Бесследно пропавшие… Психотерапевтическая работа с родственниками пропавших без вести
Шрифт:
Комиссия по установлению исторической истины CEH (Comi si'on para el Esclarecimiento Hist'orico, 1997) рекомендовала вести активную деятельность по эксгумированию, поскольку видела в этом важный шаг к примирению.
«Это акт справедливости, потому что является составляющей права на знание истины и способствует обнаружению местонахождения исчезнувших. Это акт возмещения, потому что возвышает жертву и потому что право на захоронение мертвых и на проведение соответствующих ритуалов – неотъемлемое право человека»
Говоря о будущем своей родины – Гватемалы, психолог С. Наварро Гарсиа пишет о том, как
«Эксгумации – это путь к правде, к обретению потерянной истории народа, это средство признания страдания, через которое прошла большая часть населения Гватемалы. Давая людям возможность открыто сказать „их убили!“, они разрешают конфликт между знанием об убийстве и невозможностью прямо заявить об этом знании»
Психосоциальная поддержка особенно важна, так как в годы террора целенаправленно разрушалась и даже уничтожалась духовная система координат. Многие священники (представители любых религий) были обвинены или убиты и потеряли свои места как духовные вожди общин.
Психосоциальное сопровождение эксгумаций, как оно описано в работе Гарсиа (Garcia, 2001), можно обобщить в шести пунктах:
1. Организация групп поддержки, которые продолжают существовать и после эксгумаций.
2. Возможность рассказать свою личную историю людям, которые способны выслушать.
3. Возвращение к жизни забытых ритуалов путем восстановления их в памяти и интегрирования в групповую работу.
4. Совместная деятельность многопрофильной команды (этнологи, социологи, педагоги, медики, психологи и психиатры), способной дать максимальное количество информации и объяснений.
5. Предварительный сбор сведений о социальных условиях в общине. Анализ и обсуждение возможного положительного воздействия на общину – возвращение достоинства, признание общей истории и пр., а также возможных отрицательных эффектов – оживление страхов, отчаяния и травматизации.
6. Необходимость заранее принять меры на случай, если пропавший без вести не найдется. Таким родственникам нужна особая поддержка со стороны команды экспертов и общины, чтобы справиться со вновь пробуждающимися страхами и чувством покинутости.
Когда тела эксгумированы и могут быть достойно похоронены, совершается значительный вклад в общее преодоление прошлого. Гарсиа пишет о своей родине и делает ударение на необходимости проработки общей для всех гватемальцев истории насилия:
«Ничто не сможет ни полностью устранить последствия политического насилия, ни исцелить возникшую на протяжении 40-летней войны скорбь сотен тысяч гватемальцев. Но если в один прекрасный день все гватемальское общество будет готово признать совершенные преступления исходя из принципов истины и справедливости, разобраться с ними и предоставить компенсации, то национальное примирение станет не темой для выспренних речей, а действительностью»
Что означают эксгумация и достойные похороны убитой матери для молодой женщины, жившей в перуанских Андах, описывает Н. Рамирез Кастелло (2010). Пока мать считалась пропавшей без вести, она снова и снова снилась дочери. В этих снах мать все время жаловалась на то, что ей холодно, что она промокла от дождя. После эксгумации и подобающих похорон сны, к радости девушки, прекратились. – в психологическом переживании дочери мать больше не мерзла под дождем.
6. Символические и виртуальные мемориалы
Здесь мне хочется вернуться к стихийно возникшему ритуалу изготовления
плакатов с фотографиями пропавших без вести после катастрофы 9/11 в Нью-Йорке. Уже через несколько часов пришли первые родственники с листовками, имевшими общую композицию: в центре – фотография пропавшего (на данный момент) человека, а над или под фотографией его имя, а также номер телефона родственников. Стены стали местами памяти, и люди могли приходить к ним, как на могилы. Если сначала эти плакаты задумывались как инструменты поиска, то очень скоро функция их изменилась: они стали местом скорби. Поскольку на то время было обнаружено лишь малое количество тел, постеры стали заменой человеческих останков.Дерек Саммерфилд пишет о другой, но близкой функции фотографий. В Никарагуа он встретился с Хуаной, двухлетняя дочь которой была убита два года назад группой партизан. Она искала фотографию своей дочери, которая была случайно сделана туристами, проходившими через деревню незадолго до резни.
«Разговаривая со мной в своей жалкой лачуге, она произнесла: „У меня ничего не осталось от нее… как я могу доказать, что она жила?“. Потом она рассказала, что незадолго до нападения какие-то проходящие мимо иностранные путешественники случайно сделали фото ее семьи. Где-то за границей, сказала она, есть доказательство того, что Лизет существовала. Ей было важно показать, что Лизет не была лишь ее выдумкой, галлюцинацией или призраком, что она действительно жила – пока не была убита»
(Summerfield, 1998, с. 26).
Хотя Хуана точно знала о гибели своей дочери, фотография эта имела для нее огромное значение. Она вернула бы ей частичку прошлой реальности. Когда человек исчезает, то ощущение его нереальности может усиливаться, – имена и фотографии пропавших без вести помогают вспомнить о них, признать реальность произошедшего, даже если власти утверждают обратное.
Организации, объединяющие родственников, носят фотографии пропавших на своих демонстрациях и маршах, фотографии размещены на интернет-форумах организаций, занимающихся поиском пропавших без вести.
Аргентинские матери и бабушки придумали для себя общий символ: на своих демонстрациях по четвергам они носят белые шарфы, часто сшитые ими из старых пеленок или другого детского белья, с вышитыми на них именами пропавших детей. Эти шарфы считаются особым опознавательным знаком и одновременно являются в каком-то смысле частичкой пропавших.
Интересно, что подвергшиеся насильственному исчезновению женщины в Иране тоже создали похожий символ. М. Барадаран пишет о своем заключении по политическому обвинению с 1981 по 1990 г. Особенно плохо было в 1988–1989 гг., когда она и другие узницы вынуждены были постоянно жить в страхе, что их уведут на казнь:
«Каждая из нас написала или вышила свое имя крупными буквами на карманах… Нам было невероятно важно, чтобы вещи отдали нашим семьям. Эта одежда, старая и поношенная, была всем нашим имуществом, которое могло напоминать о нашем заточении, о нашей жизни»
Так, вышитые имена как для родственников, так и для исчезнувших стали символами жизни последних.
Уникальность вышивки в каждой местности лежит в основе проекта, посвященного памяти пропавших без вести в Перу. Единственная в своем роде вышивка на одежде делает уникальной и остатки материи, которые находят при эксгумации. Одна женщина рассказала, что при эксгумации узнала связанный и вышитый ею пуловер и по нему опознала своего мужа.
Именно рукоделие положено также в основу проекта родственников пропавших без вести в Перу под названием «Шарф надежды». Созданный в течение долгих часов работы иголкой шарф представляет собой полотно длиной более километра и состоит из множества маленьких фрагментов, которые делают зримыми имена пропавших без вести и даты их исчезновения.