Бессмертие. Владимир Михайлович Комаров
Шрифт:
— Посадка любого космического корабля — это трудное дело. Едва ли менее трудное, чем вывод корабля на орбиту. Собственно говоря, при посадке надо решать обратную задачу: погасить всю скорость, которую сообщила ему ракета. Прежде всего надо помнить, что корабль входит в плотные слои атмосферы с огромной скоростью. Возникают большие тепловые и динамические нагрузки. Естественно, что от того, как входит корабль в плотные слои, очень многое зависит.
Правильный вход обеспечивает целостность корабля. Мы знаем, что газовая оболочка Земли надежно прикрывает ее. Большинство метеоритов, влетев в атмосферу, сгорает. Корабль не должен сгореть!
Но это зависит не только от соответствующей конструкции корабля. Важно и как происходит его спуск, так сказать, технология
Конечно, мы прежде всего думаем о людях, которые находятся в корабле. Мы должны сохранить все жизненные условия, не допустить больших перегрузок. А те перегрузки, от которых мы избавиться не можем, должны действовать в нужных направлениях.
В чем особенность корабля «Восход»? Это — трехместный корабль. Здесь не предусмотрено катапультирование космонавтов. Они будут в корабле до момента его соприкосновения с Землей. Хочу особо отметить, что посадка будет «мягкой». Мягкой — это значит, что его скорость при соприкосновении с Землей будет либо равна нулю, либо очень небольшой. Для этого «Восход» снабжен специальной системой, разработанной советскими учеными.
— А если корабль сядет на воду?
— Правильный вопрос. В этом случае скорость приводнения тоже будет равна нулю или очень малой. Корабль непотопляем.
Могу сказать, что при доработке мягкой посадки мы сажали корабль при очень сильном ветре, а на море — при сильной волне…
Я на одном из командных пунктов района приземления. Расчерченные графиками карты… На столах, на стенах… Здесь только те, кто нужен обязательно. Остальные в коридоре прилипли к двери. Над всеми — кинооператор, взгромоздившийся на стол. Он рассчитывает на живые кадры… Оттащить тех, кто у самой двери, почти невозможно… Я слушаю, как операторы, стараясь не мешать друг другу, произносят какие-то таинственные для меня цифры.
— Над Африкой была включена тормозная установка корабля, — шепотом говорит мне мой сосед… — Она уже отработала… Простите, больше нет времени…
Ждем здесь, ждут там, в коридоре. Ждет весь народ.
Тепловые и динамические нагрузки, так говорил Главный конструктор. Я пытаюсь представить себе огненный комок, который, как метеорит, мчится к Земле…
А может быть, уже раскрылся парашют и еще горячий после бешеной схватки с атмосферой корабль, покачиваясь, плавно идет вниз…
Гадаю, потому что боюсь помешать расспросами.
А как понять эти цифры, которыми обмениваются операторы с экипажами вертолетов, вьющимися над расчетной точкой посадки?
— Виден корабль на парашютах!
Терпение, радость, терпение! Вот когда ступят на землю… Долгие, как перед стартом, минуты…
— Понял вас!
Радист аплодирует первый…
Подробности: с воздуха видят трех человек, стоящих у корабля. Они машут руками.
Значит, командир корабля Владимир Комаров привел корабль на Землю, трое героев дома!
КОСМОДРОМ,
октябрь 1964 г.
НА ПУТИ К РОДНОЙ ПЛАНЕТЕ
Космонавт Комаров погиб. Погиб героической смертью, которая утверждает жизнь, неиссякаемый дух мужества, неутомимую жажду знания — делает бессмертным все лучшее, что есть в человеке, в коммунисте.
От тех далеких лет, когда Жюль Верн послал своих героев в путешествие на Луну, и до той минуты, когда радио сообщило, что Юрий Гагарин облетел земной шар, люди не в последнюю очередь думали об опасностях, которыми грозит космос. Но вот началось освоение его бескрайней и неведомой стихии, началось триумфально, и — таково свойство человеческой натуры — мы уже считали, что все так и должно быть — легко и радостно. Мы слишком скоро забыли, что перед нами слепая громада Вселенной — равнодушная и безжалостная. Это, вероятно, можно сказать о каждом из нас, но только не о тех, для кого освоение космоса — профессия, специальность: космонавтах, ученых, конструкторах,
ракетчиках. Для безопасности полетов они делали все, что требовали разум и сердце, что могли их знания и человеческие силы.Ничто не предвещало беды.
