Бессонница

Атропос рыдал. Это был жуткий, вызывающий тошноту звук.

[Ты не понимаешь! Если тебе удастся остановить то, что уже началось — шанс невелик, но все-таки это возможно, — меня накажет существо, которое ты называешь Малиновым королем!]

Ральф снова стиснул зубы и опять опустил скальпель — губы его были так плотно сжаты, что рот стал похож на длинный шрам. Лезвие скальпеля чуть задержалось, наткнувшись на хрящик, а потом левое ухо Атропоса шмякнулось на пол. Кровь хлынула из дырки на боку его лысой башки, а его крик на этот раз был достаточно громким, чтобы Ральфу заложило уши.

А им и вправду далеко до богов, подумал Ральф. Ему стало дурно от ужаса и отчаяния. Единственная настоящая разница между ними и нами в том, что они живут дольше и их немного труднее увидеть. И похоже, солдат из меня никудышный: от одного вида этой крови я почти теряю сознание. Черт.

[Ладно, я обещаю! Только перестань резать меня! Не надо! Пожалуйста, не надо больше!]

[Для начала неплохо. Но тебе придется немного уточнить. Я хочу услышать, как ты говоришь, что обещаешь держаться подальше от меня, от Лоис и от Эда тоже, пока не закончится представление в Общественном центре.]

Он ожидал новых уверток и уловок, но Атропос удивил его:

[Я обещаю! Обещаю держаться подальше от тебя и от этой суки, с которой ты бегаешь тут…]

[Лоис. Произнеси ее имя. Лоис.]

[Да, да, от нее — Лоис Чэсс! Я согласен держаться подальше от нее и от Дипно тоже. От вас ото всех, пока ты больше не режешь меня. Ты доволен? Этого достаточно, черт бы тебя взял?]

Ральф решил, что он доволен… Во всяком случае, насколько может быть доволен человек, которому невыносимо противны его собственные действия и методы. Он не думал, что в обещании Атропоса скрыты какие-то ловушки; маленький лысый человечек знал, что он может дорого заплатить позже за то, что уступил сейчас, но это не могло отменить ту боль и ужас, которые Ральф обрушил на него.

[Да, мистер А., думаю, этого вполне достаточно.]

Ральф сполз со своей маленькой жертвы с бунтующим желудком и ощущением — должно быть, ложным, — что его глотка открывается и закрывается, как раковина улитки. Мгновение он смотрел на испачканный в крови скальпель, потом отвел руку назад и швырнул его изо всех сил. Переворачиваясь в воздухе, тот пролетел через арку и исчез в складском помещении.

Неплохое избавление, подумал Ральф. Во всяком случае, я не так уж много на себя взял. Вот так-то. Теперь ему уже не хотелось блевать. Ему хотелось плакать.

Атропос медленно поднялся на колени и огляделся вокруг мутным взглядом человека, пережившего убийственную бурю. Он увидел свое ухо, лежавшее на полу, поднял его, повертел в своих маленьких ручках и взглянул на обрывки хрящика. Потом он посмотрел на Ральфа. В его глазах стояли слезы боли и унижения, но было в них и еще кое-что — ярость, такая глубокая и смертельная, что Ральф отшатнулся. Все его предосторожности казались жалкими и глупыми на фоне этой ярости. Он сделал нетвердый шаг назад и погрозил Атропосу чуть дрожащим пальцем.

[Помни свое обещание.]

Атропос оскалил зубы в отвратительной усмешке. Болтающийся лоскут кожи с одной стороны его лица раскачивался туда-сюда, как провисший парус, а открытая рана под ним сочилась кровью.

[Конечно, я помню — как же мне забыть? На самом деле я хочу дать тебе еще одно. Можно сказать, целых два — по цене одного.]

