Бесспорной версии нет. Условия договора. Совсем другая тень (Сборник)

Довольно долго Челидзе смотрел на меня без всякого выражения. Поскольку я успел изучить некоторые его уловки, мне показалось: он раздумывает над очередным ходом. Наконец, изобразив тяжелый вздох, сказал:

– Георгий Ираклиевич, но зачем мне брать все на себя из-за него?

– Из-за него? – Я сделал вид, что пытаюсь что-то понять. Про себя же подумал: «Теперь уже совсем тепло, почти горячо». Как можно спокойней спросил: – А кого вы имеете в виду?

– Своего шефа.

– Шефа? – Я умышленно посмотрел на Челидзе с особой пристальностью.

– Да, шефа. Омари Джомардидзе.

– Понятно. – Я постарался сказать это самым нейтральным тоном. – И что же Джомардидзе?

– Он взял у меня морфий. Приставив к животу пистолет. Я ведь для него шестерка.

– Шестерка?

– Да. И вообще… – Челидзе опустил голову. – Джомардидзе давно уже держит меня в своих руках.

– Что, серьезно?

– Георгий Ираклиевич, бросьте иронизировать. Я его боюсь, смертельно боюсь. Или вы скажете, что не понимаете этого?

– Нет, почему же. Могу понять.

Челидзе сказал, хмуро глядя в окно:

– Вы знаете, что бывает за выдачу шефа? По их законам?

– Примерно знаю.

– Вот я и держался до последнего. А теперь… Теперь пишите.

Показания Челидзе я записывал долго. Эти показания в общем довольно точно излагали события, связанные с «Перстнем Саломеи». С одной лишь поправкой: всю ответственность за аферу с перстнем, убийство Малхаза Гогунавы, мошенничество с сейфом Дадиани и обман Пэлтона Челидзе перекладывал на Джомардидзе, – по его словам, шефа преступной группы, в которой он, Челидзе, был лишь одной из шестерок. Пошел же на это Челидзе якобы из-за угроз Джомардидзе, который, в случае неповиновения, обещал расправиться как с самим Челидзе, так и с его семьей.

Разоблачение

Прежде чем впустить меня в палату, где лежал Джомардидзе, врач предупредил: с больным можно разговаривать не больше двадцати минут. Я кивнул и открыл дверь.

Джомардидзе, выглядевший очень слабым, даже не посмотрел в мою сторону. Как можно спокойнее и медленнее я попытался объяснить ему, кто я и чего от него хочу. Убедившись, что больной это понял, начал задавать вопросы. И сразу же увидел: все это я делаю впустую. О чем бы ни спрашивал, он лишь криво усмехался, не удостаивая меня ответом. Но иной реакции на мои вопросы я пока не ожидал.

На следующий день я снова задавал вопросы спокойным тоном, с ответами не торопил, на ядовитые замечания в мой адрес не реагировал. Если Джомардидзе отмалчивался, убеждал его, что молчание ничего хорошего ему не принесет. Вопросы были простыми. Знал ли Джомардидзе Виктора Чкония? Имеет ли отношение к его убийству? Знал ли Малхаза Гогунаву? Имеет ли отношение к аварии, случившейся на Рионской улице? Слышал ли он когда-нибудь о «Перстне Саломеи»? И наконец, кто такой Сергей Петрович Убилава, с которым его видели в Галиси? Мне нужно было убедить Джомардидзе, что о его связи с Сергеем Петровичем я знаю многое, если не все.

Я опять и опять приходил в больницу, садился возле койки, терпеливо спрашивал. Если ответы меня не устраивали, повторял вопросы. Такой тактики я придерживался почти неделю. Джомардидзе уже не лежал, а полусидел в кровати, подложив под спину подушку. Он уже привык к моим вопросам, отвечал с легкой полуусмешкой, снисходительно. Как-то вдруг спросил:

– Слушай, начальник. Чего тебе от меня нужно? Который день гоняем порожняк. Если ждешь признания, не дождешься – не расколюсь. Я вор в законе. Понял?

– Джомардидзе, мне нужно от вас одно: понять, почему вы покрываете своего сообщника, которого знали как Сергея Петровича, на самом деле – Шалву Челидзе?

Хотя на лице Бугра не дрогнул ни один мускул, я понял: мои слова его заинтересовали.

– Могу изложить подробности, – продолжал я неторопливо. – Шалва Геронтиевич Челидзе до последнего времени работал в Грузинском морском пароходстве. Несколько дней назад был задержан. В настоящее время находится под арестом. Вот, посмотрите…

Я достал из портфеля две фотокопии. На одном была изображена первая страница личного дела Челидзе со снимком в углу. На второй первая страница уголовного дела, тоже с его фотографией. Сделав вид, что это ему неинтересно, Джомардидзе тем не менее внимательно разглядывал их.

– Как? – спросил я. – Узнали?

Вернув снимки, Джомардидзе откинулся на подушку, оскалился:

– Пустышку тянешь, начальник. Не знаю я такого. Не видел никогда.

– А вот он на допросе подробно все рассказал. Зачитать, что именно?

– Начальник… Может, кончим все это? Пусть рассказывает, что хочет и кому хочет.

– Все же считаю нужным поставить вас в известность. – Я сделал вид, что никак не могу найти в своей папке искомое.

Наблюдая за моими действиями, Бугор процедил:

– Да не копайся ты в ксивах…

Тут я достал фотокопию допроса Челидзе, нашел нужное место:

– Челидзе рассказал, что, будучи шефом, вы принуждали его регулярно снабжать вас деньгами, наркотиками и даже огнестрельным оружием. Вы, как показал Челидзе, разработали аферу с хищением, перепродажей, возвращением и новой ложной перепродажей «Перстня Саломеи», в которой он, Челидзе, был лишь слепым исполнителем вашей воли. Если исходить из его показаний, вина за убийство Виктора Чкония и Малхаза Гогунавы лежит на вас, целиком и полностью. Вот копия протокола допроса Челидзе. – Я положил рядом с Джомардидзе стопку снимков.

Бугор изучал каждое слово показаний Челидзе. Лицо его оставалось бесстрастным, но желваки так и ходили. Закончив читать протокол, откинулся на подушку, процедил, глядя в потолок:

– Вот что, начальник. Мне нужно подумать.

– Это ваше право.

– И все же… Копии… Может, ты на гоп-стоп меня берешь?

– Могу показать подлинник. – Я протянул листы.

Взяв их у меня из рук, Джомардидзе быстро просмотрел их, закрыл глаза:

– Сучара… Какая сучара!

– Будете говорить? – спросил я.

– Погожу. Подумаю малость.

– Чем раньше вы это сделаете, тем будет лучше.

Я ушел.

Джомардидзе вызвал меня в тот же день. Его показания поставили последнюю точку в деле.

Когда-то Малхаз Гогунава, о чем, впрочем, уже было известно, встал на пути Шалвы Челидзе – перехватив у его шестерок старинное джвари, принадлежавшее, по преданию, первому католикосу грузинской церкви. Естественно, о том, что за этим джвари вел и ведет ожесточенную охоту Сергей Петрович, Гогунава даже не подозревал. Челидзе все крупные дела предпочитал делать чужими руками, через шестерок, и Гогунава знал только этих людей, но не самого шефа. Чкония, по наущению Челидзе, в конце концов выманил джвари у Гогунавы, но передать его Челидзе не успел, поскольку был убит. Гогунаве Челидзе все же отомстил, сначала продав ему через того же Чкония «Перстень Саломеи», а затем вернув себе, причем не только с «наваром», но и с удовлетворенной жаждой мести.