а вы не видите!
– обрадовалось Долинское наваждение.

– Это - судьба!
– вздохнул Долин.

– Что, простите?
– наклонился к нему плешивый.

– Это я о своём, о девичьем.

– Слушайте, а я как раз вспомнил анекдот про судьбу. Классный анекдотец! Приходит, значит, один еврей к отцу и спрашивает...

Положив локоть на стол и подперев щёку ладонью, Долин слушал соседа одним ухом, а другим пытался уловить, о чём говорили за столом. Долгожданное появление Ораевских заставило замолчать даже плешивого. Банкет начался.

Ведущий тут же дал слово Ораевскому Виктору Николаевичу.

Главврач в своём великолепном костюме, (глядя на который Долин испытал чувство гордости, поскольку этот костюм, не исключено, он нёс в чемодане), выглядел так, как должен, по мнению Долина, выглядеть необычный человек.

– Коллеги, - начал г-н Ораевский, дождавшись абсолютной тишины, - как быстро летит время! Я отлично помню тот день, когда Аркаша - позволь, Аркадия Андреевна, по старой дружбе, так тебя называть. Я помню тот день, когда ты, робея, впервые переступила порог нашей больницы. Боже, как ты была хороша! Слов нет, ты и сейчас фору дашь любой девчонке, но тогда !
– Ораевский закатил глаза, - тогда ты была фантастически хороша!! Сколько мужских сердец разбилось о твои бирюзовые глаза, об атлас твоей кожи...

– Но, но!
– громко попросила супруга Ораевского, которая в своём блестящем платье выглядела недоступной гранд-дамой.

– Прости, милая, - сказал ей главврач и, наклонившись, поцеловал ей макушку, - но это чистая правда, а правду нельзя утаить. И сейчас я хочу признаться: Аркаша, я был в тебя влюблён. Да, да, именно влюблён: по-мальчишески, страстно! К сожалению уже тогда я был для тебя старик. Всё, что мне оставалось - любоваться тобой со стороны. Что я и делал.

Раздались аплодисменты. Виктор Николаевич поднял руку, требуя внимания.

– С тех пор много воды утекло. Как один день пролетели десять лет, в течение которых вы, мои дорогие, доверили мне руководить больницей. За это время было всякое, но смею надеяться, я никому не дал повода для разочарований. Интересы коллектива всегда были и остаются моим приоритетом. За десять лет сделано очень много. Наша больница встала в один ряд с престижнейшими медучреждениями страны. И вот, когда казалось, что впереди нас ждут годы и годы плодотворной работы, как вдруг выясняется, что есть люди, которым наше благополучие, как нож острый! Благодаря этим доброхотам, вдруг появляется некто Лежень, которая нагло заявляет о своих претензиях на руководство таким сложным комплексом, как наша больница. Кто такая эта Лежень? Откуда она взялась? Известно только, что эту тёмную лошадку активно продвигает министр здравоохранения. Мы с вами не наивные люди. Нас на мякине не проведёшь! Только наивные люди могут исключать коррупционную составляющую во взаимоотношении Лежень с министром. Положение таково, что спасти ситуацию может только голосование на предстоящих выборах главного врача. Если вы скажете Лежень - "нет", то она не пройдёт. И ни какой министр ей не поможет. Разрешите выразить уверенность в том, вы сделаете правильный выбор. Речь идёт не только обо мне, речь идёт о судьбе всего нашего коллектива, каждого из вас. Приход Лежень означает конец всем надеждам на лучшее будущее. Больница для неё только трамплин для карьерного взлёта. А для нас с вами больница - вся наша жизнь.

– Ура! Слава нашему новому старому главному врачу!
– неожиданно крикнул плешивый, заставив вздрогнуть не только Долина, но и всех. На минуту повисла тишина, а затем поднялся цунами рукоплесканий и криков - ура.

Ораевский нагнулся к Аркаше:

– Это ещё кто такой?

– Иванов, муж Ивановой - председателя профкома.

– А где она сама?

– Лежит с давлением: переволновалась.

– Хорошо, - сказал главврач.

Осталось непонятным, что собственно было "хорошо" - то ли, что плешивый - муж председателя профкома, то ли, что председатель профкома слегла с давлением.