Бессмертные

— Если вам когда-нибудь понадобится помощь, мисс Монро, — сказал он, приблизив к ней свое лицо, — обращайтесь ко мне. Считайте меня своим родственником.

— Спасибо, — неохотно поблагодарила она и стала шевелить пальцами, давая понять, что хочет высвободить свою руку. Джанкана убрал ладонь.

— Господин сенатор, — обратился он к Джеку, стараясь изобразить искренность. — Очень рад был познакомиться с вами. Вы делаете великое дело для страны. Знайте: я на вашей стороне. Даже если мне придется предстать перед подкомиссией. Я очень уважаю вас и вашего брата.

Джанкана прижал к груди правую руку, словно присягал на верность знамени отечества.

— Если я в чем-то могу быть вам полезен, можете рассчитывать на меня. Я говорю искренне. Если вам нужны какие-то сведения, или понадобится мой совет, или еще что-нибудь — дайте мне знать. Я всегда к вашим услугам — если, конечно, вы не попросите о чем-то таком, что могло бы обесчестить мое имя в глазах моих коллег, за что они перестанут меня уважать.

Он достал из кармана тонкий блокнот в кожаной обложке и золотой карандаш, начеркал в блокноте номер телефона и, вырвав листок с записью, вручил его Джеку.

— По этому номеру вы можете связаться со мной в любое время, и днем, и ночью. Причем, как вы понимаете, господин сенатор, встречаться нам вовсе не обязательно. Я попрошу кого-нибудь взять на себя роль связного. Или, как это еще говорят, посредника? — Он бросил взгляд на мисс Кэмпбелл, затем опять посмотрел на Джека. — Этим посредником будет человек, которому мы оба можем доверять.

Джанкана положил руку на обнаженные плечи своей спутницы.

— Ваша встреча с этим человеком ни у кого не вызовет подозрений. Я подыщу такого человека.

Пальцы Джанканы задержались на правой груди мисс Кэмпбелл. Он лукаво улыбнулся ей.

— Я подберу подходящую кандидатуру на роль посредника, не сомневайтесь в этом. — Он заговорщицки подмигнул Джеку.

Джанкана помог мисс Кэмпбелл встать из-за стола. Как раз в это время в зале убавили свет и на сцену вышел Фрэнк. Заиграл оркестр. Фрэнк, словно приветствуя кого-то из публики, начал петь: “Чи-каго, Чи-каго…”

Оглядев зал, Мэрилин увидела, что Джанкана и его спутница уже сидят за своим столиком в окружении здоровенных мускулистых мужчин и их белокурых жен или любовниц с конусообразными прическами. На их столик навели свет, и Джанкана широко заулыбался, слушая, как Фрэнк поет песню в честь Чикаго.

Джанкана со смехом поднял бокал, приветствуя знаменитого певца. В его облике сквозило нечто зловещее. Глядя на него издалека, Мэрилин не могла избавиться от дурного предчувствия.

Она снова обратила свой взгляд на сцену и, взяв руку Джека, положила ее на свою ногу под столом, и только тогда вздохнула свободнее.

— В чем там было дело? — спросила она, стирая с лица косметику. В ее ушах все еще звучали песни Фрэнка.

По окончании представления Синатра подсел к ним за столик. Он держался с очаровывающим обаянием, заигрывая с ней и рассказывая Джеку непристойные анекдоты. В присутствии Синатры Джек вел себя как юноша, только что поступивший в колледж, словно решался вопрос о принятии его в студенческое братство.

— Ты имеешь в виду разговор с Джанканой?

Она кивнула. Как странно, подумала она: люди сразу раскрепощаются, когда живут вместе в гостинице, и ведут себя как дома. Она вот, например, стоит перед зеркалом в ванной, одетая в старый махровый халат, на ногах — домашние тапочки, и стирает с лица косметику, как это может позволить себе жена, придя домой из гостей; а Джек, обвязав вокруг пояса полотенце, чистит зубы над раковиной так тщательно, словно ему все детство только и вдалбливали, как следует правильно ухаживать за полостью рта. Джек звучно прополоскал горло и сплюнул.

