Бессонница

Нет, подумал он, не расправлялась. Распускалась. Расслаблялась.

Элен встала и обошла вокруг стола.

— Нат может срыгнуть на вас — лучше я заберу ее.

Ральф опустил глаза и увидел, что Нат уставилась через всю кухню мутным, зачарованным взглядом. Он проследил за ним и уткнулся в маленькую вазу, стоявшую на подоконнике, рядом с раковиной. Он поставил в нее осенние цветы меньше двух часов назад, и теперь тусклый зеленый туман струился со стебельков и окружал цветки слабым дымчатым мерцанием.

«Я вижу, как они испускают дух, — подумал Ральф. — О Господи, никогда в жизни больше не сорву ни одного цветка. Даю слово».

Элен бережно взяла у него малышку. Нат перешла к ней довольно послушно, хотя, пока ее мать снова огибала стол, усаживалась и устраивала ее поудобнее у себя на руках, ее глазки так и не отрывались от цветов в зеленом тумане.

Гретхен легонько постучала пальцем по циферблату своих часов:

— Если мы хотим созвать это собрание в полдень…

— Да, конечно, — слегка извиняющимся тоном сказала Элен. — Мы состоим в официальном комитете встречи Сюзан Дэй, — объяснила она Ральфу. — Название, правда, не полностью отражает суть. Наша главная задача на самом деле не встретить ее, а помочь защитить.

— Вы думаете, тут возникнут проблемы?

— Ну, будет напряженно, скажем так, — вмешалась Гретхен. — У нее есть с полдюжины собственных охранников, и они все это время пересылали нам по факсу все угрозы относительно Дерри, которые она получала. Для них это стандартная рабочая процедура — многие годы она появляется перед множеством лиц. Они держат нас в курсе, но при этом ясно дают понять, что, поскольку мы являемся пригласившей стороной, «Женское попечение» несет ответственность за ее безопасность наравне с ними.

Ральф открыл рот, чтобы спросить, много ли было угроз, но сообразил, что уже знает ответ на этот вопрос. Он прожил в Дерри семьдесят лет, лишь ненадолго отлучаясь, и знал, что Дерри — это опасный механизм, в нем полным-полно острых игл и режущих граней прямо под поверхностью. Так, разумеется, обстояло дело со многими городами, но в Дерри, казалось, всегда находилось место для лишней гадости. Элен назвала этот город домом, и это был и его дом тоже, но…

Он поймал себя на воспоминании о том, что случилось почти десять лет назад, вскоре после окончания ежегодного фестиваля Дней Канала. Трое парней сбросили ничем не примечательного и безобидного молодого человека — гомосексуалиста — по имени Адриан Меллон в Кендаскиг, здорово избив и искусав его перед этим; ходили слухи, что они стояли там на мосту, за таверной «Сокол», и смотрели, как он умирает. Они сказали полицейским, что им не понравилась шляпа, которую тот носил [33] . Дерри мог бывать и таким, только дурак стал бы отрицать этот факт.

33

Этот эпизод подробно описан в романе «Оно».

Это воспоминание как будто заставило (возможно, именно заставило) Ральфа еще раз взглянуть на фотографию на первой странице сегодняшней газеты. Гам Дэвенпорт с занесенным кулаком, Дэн Дальтон с окровавленным носом, мутным взглядом и плакатом Гама на голове.

— Сколько было угроз? — спросил он. — Больше десятка?

— Около тридцати, — сказала Гретхен. — К пяти-шести из них люди из ее охраны относятся серьезно. Две угрозы взорвать Общественный центр, если она не откажется от выступления. Одна — вот это действительно мило — от кого-то, кто сообщает, что он раздобыл большое водяное ружье с кислотой из аккумулятора. «Если попаду в точку, даже твои лесбийские подружки будут блевать, глядя на тебя» — так он выражается.

— Мило, — пробормотал Ральф.

— Во всяком случае, это кое к чему нас подводит, — сказала Гретхен. Она порылась у себя в сумке, вытащила маленький флакончик с красной крышкой и поставила его на стол. — Маленький подарок вам от всех благодарных друзей «Женского попечения».

