Бессмертное обещание

— Как вы… снимете проклятие? — спрашиваю я, надеясь, что это легко, как потянуть за ниточку.

— Закрой глаза. Приятного будет мало.

Даже сквозь закрытые веки я вижу свет. Ведьмы вокруг повышают голоса, поют вместе, наполняя воздух таким громким гулом, что у меня болят уши. Моё сердце колотится, и из-за адреналина я хочу вскочить со стула, сбросить проклятие и убежать. Именно тогда приходит боль. Сначала это ноющий зуд в голове, но он быстро превращается в огонь. Я кричу и извиваюсь, желая встать и унестись подальше от этого места. Я шепчу:

— Прекратите. Прекратите. Прекратите. — Но они не останавливаются. А давят сильнее.

— Не работает, Амайя, — говорит одна женщина, её голос бестелесный и приглушённый из-за раскалывающей боли в голове. А потом — ничего. Боль ушла, цепи исчезли, и я открываю глаза, натыкаясь на шесть потрясённых лиц.

— В тебе течёт кровь ведьмы. Твоё тело борется с нами.

Я выгибаю бровь.

— Что?

— Ты меня слышала. — Амайя хватает меня за запястье и режет по нему кинжалом. Моя кожа начинает гореть, и я вздрагиваю, но не кричу. Выступает тёмная кровь, и Амайя держит ладонь над раной. От моей кожи исходит пурпурный туман, сворачиваясь вокруг пальцев ведьмы.

— Ведьма. Сильно разбавленная, но ведьмина кровь.

— Ну, я же пила кровь сына Теи.

Она смотрит на меня с таким раздражением, что я задаюсь вопросом, не собирается ли она дать мне затрещину.

— Нет. Его магия умерла вместе с ним. А с этим ты родилась.

— Ведьма-вампир. Это опасно, — шепчет ведьма, стоящая за Амайей.

— Нет. Она ценная находка. Очень ценная. — Амайя что-то бормочет, и свечение усиливается, смешиваясь с голубизной её магии. Затем снова взмахивает лезвием и осторожно прижимает его к порезу на запястье. Цвет перемещается от кончика к рукояти, затем исчезает. Когда она убирает ладонь, я с удивлением вижу, что у меня всё ещё течёт кровь.

— Тесса, принеси аптечку первой помощи.

— Почему рана не исцеляется? — спрашиваю я.

— Ну, зачарованные кинжалы требуют жертв. У тебя останется шрам. Извини.

— Ты… зачаровала кинжал?

— А как ещё избавиться от проклятия? — Она поворачивает лезвие и протягивает его мне рукоятью. — Ты поймёшь, что нужно делать. Твоя магия пробудилась и заговорит с тобой, когда придёт время. — Дрожащей рукой я обхватываю, обтянутую кожей, рукоять. Она горячая, вибрирующая, почти… живая. — Ты чувствуешь магию — она живое существо. И может процветать только в том случае, если его лелеет ведьма. Но некоторые думают, что должны использовать её для собственной выгоды и переложить цену на плечи других.

— Если я сниму проклятие, не будет ли это использованием магии для личной выгоды? — Я смотрю на сверкающее лезвие.

Она качает головой.

— Нет. Тебе придётся пожертвовать чем-то большим, чем несколькими каплями крови, чтобы получить то, что хочешь. Поверь, ты дорого заплатишь. — От этого по коже пробегает холодок, и когда Амайя поднимает на меня тёмно-карие глаза, мне приходится стиснуть зубы, чтобы не отреагировать. — А теперь закрой глаза, чтобы мы могли отправить тебя домой. Но придёт время, когда мы потребуем вернуть услугу, и если хочешь сохранить пару, поможешь.

— Откуда ты знаешь? Видишь будущее?

Она смеётся и качает головой.

— В этом мире всегда происходит какое-то сумасшедшее дерьмо. Я хочу, чтобы у меня в кармане было припасено много козырей, когда случится катастрофа.

