Бессмертный

— Хорош! — прервал брата Верон. — Задолбал уже. Откуда ты столько знаешь об их тактике?

— Если бы ты имел больше терпения, я бы сказал, что точно это случилось минут двадцать назад.

— Это надо было сразу говорить, а не высказывать свои никому не нужные мысли. Ладно, — заговорил он вновь после короткой паузы, — что дальше планируете делать, кроме как слюни пускать?

У него чесались кулаки подраться, но даже Верон понимал, когда не следует лезть на рожон и как следует все обдумать. Не будь снайперов, он бы сам давно перебрался через стену, пусть даже и один. Если остальные считают его символом победы, то последуют за ним не задумываясь.

— Я подумал, — сказал Эврис, — что снайперов можно ослепить. Для этого я предложил командиру сбегать за машинами, оставленными около стен, и привести их сюда. Яркие фары…

— Херня! Ослепить — это хорошо, но вот все остальное… Ты может и ботан, но по части военного искусства, ты полный ноль.

Эврис никогда не отрицал, что военное дело его не особо-то и интересует, а в плане ведения боевых действий, он полный профан, хотя старался не распространятся об этом. Он умел обращаться с оружием, драться и следовать приказам, этого для него было более чем достаточно. Если бы не его отец, он бы не умел и этого, пусть и был камируттом.

— И что ты предлагаешь? — вновь вмешался в разговор командир.

— У нас есть зажигательные смеси? — спросил Верон после небольшого раздумья.

— Да, мы их практически не использовали.

— Вот и отлично. Мы можем подпалить ближайшие к стенам дома, тем самым закрыв обзор стрелкам.

— А это мысль, — задумчиво почесал заросший подбородок командир. — Сейчас же отдам приказ. — Он развернулся и ушел в толпу.

— Вот как надо, — нравоучительно сказал Верон Эврису, подняв палец к небу. Эврис ничего не ответил, а лишь отвернулся, чтобы очередной раз сгримасничать. План и правда был лучше, чем у него, но говорить об этом он не намеревался, самолюбие брата, слишком сильно раздувшись, может и взорваться, и он не хотел бы находиться в этот момент поблизости.

Дома вдоль стены пылали, хотя и не так сильно, как предполагал Верон. Они были преимущественно из камня, так что гореть оставалось лишь внутреннему убранству и деревянной крыше. Достаточный для прикрытия пожар явно не продержался бы долго, так что камирутты и другие союзные расы, в равной степени ненавидящие людей, как можно быстрее перебирались через стену. Во взорванные вначале наступления ворота никто не рисковал соваться, так как через них проходила широкая дорога, слишком открытая, чтобы можно было спрятаться от снайперов, поэтому перебирались через стены. Прислонившись к стене спиной и сложив ладони лодочкой, несколько бойцов перебрасывали через стену остальных. Они не церемонились, поэтому за стеной слышались удары об землю и громкие ругательства тех, кто упал, и тех, на кого упали.

Послышались выстрелы. Люди, судя по всему, разрабатывали очередной план действий, как достать противника, но не успели. Теперь им приходилось лишь беспорядочно палить из пистолетов и автоматов, ожидая хоть какого-то дельного приказа, кроме как пытаться удержать позицию.

Верон перебрался через стену самостоятельно, оттолкнувшись от нее с разбега ногой. Оказавшись на той стороне, он удивился. Его никто не встречал. На земле лежали трупы людей, но меньше, чем можно было ожидать. Камирутты быстро с ними разделались и теперь группками разбредались в разные стороны.

Где-то неподалеку послышался хруст, хруст, так ему знакомый — ломание шеи. Он бы счел, что ему показалось, но вновь услышал такой же звук уже в другом месте, где-то ближе, потом он сменился на другой, — словно кому-то вонзили нож в тело. Ему стало не по себе, хотя он не боялся, а, скорее… предвкушал.

Не будь он гераклидом, то вряд бы ли его услышал. Еле слышный шорох позади, почти неразличимый на фоне шипящего там же за спиной, метрах в сорока, пламени. Верон резко развернулся и ударил, но увидел лишь тень. Она скользнула куда-то за большие коробки, стоящие тут повсюду, прислоненные к домам. Он не стал преследовать противника, зная, что тот сам ищет с ним встречи. Он двинулся дальше, медленно, стараясь не шуметь, переставляя ноги. Подумал, что нужно достать оружие, но вместо неэффективного в ближнем бою пистолета, достал нож. Вынимая его из ножен на ноге, он создал незначительный шум, чем и воспользовался враг. Он вновь оказался у него за спиной, но на этот раз, когда Верон обернулся, не скрылся в тени, а сразу же напал. У него в руке тоже был клинок, но не такой, как у Верона, а с более тонким и длинным клинком. Гераклид заблокировал удар сверху рукой, однако он не сразу понял, что нож длиннее, так как его отвлекли удивительно голубые глаза противника, в то время, как его лицо было закрыто черной матерчатой маской. Кончик клинка порезал Верону лицо.