— Как он тебе показался? — спросил он.

— Господин Момо? Он гангстер. Несколько воспитаннее, чем большинство из них, но разве от этого что-нибудь меняется, дорогой? От таких типов не жди ничего хорошего.

Джек оскалился и стал внимательно разглядывать свои зубы в зеркале с отсутствующим выражением на лице. Такое выражение появляется обычно на лице мужчины, когда он слышит от своей жены нечто такое, что противоречит его мнению, а у него нет желания спорить, потому что он хочет поскорее лечь с ней в постель. Господи, как хорошо знакомо ей такое выражение! Она кинула в него скомканную салфетку.

— Эй, прекрати! — сказала она, улыбаясь, чтобы он не подумал, будто она рассердилась (хотя на самом деле она немного разозлилась). — Мы с тобой не муж и жена, Джек.

— Ну, разумеется, не муж и жена, — отозвался он, стараясь скрыть свое раздражение.

— Тогда и веди себя не как муж. У нас с тобой любовный роман, мы не связаны брачными узами. Если тебе хочется дать понять женщине, чтобы она не лезла не в свое дело, тогда езжай домой и указывай Джеки.

Опасаясь, что рассердила Джека, Мэрилин подошла к нему, развязала халат и скинула его на пол. Протиснувшись между ним и раковиной, она стала умываться, тесно прижимаясь к нему ягодицами.

— Ну хорошо, — сказал он. — Ты права. Извини.

— Не бери в голову, — ответила Мэрилин. Она слишком сильно любила Джека и не могла долго обижаться на него. Кроме того, их ожидала чудесная ночь в объятиях друг друга, и она не хотела портить настроение ни себе, ни ему.

Мэрилин потянулась к выключателю и погасила свет, затем, развязав на нем полотенце, потянула его за собой под душ. Она включила воду — прическа, конечно, будет испорчена, ну и черт с ней; завтра она что-нибудь придумает! — и, встав на цыпочки, поцеловала его. Он стоял под горячим душем в часах, и скорее всего они не были водонепроницаемыми, но она не собиралась из-за этого терять минуты наслаждения. Смеясь, она намылила все его тело, потом он намылил ее. Мыльная вода, струившаяся по их телам, скапливалась на две ванны и пузырилась вокруг щиколоток. Она раздвинула ноги, чтобы ему удобнее было мыть интимные части ее тела, затем, поняв по выражению его лица, что он не в состоянии больше сдерживать свое возбуждение, помогла ему овладеть ею. Ванная была окутана паром, со всех сторон на них летели горячие брызги. Он приподнял ее и, крепко поддерживая за бедра, отдался во власть своего желания, то прижимая ее к себе, то снова отталкивая, пока наконец не достиг оргазма.

Они обтерли друг друга одним полотенцем и перешли в спальню. Джек налил себе виски, а ей — шампанского. Мэрилин запила им снотворное.

— О Боже, — произнес он, ложась рядом с ней. — Это было потрясающе.

— M-м. — Сама Мэрилин не получила удовлетворения. Ей не очень нравилось заниматься любовью в ванной или под душем. Она предпочитала подолгу лежать в ванне одна и мечтать о чем-нибудь приятном, забывая обо всем на свете. Что касается сегодняшнего купания, ей просто хотелось еще раз подчеркнуть, что она ему не жена, а любовница, и это первое, что пришло ей в голову в тот момент.

— Так что нужно от тебя Джанкане? — спросила она, тесно прижавшись к Джеку всем телом.

— Он не хочет, чтобы ему предъявили обвинение. Думаю, он приехал специально, чтобы своим присутствием подтвердить предупреждение парней из Чикаго. А именно: е Хоффой делайте что хотите, но нас, по возможности, не трогайте и, ради Бога, не слишком наседайте на него. А мы в свою очередь окажем вам любую помощь, сенатор, только свистните. Что-то вроде этого.

— Помощь? От чикагской мафии? Они же убийцы!