Бессонница
Шрифт:
Лахесис: [Давайте покинем это место. Скоро здесь будет слишком людно, а нам нужно поговорить.]
[Разве у нас есть выбор?]
Их ответы: [Да, конечно!] [Всегда есть выбор!], окрашенные в тональность удивления, последовали почти немедленно.
Клото и Лахесис пошли к двери; Ральф и Лоис отступили назад, чтобы дать им пройти. Тем не менее ауры маленьких лысых врачей на мгновение накрыли их, и Ральф ощутил их вкус и фактуру: вкус сладких яблок, фактура сухой коры.
Когда они бок о бок вышли, печально и почтительно переговариваясь друг с другом, вернулся Фэй, уже в сопровождении двух медсестер. Эти новоприбывшие прошли сквозь Клото и Лахесиса, а потом сквозь
В коридоре жизнь шла своим чередом. Не звенели звонки, не вспыхивали лампы, санитары не бежали по коридору, толкая перед собой каталки. Никто не кричал: «Термостат!» — в динамики. Смерть была здесь слишком обычной гостьей для подобной шумихи. Ральф полагал, даже в подобных обстоятельствах ей не радовались, по она была знакомой и привычной. Он также полагал, что Джимми В. был бы вполне доволен своим уходом с третьего этажа Домашнего центра Дерри; он ушел без шума и суеты, и ему не пришлось предъявлять кому-то свои водительские права или свою Главную медицинскую карту Голубого Креста. Он умер с достоинством, часто присущим простым и ожидаемым событиям. Один или два проблеска сознания, сопровожденных чуть более широким восприятием того, что происходит вокруг него, а потом — ууух. Собери все мои заботы и печали, черный ворон, и прощай.
Они нагнали лысых врачей в коридоре, возле палаты Боба Полхерста. Через открытую дверь им были видны сгрудившиеся вокруг кровати старого учителя ожидающие его смерти посетители.
Лоис: [Ближайший к кровати — Билл Макговерн, наш друг. С ним что-то не так. Его ждет что-то ужасное. Если мы сделаем то, что вы хотите, не могли бы вы?…]
Но Лахесис и Клото уже отрицательно качали головами в унисон.
Клото: [Ничего нельзя изменить.]
Да, подумал Ральф. Дорранс знал: сделанного не воротишь.
Лоис: [Когда это случится?]
Клото: [Ваш друг принадлежит не нам, третьему. Тому, которого Ральф уже назвал Атропосом. Но Атропос не может назвать вам точный час смерти этого человека, точно так же, как и мы. Он даже не может сказать, кого он возьмет следующего. Атропос — посредник Случая.]
От этих слов по сердцу Ральфа прошел холод.
Лахесис: [Но здесь не место для нашего разговора. Пойдемте.]
Лахесис взял Клото за одну руку, а потом протянул свободную руку Ральфу. В тот же момент Клото потянулся к Лоис. Она поколебалась и взглянула на Ральфа.
Ральф, в свою очередь, мрачно посмотрел на Лахесиса:
[Лучше не делайте ей больно.]
[Никому из вас не будет больно, Ральф. Возьмите меня за руку.]
«Я чужестранец в раю», — пронеслось в мозгу Ральфа. Он вздохнул сквозь зубы, кивнул Лоис и ухватил протянутую руку Лахесиса. Шок узнавания, глубокого и приятного, как при неожиданной встрече со старым добрым другом, снова ударил его. Яблоки и кора; память о садах, где он гулял ребенком. Каким-то образом он знал, хотя на самом деле и не видел, что его аура сменила цвет и стала — по крайней мере ненадолго — зеленой с золотыми искорками, как у Клото и Лахесиса.
Лоис взяла Клото за руку, тихонько вздохнула сквозь стиснутые зубы, а потом неуверенно улыбнулась.
Клото: [Замкните круг, Ральф и Лоис. Не бойтесь. Все хорошо.]
Слушайте, разве я против, подумал Ральф, но, когда Лоис протянула ему руку, он сильно сжал ее пальцы. Ко вкусу яблок и фактуре сухой коры примешалась некая темная и неразличимая приправа. Ральф глубоко вдохнул ее аромат и улыбнулся Лоис. Она улыбнулась в ответ — в этой улыбке не было ни крупицы сомнения, — и Ральф ощутил слабый и далекий стыд. Как ты мог бояться? Как ты мог даже сомневаться, если то, что они принесли с собой, ощущается таким приятным и кажется таким правильным?
