Бессмертные

— Гм. Как знать. Иногда бывает очень кстати иметь знакомых, которых способны убивать. Я могу назвать немало людей, которых мне не хотелось бы видеть живыми. — Он рассмеялся.

— Эти люди — преступники, Джек. Подонки.

— Слушай, Мэрилин. Я расскажу тебе сейчас одну притчу. Когда-то давно к одному политику из Бостона пришли несколько головорезов и предложили деньги на проведение его кампании. Он взял деньги и сказал следующее: “Что ж, Христос никогда не прогонял грешников, почему же я должен их прогонять?”

— Кто это сказал?

— Мой дед.

Она засмеялась, хотя на душе у нее было тревожно. И все же, спрашивала она себя, кто она-то такая, чтобы читать проповеди человеку, у которого и отец и дед были политиками и который, несомненно, скоро станет президентом страны?

— А как тебе мисс Кэмпбелл? — спросила она.

— Мисс Кэмпбелл? — переспросил он. — Я особо не приглядывался к ней.

— Врунишка, — прошептала Мэрилин. Она протянула руку и стала щекотать его, а он катался по кровати, пытаясь увернуться, пока наконец не запросил пощады. Она наклонила бокал, поливая его грудь и живот остатками шампанского.

— Эй, оно же холодное , черт побери! — закричал он.

Она погасила лампу, стоявшую на ночном столике, и, скрывшись под простыней, которой они укрывались, перебралась к его ногам, обхватив губами его плоть.

— Сейчас я тебя согрею.

На этот раз, сказала она себе, я буду любить его в свое удовольствие и заставлю делать то, что нравится мне, и столько, сколько захочу.

В конце концов, она звезда, а не какая-то шлюха вроде этой Кэмпбелл!

— О Боже, — прошептала она, снова укладываясь рядом с ним и целуя его в губы. Всю жизнь провела бы в постели, если ты рядом.

“Всю жизнь провела бы в постели, если ты рядом”.

Берни Спиндел поправил наушники на голове и проверил, хорошо ли крутится пленка, хотя не сомневался, что запись идет отлично. Он всегда пользовался оборудованием самого высокого качества. У него был немецкий магнитофон — Uher-5000 (магнитофонами этой марки пользуются радио— и телекомпании). Он всегда писал одновременно на два магнитофона — на случай отказа одного из них, что было маловероятно.

Склонившись над магнитофонами, которые он установил в подсобном помещении ресторана, Спиндел вслушивался в тихие нежные звуки, издаваемые любовниками в пылу страсти. По его лицу струился пот.

“Смешно, — думал он, — что люди — даже умные люди, как сенатор Кеннеди, например, — никак не хотят понять, что техника может творить чудеса”. Они все еще верят, что могут скрыть свою личную жизнь и поступки от посторонних, — закрывают двери, задергивают шторы, говорят шепотом, когда заключают с кем-нибудь незаконную сделку, или выбалтывают свои сокровенные мысли любовницам, или ложатся в постель с чужими женами. Как будто эти меры предосторожности могли оградить их от такого специалиста, как Спиндел! Он добывал информацию при помощи керамических потайных микрофонов, какими пользуются в ЦРУ. Эти подслушивающие устройства — чудо электронной техники; они способны улавливать шепот в любом углу комнаты и передавать его без искажений и е усилением на магнитофоны, установленные на расстоянии в сотни футов. Нет ни одного телефона в мире, в который Спиндел не смог бы вмонтировать подслушивающее устройство. Работая в ФБР, он по распоряжению Гувера устанавливал микрофоны даже в телефоны в Белом доме! У него были новейшие приборы японского производства, такие, о которых в ЦРУ и Совете национальной безопасности еще и слыхом не слыхивали.

Если бы Спиндел был по натуре веселым человеком, он рассмеялся бы, услышав от кого-нибудь, что при желании всегда можно найти возможность укрыться от посторонних глаз и ушей. Но Спиндел давно уже разучился смеяться, ибо, много лет занимаясь подслушиванием, он узнал о людях столько неприглядного, что стал пессимистом. Как священник, исповедующий грешников, Спиндел никогда не слышал ничего хорошего. Установленные им магнитофоны записывали только ложь, обман, разврат.

“О, Джек, Джек! Дже-ек!” — слышал он в наушниках ее крик — сначала вопль, затем низкий, почти животный стон. По его подсчетам это случилось уже в третий раз с тех пор, как она приехала двенадцать часов назад.

Спиндел попытался вспомнить, обладал ли он сам когда-либо женщиной трижды за двенадцать часов, но вскоре пришел к печальному выводу, что в его жизни и близко подобного не случалось.

22

Впервые в жизни она приехала на работу вовремя, так что даже сама была удивлена, а у Билли Уайлдера прямо глаза на лоб полезли. Войдя в гримерную, она переоделась в старое, заляпанное косметикой шелковое кимоно, и ее гример Уайти Снайдер и парикмахер с помощниками сразу же принялись колдовать над ее внешностью, перевоплощая ее в Шугар Кейн. Ей казалось, что эта процедура будет длиться вечно.

Она принесла с собой книгу Томаса Пэйна “Права человека” (она поставила перед собой цель — самосовершенствоваться и, поскольку Джек упомянул эту книгу в одной из своих речей, порешила непременно ознакомиться с ее содержанием) и, пока ей укладывали волосы, читала, упрямо заставляя себя сосредоточиться. Читать эту книгу было еще труднее, чем биографию Линкольна, и она с облегчением отложила ее в сторону, когда Уайти принялся гримировать лицо.

— “Права человека”, гм? — спросил Уайти, бросив взгляд на обложку. — А про права женщин там тоже есть?

— Этот парень, Пэйн, пока еще ничего об этом не сказал, Уайти.

— Неудивительно. — Уайти, как и большинство людей рабочих профессий, презирал интеллигенцию, а в эту категорию он включал всех писателей, в том числе и Артура Миллера.

Он наклонился к ней, и вдвоем они стали внимательно рассматривать ее отражение в ярко освещенном зеркале, словно видели в нем еще не законченное произведение искусства. Уайти покачал головой.

— У тебя великолепный цвет кожи, куколка, — сказал он. — Ты просто создана для того, чтобы сниматься в цветных фильмах. Как жаль, что Билли снимает черно-белую картину!

— Ну, ты же знаешь , почему он решил снимать нецветной фильм, Уайти. Он показывал мне пробные снимки Джека и Тони, загримированных под девушек. Их лица похожи на лица мертвецов после бальзамирования в Форест-Лон. Смотреть противно. Словно это не комедия, а фильм ужасов , знаешь? Поэтому Билли и решил сделать фильм черно-белым.

— Мне это известно, куколка, но я думаю о тебе. Публике интересно, как выглядишь ты , а не те двое, и, в частности, — ты уж прости меня за выражение — им плевать, как выглядит этот наглый мерзавец Кёртис.

Кёртис постоянно злился на нее из-за того, что по ее вине приостанавливались съемки, из-за ее опозданий — не говоря уже о том, что с каждым дублем она играла все лучше и лучше, а он, наоборот, терял свою игру, — и делал все возможное, чтобы унизить ее. Когда его спросили, что он чувствует, снимаясь с ней в любовных сценах, он ответил: “Это все равно, что целоваться с Гитлером!”, причем заявил об этом во время просмотра отснятых сцен в комнате, где было несколько представителей администрации студии “XX век — Фокс”.