Атропос сделал жест, который Ральф отлично помнил по происходившему на больничной крыше — расставил два пальца правой руки буквой «V» и взметнул их вверх, соорудив в воздухе красную дугу. В ней Ральф увидел человеческую фигуру. За ней, словно сквозь кровавый туман, тускло мерцал магазин «Красное яблоко». Он хотел было спросить, кто стоит впереди, на кромке тротуара Харрис-авеню, и… вдруг он понял. В шоке он поднял глаза на Атропоса.

[Господи Иисусе, нет! Нет, ты не можешь!]

Ухмылка на физиономии Атропоса стала шире.

[Знаешь, именно это я думал про тебя, Краткий. Только я ошибся. Как и ты — сейчас. Смотри.]

Атропос раздвинул пальцы чуть пошире. Ральф увидел, как кто-то в бейсбольной кепке «Ред сокс» вышел из «Красного яблока», и на этот раз моментально понял, кого он видит. Этот человек позвал того, кто стоял на другой стороне улицы, а потом начало происходить что-то ужасное. Ральфу стало дурно, и он отвернулся от кровавой дуги будущего, мерцающей между маленькими пальцами Атропоса.

Но когда это произошло, он услышал.

[Та, которую я показал тебе первой, принадлежит Случаю, Краткий, — другими словами, мне. И вот мое обещание: если ты и дальше будешь стоять у меня на дороге, то, что я тебе сейчас показал, случится. Ты ничего не сможешь сделать, никакое предупреждение этого не остановит. Но если ты сейчас уберешься — если ты и твоя женщина просто постоите в сторонке и дадите событиям развиваться своим чередом, — тогда я задержу свою руку.]

Вульгарности, составлявшие ранее такую огромную часть речей Атропоса, слетели как ненужная шелуха, и в первый раз Ральф ясно ощутил, каким поистине старым, злобным и мудрым было это существо.

[Помнишь, что говорят наркоманы, Краткий: умирать легко, жить — тяжело. Верно сказано. Кому это знать, как не мне. Ну так что скажешь? Есть какие-нибудь мысли?]

Ральф стоял посреди грязной каморки, опустив голову и стиснув кулаки. Сережки Лоис в одном из них жгли его, как горячие угольки. Кольцо Эда тоже, казалось, жгло, и он знал, что ничто на свете не помешало бы ему вытащить кольцо из кармана и швырнуть в другое помещение вслед за скальпелем. Он вспомнил рассказ, который читал в школе тысячу лет назад. Он назывался «Леди или тигр?», и теперь Ральф понимал, каково бывает, когда тебя наделяют такой страшной силой и… дают такой страшный выбор. На поверхности все вроде было довольно просто: что в конце концов такое — одна жизнь против двух тысяч?

Но эта одна жизнь!..

Но ведь на самом деле вряд ли кто-то когда-нибудь узнает, холодно подумал он. Никто, кроме, быть может, Лоис… А Лоис согласится с моим решением. Кэролайн могла бы не согласиться, но они очень разные женщины.

Да, но есть ли у него право?

Атропос и это прочел в его ауре — поразительно, как много видело это существо.

[Конечно, оно у тебя есть, Ральф, — в этом на самом деле и заключаются вопросы жизни и смерти: у кого есть право? На сей раз оно у тебя. Так что же ты скажешь?]

[Я не знаю, что я скажу. Я не знаю, что думаю. Но я знаю, чего хочу: чтобы все вы трое ОСТАВИЛИ МЕНЯ, МАТЬ ВАШУ, В ПОКОЕ!]

Ральф Робертс задрал голову к пронизанному корнями деревьев потолку берлоги Атропоса и испустил вопль.

Глава 27

1

Пять минут спустя голова Ральфа высунулась из норы под старым склоненным дубом. Он тут же увидел Лоис. Она стояла перед ним на коленях, тревожно вглядываясь сквозь спутанные корни в его перевернутое лицо. Он поднял грязную, испачканную в крови руку, и она, крепко схватив ее, помогла ему одолеть несколько последних ступенек — сучковатые корни были больше похожи на лестничные перекладины.