Ральф взял в руки флакончик. На одном боку у него была изображена женщина, выпускающая облачко газа из баллончика в мужчину в шляпе с отвислыми полями и маске на глазах типа «Мальчишки-Ищейки». С другой стороны — одно-единственное слово, написанное ярко-красными заглавными буквами: ТЕЛОХРАНИТЕЛЬ.

— Что это? — спросил он, испытав невольный шок. — Слезоточивый газ?

— Нет, — сказала Гретхен. — Слезоточивый газ — рискованный подарок с точки зрения закона в штате Мэн. Эта штука намного мягче… Но если брызнете кому-нибудь в лицо, то по крайней мере несколько минут он и помышлять не будет о том, чтобы драться с вами. Эта штука вызывает онемение кожи, дурноту и раздражает глазную оболочку.

Ральф снял колпачок с баллончика, взглянул на красный аэрозольный наконечник под ним, а потом снова надел колпачок.

— Господи Иисусе, дорогие женщины, зачем мне таскать с собой баллончик с этой штуковиной?

— Затем, что вы официально определены как Центурион, — ответила Гретхен.

— Как что? — переспросил Ральф.

— Центурион, — повторила Элен. Нат быстро заснула у нее на руках, и до Ральфа вдруг дошло, что ауры снова пропали. — Так «друзья жизни» называют своих главных врагов — вождей оппозиции.

— Ага, — сказал Ральф. — Теперь я понял. Эд говорил про людей, которых он называл Центурионами, в тот день, когда он… напал на тебя. Впрочем, в тот день он много чего говорил, и все это было чистой воды безумием.

— Да, именно Эд дергает за все ниточки, и он сумасшедший, — подтвердила Элен. — Мы думаем, он посвятил в это дело с Центурионами лишь небольшой круг людей внутри — почти таких же сдвинутых, как он сам. Остальные «друзья жизни»… По-моему, они понятия не имеют… Я хочу сказать, разве вы знали? До последнего месяца вам могло прийти в голову, что он ненормальный?

Ральф покачал головой.

— Лаборатории Хокингс наконец уволили его, — сказала Элен. — Вчера. Они тянули с этим так долго, как только могли, — он прекрасный специалист, и они вложили в него кучу денег, но в конце концов им пришлось это сделать. С выплатой трехмесячного жалованья… Неплохо для парня, который избивает свою жену и швыряет куклы, напичканные фальшивой кровью, в окна местной женской клиники. — Она постучала пальцами по газете. — Эта демонстрация была последней каплей. Его арестовали уже в третий или в четвертый раз с тех пор, как он связался с «друзьями жизни».

— У вас есть свой человек среди них, верно? — спросил Ральф. — Иначе вы бы не знали об этом.

Гретхен улыбнулась:

— Мы не единственные, у кого есть там свои люди; у нас даже ходит такая шутка, что на самом деле нет никаких «друзей жизни», а есть просто горстка двойных агентов. Кто-то там работает на полицейское управление Дерри, кто-то — на федеральную полицию. И это только те, о ком наша… наш человек… знает. Может быть, ФБР тоже следит за ними. «Друзья жизни» так здорово расплодились, Ральф, поскольку они убеждены в том, что в глубине души каждый — на их стороне. Но мы полагаем, что наш человек — единственный, кому удалось попасть в самую сердцевину, и этот человек утверждает, что Дэн Дальтон всего-навсего хвостик, которым виляет Эд Дипно.

— Я догадался об этом, когда в первый раз увидел их вместе в телевизионных новостях, — сказал Ральф.

Гретхен встала, собрала чашки со стола, сложила их в раковину и принялась мыть.

— Я участвую в женском движении уже тринадцать лет, и я встречала много разного сумасшедшего дерьма, но ни с чем подобным мне еще не приходилось сталкиваться. Он заставил этих психов поверить в то, что женщинам в Дерри делают принудительные аборты, что половина из них даже не знают, что они беременны, пока ночью не придут Центурионы и не заберут их младенцев.