Мне стыдно, Ральф, но я все равно сомневаюсь, возразил какой-то голос.
[Ральф? Ральф!]
Ее голос звучал испуганно и в то же время легкомысленно. Ральф огляделся вокруг как раз вовремя, чтобы увидеть, как верхняя часть двери, ведущей в палату 315, проплывает вниз, мимо ее плеч… Только это не дверь опускалась; это Лоис поднималась вверх. Они все вместе поднимались вверх, образовав кольцо из сцепленных рук.
Едва Ральф успел сообразить это, как мгновенная темнота, острая как лезвие ножа, затмила его зрение словно тень, отбрасываемая пластинкой жалюзи. На мгновение он ухватил взглядом узкие трубы — вероятно, часть больничной противопожарной системы, — упакованные в подушечки изоляционных прокладок. Потом перед его взглядом очутилась напольная плитка длинного коридора. Больничная каталка двигалась прямо на его голову… которая — он вдруг понял — торчала, как перископ, из пола коридора на четвертом этаже.
Он услышал крик Лоис и почувствовал, как ее рука крепче вцепилась в его ладонь. Ральф инстинктивно закрыл глаза, ожидая, что приближающаяся каталка сейчас расплющит ему череп.
Клото: [Спокойнее! Пожалуйста, успокойтесь! Помните, что эти предметы существуют на совершенно ином уровне реальности, чем тот, на котором находитесь вы сейчас!]
Ральф открыл глаза. Каталка исчезла, хотя он по-прежнему слышал скрип ее колес. Теперь этот звук раздавался позади него. Как и друг Макговерна, каталка прошла прямо сквозь него. Теперь они вчетвером медленно влетали в коридор педиатрического отделения; сказочные существа прыгали и скакали вверх и вниз по стенам, а окна большой и ярко освещенной игровой площадки были разрисованы персонажами из диснеевских «Аладдина» и «Русалочки». Врач и медсестра, обсуждавшие какой-то диагноз, шли прямо на них.
— …дальнейшие анализы, похоже, подтверждают, но лишь в том случае, если мы сумеем быть уверены на девяносто процентов, что…
Врач прошел сквозь Ральфа, и Ральф тут же понял, что тот снова начал курить после пятилетнего перерыва и теперь чувствует себя жутко виноватым из-за этого. Потом они исчезли. Ральф посмотрел вниз как раз вовремя, чтобы увидеть, как его ноги отрываются от плиток пола. С робкой улыбкой он повернулся к Лоис:
[Это получше лифтов, верно?]
Она кивнула. Ее рука по-прежнему очень крепко сжимала его ладонь.
Они миновали пятый этаж, вынырнули в комнате отдыха врачей на шестом (там находились два доктора — нормальных габаритов, — один из которых смотрел по телику старую постановку «Подразделения Ф.», а второй храпел на отвратительного вида диванчике), а потом очутились на крыше.
Стояла дивная ночь — ясная и безлунная. Звезды мерцали на небосводе, излучая затуманенный, странный свет. Дул сильный ветер, и Ральф вспомнил, как миссис Перрайн говорила, что индейское лето закончилось, — похоже, она была права. Ральф слышал, как дует ветер, но не чувствовал его… Хотя у него возникла мысль, что он смог бы почувствовать его, если бы захотел. Просто для этого нужно было правильным образом сконцентрироваться…
Стоило появиться этой мысли, как он ощутил какую-то слабую мгновенную перемену в своем теле — что-то вроде щелчка. Вдруг его волосы стало сдувать со лба, и он услышал, как его брюки зашелестели на голенях. Он вздрогнул. Спина миссис Перрайн была совершенно права относительно перемены погоды. Ральф произвел еще один внутренний щелчок, и порывы ветра исчезли. Он оглянулся на Лахесиса:
[Могу я теперь отпустить вашу руку?]
Лахесис кивнул и разжал ладонь. Клото отпустил руку Лоис. Ральф взглянул на запад и увидел пульсирующие голубые огни на взлетной полосе аэропорта. За ними светились оранжевые дуги фонарей, освещавших Кейп-Грин — один из новых жилых кварталов по другую сторону Барренса. И где-то в брызгах огоньков к востоку от аэропорта находилась Харрис-авеню.