Бесследно пропавшие… Психотерапевтическая работа с родственниками пропавших без вести
Шрифт:
6.2. Начало психотерапии
Кабинет, в котором проходят сеансы психотерапии, – это часто то помещение, в котором впервые для пострадавшего кто-то – в данном случае психотерапевт – уделяет время исключительно ему. В этом защищенном пространстве после недель, месяцев, а порой и лет крайнего стресса, вызванного террором, войной и необходимостью бегства, человек впервые может обрести немного покоя. Это – место, где позволено проявиться хоть какой-то регрессии. Накопившиеся слезы и долго подавлявшийся гнев на систему, вынудившую человека страдать, наконец находят себе выход.
Проверке подвергается и собственное восприятие. Произошедшее вспоминается как нечто настолько ужасное, что некоторые, пережившие его, впоследствии сомневаются в его реальности. Благодаря заверению в том, что на сеансе они
Пока сохраняется угроза дальнейшей травматизации, психологическое вмешательство осуществляется лишь внутри рамок этой продолжающей оставаться опасной ситуации. Посмотреть же на травмировавшее событие со стороны, приступить к проработке и постараться преодолеть его для многих клиентов возможно лишь тогда, когда они начинают ощущать физическую и социальную защищенность и благодаря этому становятся способны мобилизовать достаточно своей энергии на то, чтобы справиться с травмой.
6.3. Консультирование в процессе скорби
Травматизированные люди почти всегда находятся в состоянии скорби по погибшим, пропавшим без вести и всегда – по потере защищенности, физической неприкосновенности, домашнего очага. Редко когда есть возможность проститься и соблюсти ритуал, который мог бы облегчить расставание.
Чтобы компенсировать это, в процессе психотерапии мы на протяжении долгого времени обсуждаем траурные ритуалы, принятые на родине пациента, и то, как бы это могло выглядеть в обсуждаемой ситуации. Клиенты сочиняют некрологи и эпитафии.
Зачастую клиенту трудно даются воспоминания о близком человеке, так как доминирующим становится воспоминание о том, как он погиб. Если же удается вспомнить время, предшествующее травмировавшим событиям, то часть работы со скорбью можно считать удавшейся. Особенно тяжелы для клиентов, с одной стороны, воспоминания о том, как они вынуждены были стать свидетелями убийства близких, и, с другой стороны – пребывание в неизвестности относительно судьбы пропавших людей.
В психотерапевтической работе предпринимается осторожная попытка напомнить о времени до момента травмы, чтобы таким образом противопоставить что-то ужасу убийства или насильственного исчезновения. В момент, когда, например, мать вспоминается не только в час ее смерти, но и в то время, когда она была жизнерадостной женщиной, заботящейся о своих детях, совершается важный шаг в работе со скорбью. Воспоминания постепенно обретают положительные коннотации, скорбь об утрате, застывшая вследствие крайней жестокости насилия, вновь становится возможной. Консультирование людей, скорбящих о пропавших без вести членах семьи и друзьях, представляет собой особую задачу. Об этом мы говорили в предыдущих главах и еще более подробно поговорим ниже.
6.4. Проработка травматизации, возникшей вследствие нарушений прав человека
Такие массовые нарушения прав человека, как пытки, являются настолько вопиющими явлениями, что все бытовые попытки преодоления травмы здесь абсолютно бессильны.
Жан Амери в своих размышлениях о пытках, через которые он прошел сам во времена нацистского режима, пишет:
«Позор не может быть смыт с тех, кто уничтожал… Они не давали заглянуть в мир, где царит надежда, и тот, кого мучили, оставался беззащитным узником страха»
Психотерапевтическая работа начинается с «вопреки». Речь идет о том, чтобы постепенно справиться со страхом и покрыть позором тех, кто заставил людей бояться, тех, кто, разрушая все вокруг, возомнил себя властителем над жизнью и смертью.
