Бессердечное наследство
Шрифт:
— Маска, — приказал он. — Сию минуту.
Я придала своим чертам подобие тому, что видела у Кэтрин. Не пустая, ничего не выражающая, как у Пенна, а скучающая, потому что весь мир у моих ног и серебряная ложка во рту. Я выпрямила спину и почувствовала, как все мои конечности напряглись, хотя я все еще продолжала идти.
— Лучше, — со вздохом добавил Пенн. — Ужасно. Моя мать не скажет ничего ни к месту, но кто ее знает. Лучше с ней всегда оставаться начеку.
Мы обошли толпу, поздравлявшую мэра с выступлением и делающие большие пожертвования организаторам. Лесли оторвала взгляд от невысокого
— Пенн, — произнесла Лесли с улыбкой политика. Той, кто с такой же вероятностью пожмет руку и поцелует ребенка, как ударит ножом в спину. — Я не знала, что ты будешь здесь, дорогой.
Она не обняла его, не протянула руки и не выказала радости от его присутствия. В жизни Пенна, должно быть, было мало любви. У меня заныло сердце. Но я не позволила своим чувствам отразиться на лице. Новая Натали не имеет права чувствовать ничего подобного. По крайней мере, на людях.
— Мама, — решительно произнес он, жестом указав на меня. — Ты помнишь Натали?
Лесли едва взглянула на меня.
— Ах да, конечно. Как я могу забыть?!
Пенн напрягся, будто собирался встать на мою защиту, хотя он сам мне посоветовал не реагировать.
— Мы познакомились на свадьбе Перси-Ван Пелт. Вы дружите с Джейн и являетесь автором бестселлера, верно?
— Верно, — легко согласилась я. Хотя понимала, что она прекрасно помнит, как мы впервые встретились. Она вышвырнула меня из своего особняка в Хэмптоне и запретила мне когда-либо снова работать наблюдателем за домами отдыха. — Рада видеть вас снова.
— Взаимно. Похоже я должна вас благодарить за то, что вы вернули моего сына в общество?
Хватка Пенн на мне усилилась, почти до боли. Было не так уж много вещей, которые сильно раздражали Пенн.
— Кто-то же должен был помешать ему стать совсем отшельником, — ответила я.
— Если бы мы могли выбросить всю эту философскую чепуху из его головы, нам всем стало бы лучше, — сказала она со смехом, как будто только что не оскорбила то, чем он занимался.
Я открыла рот, собираясь высказать мэру все, что думаю о философской чепухе ее сына, но Пенн опередил меня, словно понял, что я еще не совсем овладела искусством общения в этом обществе, он сказал с ленивой улыбкой:
— Эта философская чепуха в моей голове видно появилась с рождения. Она передалась мне от тебя или от папы?
— Мэр Кенсингтон! — раздался голос прежде, чем мэр успела ответить. Что, вероятно, было хорошо.
Я не хотела бы услышать то, что могло сорваться с уст его матери. Она совсем не понимала своего сына.
— Мы оставим тебя, — сказал Пенн, прежде чем взять меня за локоть и отойти от матери.
Мы уже находились на безопасном расстоянии от мэра, прежде чем я решила нарушить тишину между нами.
— Может, нам лучше уйти? — Предложила я.
Пенн на несколько секунд закрыл глаза и отрицательно покачал головой. Когда его глаза снова встретились с моими, я все еще могла видеть гнев и смятение. Знала, что он мучился из-за сложностей общения с матерью, хотя никогда не говорил об этом открыто.
—
Уверен?— Да, уверен. Я не позволю ей все испортить. Хочешь, верь, хочешь нет, но я на самом деле получаю удовольствие от этого вечера.
Я со смехом выдохнула.
— Пенн Кенсингтон развлекается на скучном благотворительном вечере? Ты случайно не болен?
Он хитро мне ухмыльнулся.
— Похоже, мне была нужна только твоя компания. Гораздо приятнее находиться здесь с тобой, чем одному. И обучение — это моя профессия.
— И у тебя это отлично получается. По-моему, я неплохо справилась с твоей матерью.
— Да. Но в конце мне показалось, что ты готова была откусить ей голову.
Я одарила его своим лучшим взглядом Верхнего Ист-Сайда.
— Я? — Недоверчиво спросила я. — В приличном обществе?
Он фыркнул и указал на столы для аукциона.
— Пойдем, моя маленькая шалунья. Ты слишком быстро все схватываешь.
Я последовала за ним, подальше от его матери и проблем, которые она несла с собой. Я так долго злилась на Пенна, что было странно расслабиться, перестав сомневаться в нем. Мы представляли собой очень хорошую команду. Он оказался прав. С ним было лучше. Я позволила прошлым обидам, недомолвкам упасть с моих плеч, наслаждаясь его обществом.
— А что, по-твоему, самое потрясающее? — Спросила я Пенна, пока мы степенно двигались мимо столов для аукциона. — Экземпляр первого издания классического романа, членский билет на год в «Клуб джентльменов» города или яхта.
— Понятия не имею. Наверное, что-то связанное с частным самолетом. Это обычно побеждает.
— Вы правы, — сказал мужчина позади нас. — Воспользоваться моим личным самолетом до места назначения по выбору победителя в течение недели.
Я поняла, что узнала в нем отца Кэмдена, Карлайла Перси. А рядом с ним стояла его жена, Элизабет Каннингем. Наши глаза встретились, и она улыбнулась, явно довольная моим появлением.
— Здравствуйте, сэр, — произнес Пенн, протягивая руку Карлайлу. — Это очень великодушно.
— Это меньшее, что я могу сделать. Рад тебя видеть, Пенн. — Они обменялись крепким рукопожатием. — А это…
— …Натали Бишоп, — без всяких усилий произнес Пенн.
Я протянула руку, Карлайл поцеловал ее.
— Рад познакомиться, мисс Бишоп.
— Это та девушка, о которой я тебе рассказывала, дорогой, — сказала Элизабет. Она оперлась на руку мужа, но ее маска Верхнего Ист-Сайда была так же эффектна, как и всегда. — Та фотография, которая была на «Шестой странице», в том последнем платье, над которым я работала.
— Конечно, — произнес Карлайл таким тоном, словно понятия не имел, о чем она говорит.
Затем он сразу же вступил в разговор с Пенном о бизнесе. Я никогда раньше не слышала, чтобы Пенн обсуждал семейный бизнес. Почему-то мне казалось, что он плохо разбирался в работе компании своего отца, которой теперь управлял новый генеральный директор и совет директоров. Но я ошибалась.
Может все дело было в маске Верхнего Ист-Сайда, но деловые разговоры давались ему так же легко, как лекции по философии. Я знала, что он не хочет управлять компанией. Но я была настолько поглощена его разговором, что едва заметила, как Элизабет попыталась привлечь мое внимание.