Бессмертные. Путь Свободы

– Две недели в одну сторону, – выдохнул Олин, представляя невиданное «наслаждение» столь продолжительного прыжка.

– Нет, что ты, всего одиннадцать дней, – отрезал Саливан.

– На все воля Первого, – не веря себе самому сказал Олин.

– Тут ты прав, отправление завтра, программу полёта тебе перешлют в ближайшее время. Документы и груз, который необходимо будет передать, получишь у Сантера. Он тебе позвонит, когда забрать.

Олин вышел от епископа с двоякими мыслями. Во-первых, он не получил того что хотел, хотя и не знал, что хотел получить. Во-вторых, наговорил почти на две недели в металлической банке и десяточку пересадок в режиме быстрого нахождения нужного корабля среди сотни других. Двоякими они были от того, что второй пункт являлся скорее благом, ведь позволял отвлечься от мыслей.

Через минуту мультифон завибрировал.

– Слушаю, – ответил Олин, а экран заполнило круглое, жёлтое лицо приближенного Сантера, а вверху выпало уведомление о сообщении от епископа Саливана.

– Приветствую, – сказал Сантер, а лицо расплылось в улыбке.

Олин тоже улыбнулся и ответил:

– Приветствую.

– Чемодан в канцелярии, носитель там же.

– Хорошо.

– Желаю тебе не потеряться где-нибудь и зачем-нибудь, – усмехнулся Сантер.

– Я себе и сам того желаю.

Перед сном Олин безуспешно старался переключить сознание на что-то далёкое от дум, занимавшихся его смиренную голову, но они возвращались, а под ложечкой сосало все сильнее.

Уснуть долго не получалось, но все-же удалось. Сон спокойным не был, а среди ночи его разбудил стук в дверь. Приближенный включил небольшую лампу на столе, накинул белый халат и с бешено бьющемся сердцем быстро подошёл к двери.

– Извини, Олин, – сказал епископ Саливан, явно чем-то взволнованный.

– Нет, нет, что Вы, – быстро произнёс Олин.

Приближенный окинул взглядом своего начальника. На Саливане был поношенный серый халат, ноги в шлепках, а под левой подмышкой некий серый пакет. Правая рука сжата в кулак.

– Дай правую руку, – попросил епископ.

Олин дал. Его сердце застучало быстрее от мысли, что всё это вновь лишь реалистичный сон. Он чувствовал, видел и думал, как в реальности, но и в прошлый раз было не хуже.

Саливан трясущейся левой рукой схватил, буквально так, правую приближенного, а другой поместил на указательный палец серую трубку, которую достал из кармана халата. Она свободно вошла на него, но в следующее мгновение сжалась, а Олин почувствовал неприятный укол. Приближенный машинально одернул руку. Саливан удержал её.

– Что это? – немного раздражённо спросил Олин.

Саливан фыркнул носом, и нервно дёрнул губами, намекая помолчать.

Трубка выглядела как нечто странное, казалось она из другого мира, ну или времени. Поверхность состояла как бы из множества слоев резины, накинутых друг на друга, а по ощущениям это был металл.

Через несколько секунд из неё раздался громкий писк, обе стороны загорелись зелёным, трубка отпустила палец.

Олин поднял взгляд на епископа. Тот резко сдёрнул неизвестное устройство и выхватил пакет из подмышки. Глаза Саливана испуганно бегали, пытаясь задержаться на чем-то одном, но не могли.

Олин взял пакет, епископ отпустил. По ощущениям там находилась какая-то небольшая книга. Пакет был из плотного материала и запечатан.

– Откроешь в прыжке, перед Радугой, – нервно бросил Саливан, резко развернулся и ушёл.

Некоторое время Олин стоял, переваривая произошедшее, затем вернулся в комнату.

Осмотрев палец, он обнаружил пару небольших красных точек. Пакет он положил в сумку с вещами, потеснив балахон для службы.

Сидя на краю кровати, Олин несколько раз, больно ущипнул себя за ногу. Надежда вернуться в реальность из сна не оправдалась, как и надежда на сон, который так и не пришёл.

Утром голова работала плохо, глаза щипало, а в теле отсутствовали силы. В таком состоянии приближенный Олин, служитель церкви Первого, отправился в свою новую жизнь.

4 Лизз

Раздражение праведным огнём разгоралось все сильнее и сильнее. Лизз сверлила глазами Михаила, а тот строил непричастное лицо.

– Данный манёвр не вписывается в трудовое законодательство и положение о Союзах, – сказала Лизз, уставившись на Михаила.

– Может хватит повторять одно и тоже, – спокойно обратился к ней мужчина средних лет, который сидел во главе стола, справа от Лизз.

Лизз выдохнула и перевела на него взгляд. Тонкая прядь волос выпала из хвоста и предательски нависла над глазом. Женщина поправила её за ухо и сказала:

– Не хватит. Вы пытаетесь пропихнуть это решение для увеличения нормы прибыли. С этим вы спорить не станете? – Она пробежалась по глазам заседающих, не встретив возражения. – Я не против увеличения, как такового, но все упирается в протестные настроения, которые неизбежно повысятся после принятия данного решения.

– Это мы тоже слышали, – возразил мужчина средних лет, – и не раз. Мы здесь для того, чтобы выработать решение. Конкретное, со сроками и задачами, а не для разглагольствования. Повышение будет и точка, так решило большинство абсолютных акционеров и ни нам его оспаривать. Нужен конкретный диапазон значений, в котором будет производиться расчёт.

Лизз резко встала, навалившись на стол руками. Её спина выпрямилась, причинное место смесилось назад. Бесстрастное лицо не выдавало эмоций, но пожар внутри перешёл в стадию не локализуемого, хотя говорила женщина спокойно.

– Нас устроит диапазон от нуля до нуля. Ничто другое я не подпишу. Правила Вам, господин Крестнер, известны – этот вопрос пойдёт на совет. У меня всё, до завтра, уважаемые.

Не дожидаясь ответа, Лизз развернулась и вышла. Прохладный воздух коридора приятно освежил лицо, она улыбнулась уголками губ.

Лизз возвращалась в кабинет, представляя, как сейчас трясёт Крестнера. Не снаружи, конечно – он не хуже неё скрывает эмоции, когда это необходимо. Внутри же у него явно дикое желание прибить возмутителя спокойствия, а ещё воспользоваться тем местом, которое она некоторое время назад отклянчила, озаботившись чтобы Крестнер его как следует разглядел.

Лизз и Дэниел Крестнер более семи лет вместе облучались в университете. Это был завершающий этап их подготовки как руководителей высшего ранга. Дэниел с первого дня положил глаз на Лизз, но та симпатию не разделила. Интуиция девушки почти безошибочно делала выводы о людях после минутных знакомств. С Дэниелом произошло также и Лизз сразу же дистанцировалась от парня, но тот не оставлял надежд и до сего момента.

Крестнер был человеком завистливым, злым, мелочным и нечестолюбивым. Он не гнушался заискиванием и был участникам множества интриг, глубина и сложность которых с возрастом увеличивалась чуть ли не в геометрической прогрессии. Тут стоит сказать, что и Лизз ангелом во плоти не являлась, но до уровня Крестнера она бы никогда не опустилась.