Безопасное помещение, где проходит психотерапия или консультация, как уже говорилось, часто становится первым местом, где после травмировавшего события пострадавший впервые обретает немного покоя и куда нет доступа страху. С этой позиции можно начать завоевывать путь к свободному от страха настоящему. Психотерапевтические отношения – это модель того, как раненые другими людьми пациенты могут вновь обрести веру. Построение этих отношений может продолжаться месяцами и потребовать нестандартных путей.
Одним из шагов на этом пути является предоставление
клиенту возможности задавать вопросы психотерапевту или консультанту (а если присутствует переводчик, то и ему) на первом же сеансе психотерапии. Этим предложением редко кто пользуется, и если пользуется, то речь заходит прежде всего о политических воззрениях. Но мне этот шаг представляется очень важным, чтобы обеспечить нашим клиентам как можно б'oльшую защищенность. Еще один шаг – это свобода для клиента выбирать для себя место в пространстве и – в определенных рамках – изменять помещение. Один молодой человек, например, счел солнечный свет непереносимым и задернул шторы так, что мы сидели в полумраке. А одна женщина пожелала сидеть как можно ближе к двери, иначе она не испытывала доверия к психотерапевту. У другой клиентки были проблемы со спиной, и поэтому ей нужно было сидеть на табурете, который мы приносили из другой комнаты. Экстремальная травматизация означает абсолютную потерю контроля, поэтому в работе с травмой очень важно предоставить клиенту как можно больше самостоятельности и возможностей управлять ситуацией.6.5. Окончание психотерапии
Психологическая и психотерапевтическая работа заканчивается, когда пропавшие люди и прошлая жизнь оплаканы, отношения, которые можно было восстановить, восстановлены, а новые – выстроены, и стратегии жизни после травмы претворяются в жизнь на практике.
Жислен Буланже описывает это так:
«Моя цель в том, чтобы заставить пациента жить своей жизнью, несмотря на травму, а не жить этой травмой»
Поскольку опасность рецидива травматизации всегда существует, при прощании клиентам предлагается сохранение с ними контакта, поддержка в случае кризиса или, при необходимости, повторная краткосрочная психотерапия.
7. Перенос и контрперенос
Причина, по которой люди после экстремальной травматизации ищут помощи, часто состоит в желании скорейшего «обезболивания». Со страданием должно быть покончено, его следует забыть. Это касается и родственников пропавших без вести, которые хотят совладать с потерей, а вместе с ней и со своим горем. Невозможность этого создает постоянную травматизацию и лишает клиента надежды. Таким образом, желание найти решение проблемы заставляет обратиться к психотерапии или медицинскому лечению. Пациенту хочется получить такую обезболивающую пилюлю, действие которой продолжалось бы до возвращения пропавших без вести, а потом возобновилась бы совместная жизнь, прерванная насильственным исчезновением. Нужно сделать так, будто страшного события никогда не было – это понятное, но неисполнимое желание всегда владеет человеком в начале психотерапии.
Давид Беккер описывает свой опыт работы с сильно травматизированными людьми и их ожидания от психотерапии: когда все они хотят вернуться в счастливое прошлое, забыв произошедшее с ними:
«У всех экстремально травматизированных только одно желание: забыть все ужасные события и снова стать здоровыми и невредимыми»
Разрешить противоречие между желанием как можно быстрее все забыть и необходимостью принять и преодолеть перенесенную травму – задача психотерапевта. Но при этом психотерапия снова и снова наталкивается на границы своих возможностей.
Как справедливо замечает Беккер:
«Процесс психологического восстановления часто недооценивается и понимается как буквальное возвращение в первоначальное состояние без следов перелома. Только если разрушения признаются и их масштаб оценивается верно, становится понятно, что восстановление – это нечто большее, нежели просто выздоровление»
Именно в ситуации беспомощности и осложненной из-за неизвестности скорби по потерянным близким необходимо внимательно следить за реакциями переноса у клиентов и контрпереноса у психотерапевтов. Натан Дурст указывает на то, что мы часто задаем себе вопросы о возможностях клиентов, не оценивая при этом своих собственных возможностей как психотерапевтов.