Я киваю и оглядываю комнату — открытые балки, каменные стены, простая красота — в последний раз, прежде чем закрыть глаза. Поднимается ветер и желудок проваливается, будто я на американских горках. Но когда всё стихает, первое, что чувствую, — Брандт. Слышу его сердцебиение, чувствую его запах, почти ощущаю вкус. Моё тело жаждет его так же сильно, как крови. Он мой. У меня удлиняются клыки, и голод врезается в тело, но я стряхиваю его, не желая отвлекаться. Я смотрю на кинжал, зажатый в кулаке. Я понятия не имею, что делать, но не могу прожить ни минуты, не увидев пару собственными глазами. Переступив порог, я останавливаюсь как вкопанная. Что-то не так. Сердцебиение Брандта громче, чем прежде. И оно пульсирует в моём теле. Манит. Дверь, ведущая в подвал, широко открыта, у входа темнота. Я уверена, что мы закрыли дверь перед уходом.

— Брандт? — зову я, отчаянно надеясь, что он ответит из клетки, которая держит его в безопасности.

Меня обнимают сзади, запах пары снимает напряжение, хотя знаю, что прикасаться ко мне для него пытка. Я поворачиваюсь в его объятиях и смотрю в дикие глаза, наполненные агонией и голодом.

— Я больше не могу этого выносить, — рычит он. — Ты должна быть моей.

Затем он обнажает клыки и вонзает их мне в горло.

Глава 15

Брандт

Я не могу остановиться. Она нужна мне. Больно. Всё болит… Мои губы горят там, где касаются нежной шеи, горло горит, когда её кровь наполняет меня, но я не могу остановиться. Я питаюсь, потому что это единственное, на что способно тело. Я не могу контролировать магнетическое притяжение.

— Брандт, остановись! — Клэр выкрикивает эти слова, умоляя, и я хочу. Я хочу спасти нас. Но магия слишком сильна. Отчаянным усилием я пытаюсь отпустить Клэр. Но из моей груди вырывается рычание, и я прижимаю её ближе, моя кожа горит от соприкосновения. — Прошу, не заставляй меня делать это, — шепчет Клэр. — Пожалуйста.

Её пульс замедляется, и я умираю с каждым глотком крови, поскольку она отравляет меня, но я всё равно питаюсь. Это проклятие заключило в тюрьму в моём собственном теле. Я раб чар Теи, и убью единственную женщину, которую любил. Моя слеза скатывается на бледный изгиб шеи Клэр, но я не могу остановиться. Я желаю смерти, чтобы этот кошмар закончился до того, как я истощу свою пару. Дверь широко открыта. Если я не остановлюсь в ближайшее время, она будет слаба и не сможет добраться до безопасных спален или подвала до восхода солнца.

Внезапно острая боль пронзает спину, прямо через ребра в сердце. Это худшая агония, которую мне доводилось испытывать, но я никогда не был так благодарен. Здесь кто-то есть, и он останавливает меня. Кол в сердце. Клэр будет в безопасности. Я отпускаю её, и она отшатывается назад, прижимая руку к шее. В глазах слёзы, а в другой ладони серебряный кинжал, покрытый кровью.

— Брандт, Господи, прости. Мне так жаль.

Она падает на колени, и я опускаюсь следом, ожидая, что смерть превратит меня в пепел. Но я в здравом уме. Я — это я. Я протягиваю руку и касаюсь её щеки обожжёнными пальцами. Она меня убила. Спасла себя. Я могу умереть со знанием того, что моя пара будет жить.

— Я люблю тебя, Клэр. С тобой всё будет в порядке.

Ощущение холода нарастает в груди, и я поворачиваю лицо к небесам, закрывая глаза в ожидании конца. Но он не приходит. Кожа не горит от прикосновения Клэр, ожог от кислоты в венах от того, что я питался ею, остыл. В воздухе нарастает низкое гудение, и я хмурюсь, не понимая, откуда исходит звук. Прижав руку к груди, я чувствую вибрацию.

— Что происходит?

Клэр покачивается и прерывисто дышит. Затем роняет кинжал, и лезвие с громким стуком падает на пол. Клэр бросается на меня, обнимая с такой силой, что я чуть не задыхаюсь. Голубое свечение исходит от моей кожи, окружая, и я знаю, что это оно. Я ухожу.