Он оттолкнул противника и сразу прыгнул в его сторону, однако тот подпрыгнул высоко вверх и камирутт распластался на земле. Когда противник начал падать назад, он резко выпрямил ноги, впечатав Верона в землю. В то время, как из его легких выходил весь воздух, он сожалел, что отказался в свое время учить традиционное боевое искусство камируттов — Харака Идо. С силой гераклида, Верон был уверен, что будет в группе лучшим, однако, прозанимавшись меньше двух месяцев, он бросил это занятие, посчитав его бессмысленным, ведь он гераклид — сильнейший во Вселенной, и даже без всяких боевых искусств его никто не одолеет.

Сейчас он сожалел, но не сильно. Противник, «втоптав» его в землю, замер у Верона на спине, уверенный, что после такого не поднимаются, но камирутт считал иначе. Он резко развернул тело, и противник, не ожидавший такого, упал. Верон еще когда он падал нанес ему удар ножом по ноге, а теперь, набросившись сверху, изо всех сил бил его в грудь, каждый раз вонзая нож по самую рукоять. Наконец он остановился и вспомнил, что так и не дышал с тех пор, как его прибили к земле. Он глубоко вздохнул и, продолжая тяжело дышать, посмотрел на тело. «Черт, опять потерял контроль. Я так тяжело не дышу, даже когда пробегаю несколько километров». Верон встал, вздохнул еще раз, наклонился и снял с человека маску. Его голубые глаза были открыты и смотрели в темное небо, затянутое легким дымом от горящих домов; волосы были короткими и светлыми, желтыми, словно солома; лицо молодое, но как будто неестественно огрубевшее. «Профессионал, — подумал Верон, — тут таких наверно десятки, потому и тихо. Надо быть настороже».

Повсюду слышались одиночные выстрелы. Верон был уверен, что сегодня умрет много его товарищей, ведь даже если ему, гераклиду, пришлось приложить усилия, чтобы убить одного человека в маске, остальным с ними точно поодиночке не справиться. Он шел осторожно, реагируя на каждый шорох. Наверно, этого они и добиваются, — паранойи.

Он прошел половину пути до следующей стены, когда натолкнулся на второго, но на этот раз он был готов. Краем глаза он уловил слабое движение, еще более слабое, чем у предыдущего убийцы, и если бы Верон был любым другим, он бы не заметил его, не задумался бы о том, что это враг, даже будучи внимательным и ожидая нападения. Но он был гераклидом, считал себя сильнейшим и никак не мог позволить какому-то грязному человеку себя одурачить и победить. До этого он шел осторожно, но довольно небрежно, стараясь не показывать, как он напряжен, но заметив движение, он даже не шелохнулся и не сбавил темп, но лишь настоящий профессионал заметил бы, что его шаги стали более плавными и бесшумными. Верон шел, слегка опустив голову и вслушиваясь, старясь игнорировать все лишние шумы, — доходящие до него со всех сторон звуки смерти. Смерти его товарищей, с которыми, правда, он был практически не знаком, если не считать его брата, так что они не особо его волновали, а брат был прилежным учеником школы Харака Идо, хотя так и не смог преодолеть восьмую ступень из десяти существующих, но все равно мог о себе позаботиться.

Верон чувствовал, что его противник сильнее предыдущего, особенно потому, что не чувствовал и не видел его. Но еще и потому, что этот человек смог заметить, как изменились шаги Верона, когда тот почуял убийцу, и решил больше не скрываться. Верон услышал шорох его ног и резко обернулся, готовясь отразить удар, но противник в маске даже не шелохнулся, стоя шагах в десяти от него. «Он мог бы напасть, а я бы не заметил его до последнего момента». Противник как будто прочитал его мысли:

— Я решил, что предпочтительней будет честный бой, — сказал он чуть приглушенно из-за маски.

— Предыдущий так не считал.

— У каждого свой кодекс чести, — пожал он плечами, никак не выказав беспокойство о том, что Верон уже убил одного из них. — Бывают такие моменты в жизни, когда приходится забыть все, чему ты следовал, — сказал человек в маске немного менторским тоном.

— Например?

— Ты пытаешься казаться глупее, чем ты есть, — вздохнул человек.

— Ты это понял по двум моим коротким ответам?

— Я знаю тебя, Верон Трег, по крайне мере то, что о тебе говорят: варвар, живодер, чудовище, безмозглый мутант… Но для дикаря ты действуешь слишком осторожно и рассудительно. Или ты ведешь себя безрассудно только на публике?