Городок космодрома встречал тех, кто приехал на запуск «Союза», нарядными домами и улицами, новым отелем современной лаконичной архитектуры, светлой молодой зеленью тополей.
Стартовая площадка. Затратив, наверное, несметное количество красок, ракетчики обновили громадный технический корпус, где проходят предстартовые испытания ракеты и корабля.
У журналистов, прибывших на старт, возбужденное и озабоченное состояние: надо собрать материал для репортажей.
Комаров занят. Пока он освободится, нам предлагают посмотреть на ракету. Она еще в техническом корпусе. Через обычную дверь, которая из-за масштабов здания кажется мышиной норкой, мы попадаем внутрь. Вход выводит нас к серединной части ракеты. Нос ее где-то там, направо, корма еще дальше — влево. Длинное узкое тело висит над нами, поддерживаемое гигантскими руками механизма-установщика. На подвижных площадках, вознесенных наверх, — монтажники. При нас они закончили работу. Загудел и отъехал в конец зала мостовой кран, отошли в стороны площадки с людьми. Медленно, задрав голову кверху, обходим ракету. Вот висит ее нос. Белая оболочка обтекателя скрывает от наших глаз находящийся здесь корабль «Союз».
Накануне государственная комиссия решила: в первый испытательный полет этот корабль поведет Владимир Михайлович Комаров. Каждый из нас знает превосходную инженерную подготовку этого космонавта, его живой и энергичный ум, его настойчивость — и выбор воспринимается как безупречный.
Кормовая часть ракеты. Точная геометрия кругов и плоскостей, игра металлических бликов. Безмолвно уставились в пространство раструбы сопел. Пройдут немногие часы, и из них ринется поток энергии, который поднимет космонавта над планетой. Но пока что сопла прикрыты заглушками. И еще не распахнуты ворота испытательного корпуса…
Космодром верен обычаям. Когда ракета встала на стартовую позицию, по бетонным плитам площадки промаршировал духовой оркестр и выстроилось каре провожающих. Митинг.
Владимир Комаров и его дублер внимательно слушают, что говорят им члены стартовой команды. Слова напутствия вполне обыкновенные. Как всегда — это добрые пожелания.
Спокойным и мягким голосом Владимир Михайлович благодарит за доверие, за честь… Он обещает: программа испытательного полета будет выполнена… Естественно и просто говорит он. И все, кто его здесь слышит — от ветеранов-ракетчиков, которые пришли сюда в еще голую степь, до новичков, для которых первые годы космодрома уже легенда, знают, что это обещание космонавта, коммуниста, преданного своему делу, влюбленного в него. Многие ракетчики помнят Комарова в канун его первого полета на многоместном «Восходе». И тогда он был таким же — человеком, чуждым позе и театральности. Помнят, что тогда он и его спутники — К. Феоктистов и Б. Егоров безукоризненно выполнили трудное и многоплановое задание. Экипаж корабля «Восход» открыл много нового и важного. Первый полет В. Комарова — золотая страница в освоении космоса.
Круг почета вдоль строя провожающих. Комаров и дублер еле видны из-за букетов, которыми их одарили хозяева стартовой площадки: весна!
Немного позже — встреча журналистов с Владимиром Михайловичем. Она происходила в холле гостиницы, где на этот раз жил в предстартовое время космонавт. Владимир Михайлович вышел в спортивном костюме. Казалось, он продолжал о чем-то думать, о своем, о важном.
Так оно, без сомнения, и было. Впереди — большая, сложная работа.
Да, космонавту нужно мужество. Но и знания. Знания, как и каждому специалисту своего дела. Все, кому доводилось поговорить с Владимиром Михайловичем о космосе, знают, что сам он беспредельно был предан этому делу — только что начатому, громадному и нужному людям. Я раньше слышал, как он объяснял, что будущее человечества так же немыслимо без овладения силами космоса, как наше настоящее — без электричества, радио, авиации.